Поезд набирал скорость, Москва осталась далеко позади, подъезжали к Серпухову. Наташа посмотрела в окно на сгущающуюся темень. Зажглись огни вдоль железной дороги, замелькали весёлые огоньки в просветах между густыми зарослями посадок вдоль полотна, поезд летел навстречу шумным городам и посёлкам. Пустота из души постепенно стала уходить, уступая место почти детскому интересу о дальнейших событиях, которые произойдут в её жизни по приезду домой. А они ведь будут эти события! Только какие?! Она по-прежнему сидела в своём купе молча, глядя из-под лобья на Султанова, который беззаботно решал кроссворды, не обращая на неё никакого, как казалось, внимания. На самом желе, он исподволь наблюдал за ней, время от времени скашивая глаза в сторону, но так, чтобы Егорова этого не замечала. Когда она тяжело вздохнула в очередной раз, заглянув в окно на мост над рекой Окой, по которому загрохотали колёса поезда, после выезда из города Серпухов, Султанов не выдержал:
- Так и будешь на меня всю дорогу волком смотреть? - он ухмыльнулся. - Да-а! Сейчас скажешь, что я нарушил твоё личное пространство, но ведь его и не было!.. Да-да, не было! Оно дома появится, это личное. Вот там его никто нарушать теперь не посмеет, делай, что хочешь! Главное, ты рядом, с нами и в безопасности... И не одна, как в Москве.
Наташа шмыгнула носом и вспомнила сегодняшний визит к тётушке в Текстильщики, перед отъездом. Они застали её дома, тётка уходила на работу с обеда и возилась по комнатам, приводя квартиру в порядок. Она не ожидала их прихода, тем более с Султановым. Антонина приятно улыбнулась и пригласила их войти. Первым делом она спросила у полковника:
- Что будет моему мужу, за то, что он хотел отправить Наташу в лечебницу без ведома опекунов? Его не привлекут? Он волнуется, поэтому, прошу ответить!..
- Сейчас это квалифицируется, как дела семейные, но только лишь в той части, где его доля вины. Но ведь ваш супруг не отправил девушку, а отдал её чужим людям, заранее не предвидя в том никакой для неё опасности, а она была. А эти люди в свою очередь, отправили её ещё дальше, во Владимирскую область и оставили там одну в доме престарелой женщины. То есть уже можно квалифицировать, как оставление в опасности в заведомо беспомощном состоянии. Наташа могла бы сразу написать заявление, как на них, так и на вашего мужа, но она этого не сделала. Вы её единственная родня тут в Москве, и она по своему вас любит и уважает. Я ответил на ваш вопрос?
- Пожалуй, да!
- Мы вам привезли долг, деньги, которые вы давали Наташе перед тем, как она устроилась на работу, - Султанов выложил конверт на стол.
- Вы это напрасно... Наташа?! - Антонина посмотрела на племянницу с укором.
- Нет, не напрасно, тётя Тоня, - Наташа покраснела, - ваш муж просил отдать...
- Когда это он тебя просил? - её щёки вспыхнули румянцем.
- На той неделе заходил ко мне на работу вечером, я уже домой собиралась. Была суббота и он меня караулил во дворе РУВД. Подошёл, взял за рукав куртки и жалобно так произнёс, что очень нуждается в деньгах из-за проблем с дочкой, и что если я смогу, то должна вернуть вам те деньги, что вы мне тогда дали в долг. И вот с первой своей получки я вам их возвращаю, - Наташа кивнула головой на стол с конвертом.
- Наташенька, - Антонина постаралась взять себя в руки, - я такого стыда ещё никогда в жизни не испытывала. Ещё и при посторонних, - она кивнула на Султанова. - Могла бы прийти к нам одна и всё рассказать, - упрекнула она племянницу.
- К сожалению, - ответил на это Евгений Петрович, - мы сегодня уезжаем в Приморск и пришли попрощаться, за одно и деньги вам принесли, так что одной у неё бы не получилось... Я за ней приехал, и мне за неё теперь отвечать.
- Уезжаете? - Антонина подняла на них глаза. - Что же, это будет только для всех лучше. Маме от меня привет передай, - упавшим голосом произнесла она. - Не держи на нас зла, Наташа. Видишь, как всё вышло-то?..
- Что вы, тётя Тоня, я всегда вас уважала и любила, - Наташа подошла к женщине, обняла её и поцеловала на прощание в обе щеки.
"Да Наташка всех любит!" - подумал про себя Султанов, когда выходили на улицу от Башмачниковых.
