Лилия обвела глазами квартиру. Все-таки сколько лет здесь прожито... Но теперь все. Все кончено. Пора идти.
Собрана сумка, небольшая, дорожная, в крупную красно-коричневую клетку. В эту сумку поместился весь ее немногочисленный скарб. Она и не хотела ничего забирать.
Ей и не нужно было ничего. Ничего, кроме свободы и осознания того, что она сделала, все, что должна была. Она огляделась. В квартире было чисто, даже на плинтусах - ни единой пылинки. Немного жалко цветы; явно ведь Виталий не будет их поливать. Но она тут успокоила себя тем, что скоро в этой квартире появится другая женщина, наверняка не менее хозяйственная и ответственная, чем Лилия.
Для совместной жизни Виталий выбирал тех, кто о нем заботится.
И ее он выбрал тоже поэтому... Тогда, двадцать лет назад. Они познакомились в компании общих друзей; его младший брат, одноклассник Лилии, однажды привел его познакомить со своими друзьями. Потом, уже гораздо позже, Лилия поняла, что, возможно, не просто так он пришел тогда в их компанию. Слишком взрослый для них всех, слишком серьезный, слишком «старый» - что было ему, человеку, уже закончившему институт и работающему, делать в компании неоперившихся первокурсников? Уже потом Лилия поняла, что, наверное, у него был план, было четкое понимание того, какую девушку он хочет видеть своей женой…
Им руководило желание «воспитать жену под себя»… Слишком поздно она поняла это, слишком поздно. А тогда – ей было восемнадцать. Она так сильно влюбилась в него. Быть может потому, что восемнадцать – это возраст потрясений, а двадцать восемь – уже нет. Он так отличался от ее сверстников. Она любила его так, что боялась дышать одним с ним воздухом.
Когда он предложил ей выйти за него замуж, она, не колеблясь ни минуты, сказала «да».
Ее родители вроде бы даже были рады. Отец посуровел, сдвинул густые темные брови. Засомневался. Все-таки Виталий был на десять лет старше. Но Лилю было не остановить. И он, и ее мать поняли это. Все их просьбы сначала закончить учебу были подобны волнам, снова и снова разбивающимся о скалы.
Прошло всего два года – и она оказалась в яме. Она так и называла это состояние: Яма.
Из которой не выбраться.
... Они поженились, через год родился Мишка. Первые месяцы материнства прошли для нее словно в тумане. Иногда к вечеру она не могла вспомнить, как прошел день. Она как будто не осознавала происходящее, выполняла все на автомате, ухаживала за ребенком, вела быт, со всем справлялась. Но как будто не осознавала, что именно она делает. Потом, когда ребенок стал старше, она вдруг поняла, что совершенно не помнит первые месяцы его жизни.
Виталий практически не помогал ей с ребенком. Он почти сразу ушел спать на кухню, ведь ему нужно было выспаться перед работой.
- Ты же днем спишь с ребенком, - говорил он тогда.
На самом деле Лилии практически не удавалось поспать, когда ребенок засыпал. Во-первых, когда он спал, она бросалась делать домашние дела, ведь хотя бы ужин нужно было приготовить. А во-вторых, Мишка зачастую спал только в коляске, на улице и категорически отказывался засыпать в своей кроватке.
Вечером после работы играть с ребенком Виталию тоже не хотелось. Разве что он мог отпустить ее в душ минут на десять, и все это время стоял у двери ванной и спрашивал у нее: ну,ты там скоро? Он хочет к тебе!
До года Мишка спал плохо, и снова нужно было вставать, брать на руки, укачивать… И так всю ночь.
Виталий злился. «Что ты за женщина что не можешь успокоить ребенка?!», «Мне завтра на работу», «Сделай с ним что-нибудь!». И Лиля старалась.
Она изо всех сил старалась. Успокоить ребенка, приготовить что-нибудь вкусное, поддерживать чистоту и порядок. Каждый день. Изо дня в день.
И вроде бы все было в порядке. Лилия и сама до конца не понимала, чем недовольна. Но что-то словно душило ее. Хотелось сбросить с себя ярмо, снова вернуться в свою прежнюю жизнь… Стать прежней.
Они жили в маленькой "однушке" на окраине города. Еще лет двадцать назад на этом месте заканчивался город. Тогда здесь был лес, и люди катались там на лыжах. Потом эти места отдали под застройку, и за несколько лет там вырос даже не район, а целый город, состоящий из дешевых (относительно, конечно) разноцветных панелек, студии в которых позиционировались, как «первое жилье для молодой семьи». Они и были такой молодой семьей. Конец 90-х, начало 2000-х. Как же молоды они были…Иногда Лилия вставала утром, смотрела на себя в зеркало, и у нее возникло ощущение, что когда-то она совершила страшную ошибку. Она тут же одергивала себя. Как она вообще посмела так думать?! Двое мальчишек, рожденных с разницей в три года – они всегда были ее счастьем, ее радостью, ее смыслом жизни… Но это не значит, что ей не было с ними тяжело.
