В семьях обычно не запрещают детям разные перекусы. Откроет ребенок холодильник, достанет колбасу, сделает бутерброд, заварит чай. И родители не обратят на это внимания.
Можно разогреть первое и второе – ешь, сколько хочешь. Помню, в нашей семье была дисциплина: соберутся все на завтрак, на обед или на ужин, мать накроет стол – пожалуйста.
А так, когда тебе хочется – нельзя. Это называлось «куски таскать». Мы, дети, тайком, когда мама не видит, отрежем кусок хлеба, сверху масло – и на улицу.
В кладовой можно положить в блюдце квашеную капусту или пожарить яичницу – кур много было.
Мама на работе – не увидит. Надо только вымыть сковородку.
В одной семье была свобода: ничего детям не запрещали, только безнаказанно нельзя было брать конфеты.
И за общим столом никогда не собирались. Придет отец с работы, разогреет еду, садится к телевизору.
Мать, когда готовит, - насытится. Сварится суп, например, заглянет к детям и скажет, что можно поесть.
Каждый нальет в свою тарелку и к себе. Надо только помыть за собой, не оставлять в раковине или на столе. Это запрещено.
Старшая дочь поехала к бабушке в другой регион. Не виделись давно: бабушка не приезжала из-за возраста, а еще деньги экономила. И к ней почему-то не ездили.
Так что так называемого семейного единства не было.
Девочке шестнадцать, купили билет, в поезд посадили, дали еду на дорогу и деньги. Поехала деточка.
Приехала, бабушка хорошо встретила, потому что подготовилась: напарила и нажарила – много чего.
После обеда вздремнула девочка, затем включила телевизор, появилось желание что-нибудь пожевать.
Бабушка в это время на кухне носок вязала. Пришла девочка, открыла холодильник, достала трехлитровую банку с малосольными огурцами, положила в тарелочку, вилку взяла.
И вдруг строгое: «Кто это тебе разрешил? Чего распоряжаешься? Спрашивать надо. Через тридцать минут будем перекусывать. Верни все на место, жди, когда позову».
Внучка так рассердилась, потому что сочла за личное оскорбление, со стуком поставила тарелку на стол, быстро вышла.
Бабушка за ней: «Немедленно вернись и сделай то, что тебе сказано! Кому говорю»?
Заставила девочку приказание выполнить. Заплакала горькими слезами, пошла и сделала.
Через тридцать минут ласковый голос бабушки: «Иди, картошку с огурцами поедим, потом чай пить будем».
Девочка не пошла, обиженная, сидела у телевизора, делала вид, что не слышит.
Бабушка одна картошку ела, уговаривать не стала.
Пришло время ужинать – то же самое. Тогда пришлось серьезно поговорить. Бабушка сказала, что еда – это тоже дисциплина, приучать себя к порядку нужно с юных лет. Говорила спокойно, размеренно, в конце призвала не обижаться, потому что не маленький ребенок, а почти взрослая девочка: «Не унижай себя глупыми обидами, а ум включай».
Удивительное дело: поняла внучка, вздохнула, на кухню пошла. После обеда посуду помыла и отправилась на прогулку.
За час до сна – вместе с бабушкой – по кружке кефира с печеньем. Вот и все.
Жила в гостях месяц, и обид не было. Вернулась домой другим человеком. Младший брат решил перекусить, не дала, не разрешила. Братишка заплакал, матери пожаловался.
И снова странное: мать поддержала дочь, поняла, откуда ветер дует – от бабушки.
Конечно, семья не стала жить по-новому. Холодильник открывался и закрывался в течение дня, и папа ел суп у телевизора, и, как говорила моя мама, куски таскали. А девочка перевоспиталась, у нее появилась привычка есть в одно и то же время.
Затем выросла, замуж вышла, дети родились – трое. Жили по порядку, которого когда-то бабушка придерживалась. И говорила так: «Меня этому еще моя бабушка научила, светлая память».