И вот теперь они сидят в купе поезда Москва - Ростов-на-Дону и едут в ночь и неизвестность. Наташка молчит, жмурится на свет пробегающих мимо окон ярких семафоров и огней полустанков, а он так ничего толком и не смог ей сказать. Но - утро вечера мудренее! Султанов поудобнее пристроился на своей нижней полке и снова раскрыл журнал "Огонёк"с кроссвордами.
Весь день Игорь бегал по терминалу, как заведённый. Это всё потому, что с утра он до одиннадцати часов работал в УВД и узнал там от следователя Зайцева, что звонил Султанов вчера вечером и сказал, что выезжает в Приморск вместе с Наташей. Потом он поехал с Александром в порт и там рассказал ему радостную весть:
- Евгений Петрович едет домой не один! - он подскочил к Терещенко и хлопнул его по носу. - Зайцев сказал, что Наташу он везёт домой, Наташу!..
Майор покачал головой и улыбнулся:
- Дети вы, какие же вы ещё дети! - он поправил на Игоре фуражку и вышел из широких дверей во двор к стоявшим вдоль причалов судам. - Смотри, на небе радуга! Видел когда-нибудь такое в апреле здесь, чтобы без дождя и на белых облаках?!
Оба подняли вверх головы и замерли от величия этого уникального явления, не скрывая своего восторга. Тонкое, полупрозрачное облако было пышно разодето сиренево-розовым сиянием с синей кромкой, которое раздавалось в высоту и поднималось полукольцом к макушке наползавшей сверху тучи. Люди которые видели это, тоже останавливались и начинали любоваться этими необыкновенными переливами.
- Как северное сияние! - сказал кто-то стоявший рядом.
При всё этом великолепии небо стремительно падало вниз и заполнялось продолговатыми ватными облаками разного цвета.
- Ой, какая красотища, Сашка! - Игорь восторженно взвизгнул и подпрыгнул вверх. - Смотри какие чайки? Они тоже с переливами на крыльях!.. Это всё потому, что Наташка приезжает, она уже едет, они уже в дороге!.. - он захлёбывался словами и с радостным смехом смотрел на верх, на этих белоснежных чаек с радужными переливами и на эти необыкновенного сияния облака, придерживая свою фуражку, чтоб не слетела.
Терещенко стоял рядом возле Игоря, и тоже смотрел на это бесконечное и такое тёплое сегодня - небо!
Им было весело обоим, и уж тем более не до работы в такой день. Терещенко даже не заметил, как наступил перерыв, и они вышли на обед в столовую. Три часа прошло, а домой вовсе не хотелось, потому что ничего не болело и можно было ещё немного поработать на благо Родины. Они остановились у проходной и подождали остальных своих товарищей-портовиков и таможенников, а потом все вместе пошли к стеклянному зданию. Внутри было шумно, повара суетились за раздаточными столиками у окошек и вся эта кутерьма тоже казалось весёлой и одуряющей от кухонных аппетитных запахов и привычного звона посуды.
Игорь притащил поднос с едой и опустил его на столик у окна, отодвинул стул и сел рядом с Александром.
- Ну что, появился теперь аппетит, а? - весело спросил он у майора.
Тот неопределённо улыбнулся и подвинул к себе тарелку с жареной картошкой.
- Как ты думаешь, Саш, она на работу сразу выйдет? - спрашивал Игорь, запивая маковую булку компотом.
- Думаю, что - нет!
- Почему?
- Потому что надо ещё привыкнуть...
- К чему, к родному городу, к нам всем? Думаешь, что она так быстро отвыкла?!
- Для неё всё непросто, Игорёк!.. Теперь не прото, когда рядом нет отца, её любимого человека, которому она всецело доверяла. А это страшный удар!
- И будет ли она прежней, ты это хочешь сказать? - Игорь перестал пить из чашки и уставился на Терещенко.
- Конечно, и характер мог поменяться в связи с обстоятельствами, и то, что теперь дома такие перемены... Примет ли она их? Но при всём при том Наташка Егорова очень цельная натура и когда всё пройдёт и немного заживёт в её душе, загладится, она такая же и останется, только будет чуточку повзрослевшая... Но её круглые щёчки и детская внешность - это по моему, неизменно! - Терещенко при этом улыбнулся, вспоминая Наташку там, в Шатрово, когда они весело плескались в заливе с Игорем и Славиком, а Егоров, Султанов и он сам стояли в сторонке на высоком берегу и наблюдали за ними, задорными и озорными с некоторой долей зависти, что самим так нельзя повеселиться, не так поймут!
- Она сильно похудела там в Москве, её мама говорила, когда приехала оттуда, так что и внешне она поменялась, - Игорь не мог представить Наташу иной, он знал её веселой хохотушкой, иногда задумчивой, но всегда жизнерадостной.