Но он заработал на нее сам, чем очень гордился. Не без помощи своих родителей, конечно, но, тем не менее… Лилия знала, что эта квартира принадлежит ее мужу. И тогда ей казалось это правильным. Муж привел жену к себе домой – что может правильнее? Что может быть более истинным?
Через сто метров от их дома уже начинался лес, и иногда, под утро, держа на руках неспящего ребенка, она мечтала о том, как уйдет в этот лес и не возьмет с собой ничего, кроме веревки.
Она понимала, что никогда так не сделает, но эта мысль ее как будто грела. Давала хоть какое-то, но облегчение.
С мужем ей никогда не было тепло. Никогда не было просто и надежно. Рядом с ним она всегда была в напряжении. И даже сама не знала, почему так.
Не пьет, не бьет, а выть хочется. Это было о нем…
И вот тогда-то зародилось в ней это смутное желание уйти. Из жизни, в лес, в окно – куда угодно. Но она же понимала, что никогда этого не сделает.
И даже на другую квартиру не уйдет, потому что ей некуда уйти. Она была нужна ребенку. А значит, ее долг – поставить его на ноги. Дать старт.
И вот когда ее долг будет выполнен, тогда…
Она часто размышляла об этом «тогда». В ее мыслях возникал образ моря. На море она была всего один раз, с родителями после школы. Сказать, что она была ошеломлена - значит, не сказать ничего.
Ведь раньше она ничего не видела, кроме серого города, состоящего из одинаковых серых панелек, кроме серого снега зимой и серого асфальта летом.
И когда она увидела море , ощутила всю его невообразимую мощь, у нее вдруг зародилось ощущение, что мир не ограничивается одними серыми городами. В мире много всего - красивого, невероятного, недоступного ей, того, о чем она раньше не имела представления...
Лилия вздохнула. Присела "на дорожку". Наверное, не нужно было ей тогда торопиться замуж, нужно было просто жить и неторопливо к жизни присматриваться.
Но тогда она сделала иной выбор...
... Постепенно стало легче. Тяжелые дни как будто стерлись из памяти. Мишутка стал спать всю ночь, и Лиля теперь могла спать часов по шесть без перерыва. Неслыханная роскошь, на самом деле.
Когда Лилия снова восстановилась, когда у нее появились силы создавать мужу тот комфорт, к которому он привык, и на который рассчитывал, их отношения улучшились. А может быть, он понял, что Лилия уже не так сильно зависит от него. Скоро она сможет отдать ребенка в садик, выйти на работу, а там, глядишь, и без него обойдется...
Этого допустить Виталий не мог. Однажды, будучи не совсем трезвым, он даже хвастливо признался ей в этом. "Это я его тебе заделал. Теперь ты от меня никуда не денешься".
Родился второй сын. Лилия отчаянно мечтала о дочери, но мальчику тоже обрадовалась.
Однако во второй раз все было тяжелее. И хотя по молодости она довольно легко переносила бессонные ночи и сброшенный на ее плечи быт, даже она через несколько лет почувстовала, что все, она выдохлась...
Накапливались всякие мелочи, они были, словно камушки, которые муж бросал в нее. И попадал. Очень метко и очень больно.
Лилию передернуло, когда непрошенные воспоминания захлестнули ее. Все это были вроде бы мелочи. Но их было слишком много, чтобы простить.
... Она весь простояла у плиты, а вечером муж «не заметил, как все съел». И ему было совершенно все равно, что у Лилии с двумя детьми на руках за целый день даже не было времени поесть.
Однажды она заболела тяжелым гриппом. Попросила его сходить купить лекарства. А он тогда приобрел себе свою любимую игрушку - новый компьютер, за которым сидел, играя в игры, все время после работы. Иногда ей вообще казалось, что она живет не с мужем, а с его спиной.
- Тебе сейчас? - не оборачиваясь проронил он на ее просьбу сходить в аптеку.
- Да.
- Сейчас доиграю и схожу.
А вечером он сказал, что забыл. И что она виновата в том, что ему не напомнила.
Еще один камушек.
Из этих камушков выстроилась стена. Она и не помнила уже, когда закрылось ее сердце. Когда выстроилась между ними эта незримая стена из обид. Давно. Очень давно.
А жизнь прошла. Точнее, молодость. Но у нее остался еще довольно большой отрезок жизни, который она собиралась прожить так, как хочет. В маленькой квартирке на берегу моря. В городе, о котором мечтала.
Через несколько минут уже надо будет выходить. Скоро подъедет такси. Лилия еще раз проверила все: документы, деньги, билеты. Все было на месте. "Побег" она готовила давно. За двадцать лет уж накопила на маленькую квартирку, где она и проведет остаток своих дней.