- Не думаю, что внешне она через чур изменилась, но... Поживём - увидим! Только Игорь, не надо её пугать сразу своими визитами. Ведь то, что ты рассказал мне об Андрее, вся эта история - она теперь создаёт некий невидимый барьер между нами всеми, пока она будет дома привыкать. И пусть лучше сперва с ней женщины общаются, ладно? Надя, Марина - они найдут общий язык! Ей так будет легче и проще адаптироваться в родной обстановке, а там, можно будет говорить и о работе, - мудро, по-отечески, рассудил Александр, а Игорь сразу задумался о его словах.
- То есть, они приедут и пока к ним не ходить, что ли?! Но я не выдержу, мне очень хочется её увидеть... и тебе, думаю, тоже!
- Перехочется, Игорь!..
- Хорошо, понял шеф! - Игорь демонстративно натянул на голову фуражку и смешно козырнул.
- Вот-вот! - Терещенко огляделся по сторонам. - Всё шуточки тебе, а ты, между прочим, тут лицо официальное, проверочное, на тебя равняться должны, а ты, как клоун за столом прыгаешь?!
Игорь прыснул в кулак, а потом стянул с головы фуражку и закрыл ею лицо, давясь от смеха.
- Разбаловала тебя Надежда! - улыбался Александр и стучал по столу рукой, изображая строгость на лице, но только у него это плохо получалось. - Вот всё ей расскажу, как ты сегодня тут за столом над котлетами хихикал!.. Да ещё уселся в головном уборе!
Коломийцев схватил было чашку, но от смеха разбрызгал компот по столу.
- Ну всё, хватит бузить, пошли отсюда, а то на нас внимание уже обращают, - Терещенко протянул к Игорю руку через стол и пытался его утихомирить.
- Ладно, всё-всё, я уже не смеюсь!.. И всё-таки, значит я, чтобы хотя бы поговорить с Наташкой по телефону, должен у Султанова разрешения просить? - не унимался Игорь.
- Я тебе всё сказал, а выводы, ты уж сам делай! - Терещенко строго на него взглянул, но долго не мог сердится, и снова улыбнулся, пряча глаза за опущенными ресницами.
Они вернулись на своё рабочее место в просторный терминал в зону таможенного досмотра и остались там до вечера.
Поезд в Ростов-на-Дону прибыл в три часа дня. Султанов и Наташа спустились на низкую платформу из вагона и пошли в здание вокзала.
- До Ейска поедем на автобусе или на поезде через Таганрог? - спросил у Наташи Султанов.
- Не могу на автобусе, меня тошнит, когда далеко ехать, - тихо проговорила она.
- Ну, наконец-то я слышу твой голос! - обрадовано отозвался на это Султанов. - Сейчас узнаем в кассе, когда поёдёт отсюда поезд на Ейск? - он подхватил Наташину сумку и её под руку, и направился к кассам железнодорожного вокзала.
Вскоре они уже выходили на площадь к автобусам, идущим в центр города. На двухчасовой местный поезд они уже, понятное дело, опоздали, а теперь следующий шёл на Ейск только в десять вечера. Чтобы не терять зря времени, Султанов решил заехать в Областное УВД, проведать генерала Лазарева и поговорить с ним про Наташу. Потом он питал надежду, что она в присутствии генерала в его кабинете всё же разговорится. Так и получилось, девушка попала в привычную для себя обстановку, потому что здесь уже чувствовалось, что она дома, атмосфера была местная и иная чем в Москве, а потому сердечко стало оттаивать и, увидев Лазарева, Наташа вздрогнула, а уж когда он подошёл к ней и погладил её по волосам, и вовсе растрогалась, закивала головой в ответ на его вопросы.
- Принудительно увёз домой, - говорил Султанов, сидя в кресле напротив Лазарева. - Такое нам письмо прислала, что мы с матерью всю ночь не спали, а на утро решили за ней срочно ехать. И там в Москве тоже, концерт устроила - не поеду и всё!
Наташа покраснела и опустила вниз глаза.
- Ничего, ладно, всё в прошлом! - весело говорил генерал. - Она девочка хорошая, послушная... Придёт в себя окончательно, тогда и будем решать вопрос о её дальнейшей работе. Сама-то, как а? - Лазарев обратился к Наташе. - Хочешь вернуться в свой отдел? К тому же, тебе ещё до осени отрабатывать после ВУЗа.
- Не знаю, - нерешительно, тоненьким голоском ответила девушка и снова покраснела.
- Ладно-ладно, ничего, придёт со временем решение... Мы тебя в обиду не дадим, как захочешь, так и будет. Если не сможешь вернуться на прежнее место работы, а выберешь что-то другое, то я лично походатайствую перед отделом кадров, чтобы тебя отпустили без проволочек и отработок. Всё потихоньку наладится, милая, только вот отца не вернёшь, понятное дедо, - и тут он увидел, как у Наташи покраснели глаза, и она готова была тут же разрыдаться.
Лазарев притянул девушку к себе и обнял за плечи.
- Как раз про это и заехал поговорить, - произнёс Султанов. - При ней может быть не надо?! - он кивнул головой на Наташу.
- Потом поговорим, время есть, - Лазарев попросил принести ему в кабинет три чашки чая с конфетами. - Я понял, что в Москве тянут с арестом известного фигуранта Асатряна. Но, это ты потом изложишь, что там на Петровке они тебе рассказали про это... А сейчас, давайте чайку попьём с дорожки. А то вы опять поедете сегодня вечером, уже до конца. В Ейске, наверное, часов в шесть утра будете, а там до дома уже и рукой подать... А то может быть на самолёте вас отсюда отправить, а? Всё быстрее, я позвоню на аэродром, - и он сделал жест к телефону.
- Нет, на самолёте она боится, не нужно, спасибо! - отказался Султанов от помощи генерала и посмотрел на дверь, которая тихонько отворилась. Вошла секретарша и принесла обещанный чай с конфетами.
Девятого апреля в шесть часов пятнадцать минут утра поезд медленно подъезжал к конечной станции, городу Ейску. Он шёл плавно, раскачиваясь на рессорах, вдоль Таганрогского залива. Наташа высунулась в окно, распахнув свои блестящие глаза. Она видит море, своё родное море, которое шумит и волнуется под первыми лучами восходящего южного солнца. Вот оно, совсем близко подошло к рельсам, кажется что поезд сейчас окунётся в его ласковые утренние воды. Сразу захватило дух, внутри оборвалось что-то и ожило, Наташа прильнула к стеклу своей горячей щекой и громко всхлипнула.
Когда спустились с высоких ступенек на платформу, она тихонько плакала, вытирая слёзы рукавом. У вокзала попросила Евгения Петровича не торопиться на автобус, а немного побыть тут, чтобы сердцем отойти.
- А то мне сразу страшно, я хочу к морю, можно?
- Ну хорошо, - согласился Султанов, - давай тогда доедем до спуска с Армавирской. Там удобное место, чтобы подойти к воде лимана.
Они так и сделали, таксист довёз их прямо до дикого пляжа на Армавирской.
Наташа бродила вдоль берега, ловила волны обутой в зимние ботинки ногой, вдыхала ароматный, пахнущий рыбой воздух, черпала рукой набегавшую на берег пену, ловила её и подбрасывала вверх и она вместе с водными брызгами рассыпалась оттуда радужным веером. Было необыкновенно хорошо, хотелось сразу нырнуть в эту голубую утреннюю бездну, в эти розоваты волны и барахтаться на животе по набегающим гребням... Она побежала в воду с азартным огоньком, но её Евгений Петрович остановил, поймав на лету за руку, и напомнил сквозь смех на губах, что в автобус до Приморска мокрых пассажиров не берут!
Уже когда подъезжали к городу со стороны Почтовой улицы, Наташу душили слёзы. Она прижимала к лицу головной платок, в котором выехала из Москвы, прятала свои наплаканные глаза, а в конце уже не выдержала и задрожала всем телом, уткнувшись носом в плечо Султанова. Евгений Петрович похлопал её по спине, подождал, когда все пассажиры выйдут из салона на конечной остановке перед автовокзалом, а потом помог Наташе подняться.
Они сели в маршрутку до Парковой улицы и через полчаса уже были у дома.
Светлана Ивановна всё утро не отходила от окна, и вот теперь, увидела, как через двор от арки идут они - Султанов и Наташа, которая робко озиралась по сторонам, узнавая за ново свой изменившийся, как ей казалось, двор.
- Мама! - закричала Светлана на всю квартиру и выскочила на балкон. - Наташа приехала!
Бабушка сразу щёлкнула замком и распахнула дверь настежь, но не утерпела и быстро спустилась вниз по ступенькам на первый этаж.
Через секунду Наташа уже видела, как от её подъезда к ним навстречу бежала бабушка в пёстром фартуке, который не успела скинуть, и домашнем халате. Она раскинув руки в стороны, бросилась к внучке и крепко, как только смогла, обняла, прижимая к груди её родную голову.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