... Она закончила училище и устроилась работать медицинской сестрой. О ВУЗе, конечно, и речи не было.
После работы она забегала в садик за мальчишками, а потом в магазин - за продуктами. Возвращалась домой и начинала что-то готовить. Ее спасало то, что через несколько лет брака она научилась делать "заготовки": заранее натирать морковь, свеклу, замораживать порционно бульон.
Иногда даже капусту она резала заранее и оставляла в холодильнике, а тушила уже на следующий день, если сил совсем не было.
Сначала Лилия уговаривала себя, что ей нужно просто больше стараться. Тогда муж будет доволен.
Но в конце концов она поняла, что стараться бесполезно.
Это не семья – когда одна все тащит, а другой приходит отдохнуть. А он действительно приходил домой, как в гостиницу, даже не думая о том, что это и его дом тоже. Лидия все время поражалась этой его способности «не замечать».
Казалось бы, что может быть проще. Ну помоги ты жене. Но нет. Виталий просто не считал быт своей зоной ответственности. Подобно тому, как человеку не придет в голову мыть пол в гостиничном номере; там это делает горничная. Дома это делает жена. А то, что она тоже работает - это как-то проходило меня его сознания.
Лилия иногда поражалась этой его способности "не замечать". Не замечать того, что он после работы ложится на диван, а она - встает у плиты. Не замечать ничего, не реагировать на просьбы. Сначала она думала, что он просто не понимает, как ей тяжело.
А потом ей стала ясно: все он замечает. И все понимает. Для того она ему и нужна... И он не пожалеет, не осознает и не развернется в другую сторону, как ни проси.
Она всю жизнь работала. Вела быт. Воспитывала детей одна.
И сначала ей было стыдно: как она может хотеть уйти от такого мужа? В конце концов, ведение быта - это то, для чего женщина предназначена. То, что делает ее счастливой.
Будь счастливой, ну будь же, будь! Но почему-то не получалось.
Ну не вытянет один человек то, что должны нести двое.
Но она вытянула. Она справилась. Она "поступила детей" в ВУЗ.
Двадцать лет прошло.
Когда Лидия узнала о том, что младший сын поступил, она ощутила мгновенное облегчение.
Теперь не все зависело от нее.
Раздался звонок, автоматический голос сообщил, что такси уже ожидает ее у подъезда.
Спасибо, я свободна. Она взяла в руки билет на самолет. Прижала его к сердцу и слабо улыбнулась. Сегодня она будет в маленьком городе у моря. Она уже сняла там квартиру, а скоро подберет и свое жилье. Маленькую "однушку" - ей одной больше и не надо.
Она закрыла лицо руками. И ей не нужно было бы ничего. Она не станет даже ничего делить. Купит себе только маленькую квартирку, подобную той убогой студии, в которой когда-то начиналась ее жизнь… Лишь бы была крыша над головой. Лишь бы было, где преклонить голову…
И засыпать, слушая звуки прибоя.
Теперь она обставит эту квартирку с любовью, в ней начнет она новую жизнь. Жизнь, в которой можно просто быть собой.
И каждый день видеть море - огромное, свободное, бескрайнее. Наполненное по утрам золотистыми бликами восходящего солнца, зеленовато-прозрачное - днем, и розовеющее у горизонта - на закате.
Когда встает, море наполняется светом, днем оно отдает тебе этот свет, а вечером словно успокаивается, лишь тихо набегает на берег, и свет, заполняющий глубину, становится совершенно особым, прозрачным, лунным, бездонным.
Раздался скрежет ключа в замке. Дверь распахнулась. Лилия вскочила, держа в руке сумку. В руке был зажат билет.
Но Виталий даже не обратил на это внимания.
- Лилька, милая...
- Что случилось?
- Помнишь, ты говорила, чтобы я к врачу сходил?
Конечно, помнила, она ему год об этом твердила. Он жаловался на боли в животе, она упрашивала его сходить к врачу. Действительно, сегодня у него был прием. Совсем у нее вылетело это из головы...
- Я сделал ФГС..., - у Виталия дрожал подбородок, блестели глаза, он как будто не мог говорить больше.
Лишь протянул ей листок бумаги. Лилия не сразу взяла его. Так они стояли друг напротив друга. Она - с билетом в руке, он - с заключением врача.
Наконец она взяла листок, развернула его и прочитала заключение. Рак желудка.
Билет выпал из ее руки.
Нет, она могла бы оставить его такого, каким он был раньше – здорового и успешного. Но такого, как сейчас – больного, сломленного – может, кто-то другой и смог бы, но не она.
Теперь это ее крест. Навсегда.
Она закрыла лицо руками.
И море погасло.
23