Пенсионерка Антонина Васильевна каждую субботу с утра пораньше ходила на местный рынок. Потому что в это время там проходили фермерские ярмарки, и можно было купить продукты подешевле.
Вот и в этот раз она, попив чаю, взяла сумку на колёсиках и отправилась в путь. Спустилась на лифте вниз, вышла во двор, и шустро направилась в сторону рынка.
- Антонина Васильевна! - раздался вдруг сзади незнакомый хриплый голос. - Погодите!
Пенсионерка остановилась, настороженно оглянулась и увидела сидящего на скамейке худосочного, неприятного на вид, мужчину. Тёмное морщинистое лицо и наколки на всех без исключения пальцах рук выдавали в нём уголовное прошлое.
- Антонина Васильевна, вы меня не узнаете? - спросил он всё тем же хриплым голосом.
- Нет, молодой человек, что-то не узнаю, - спокойно ответила она.
- Неужели? Я же Толик. Ваш непутёвый ученик.
- Кто? – Пенсионерка стала вглядываться в лицо этого человека, но ничего знакомого в нём так и не высмотрела.
- Толик Березин. Помните выпуск девяностого года? Вы ещё были нашей класснухой. - Он тут же осёкся и скорее поправился.- То есть, классной руководительницей.
- Анатолий? – испуганно произнесла бывшая учительница. - Не может такого быть... Господи, как же ты изменился... В тебе вообще ничего не осталось от того юноши...
- Ага... Изменился... - Он невесело усмехнулся. - Только вы-то чего моему виду так удивляетесь? Вы же, кажется, всю мою судьбу уже тогда знали. Помните, Антонина Васильевна?
- Что я должна помнить? - пенсионерка медленно подошла к бывшему ученику и присела на скамеечку рядом.
- Ну как что? Вы же меня часто пугали моим нехорошим будущим. А один раз, когда я вас довёл до белого каления, вы всю мою судьбу как по нотам расписали. Как будто вы провидицей были, а не училкой.
- Да? – Пенсионерка всё ещё внимательно разглядывала своего бывшего ученика. - Честно слово, Анатолий, я этого не помню. Вас ведь так много у меня было.
- Ну, да... - закивал он головой. – Нас, таких обормотов, было в то время завались. Плохое было время. Мы же все как будто с цепи сорвались. Крюки уронили, тормоза отпустили... Но зато вы были одна такая, которая мне всю мою жизнь предсказала. А я ведь, дурак, вам тогда старался за ваши предостережения ещё больнее делать.
- Ты уж прости меня, мальчик, за всё, что я тебе тогда говорила. - Антонина Васильевна тяжело вздохнула. – Я не помню, что говорила, но, наверное, обижала я тебя сильно.
- Вы чего? – Бывший ученик посмотрел на свою учительницу с недоумением. - Это вы, Антонина Васильевна, меня простите, что я не слушал вас. А если бы послушал, может быть, моя мать была бы ещё жива. И отец тоже. Вы ведь мне тогда сказали: "Эх ты, горе горемычное. Если ты о себе не думаешь, Толя, подумай хотя бы о своих родителях. Они же у тебя золотые люди. Сядешь в тюрьму - они у тебя сразу умрут". А я, сволочь, смеялся вам в лицо. И гадости говорил в ответ.
Бывший ученик вдруг опустил голову и обхватил её руками.
- Эх, вернуть бы всё назад. А я... Я только в-первый раз сел, у меня сразу отец умер. Мать ещё держалась. А я освободился, и опять загремел. И потом опять... И тогда мать тоже не выдержала... Любила она меня сильно... Жалела всё... А я... Сволочь я...
- И сколько же ты лет сидел, Анатолий? - осторожно спросила учительница.
- В общей сложности двадцатник отмотал. И вот недавно, перед последним освобождением, я вдруг вас вспомнил. Как же вы меня тогда ласково называли - горе горемычное. И так мне плохо стало. Вот ведь, думаю, был же у меня человек, который пытался до меня донести мое будущее, а я... Себя загубил, родителей на тот свет раньше времени отправил. Антонина Васильевна, я ведь что к вам пришёл. - Он вдруг посмотрел на учительницу своими затравленными, почти волчьими глазами. - Я к вам снова за вашими словами пришёл.
- За чем? - Учительница растерялась. - За какими словами?
- За вашими провидческими словами. Хочу, чтобы вы сказали, что меня дальше в этой жизни ждёт. Потому что я теперь точно знаю - как вы скажете, так всё и будет.
- Да ты что, Анатолий? - испугалась бывшая учительница. - Я же тебе не гадалка.
- Нет, Антонина Васильевна, вы, сильнее чем гадалка. Скажите мне, что мне делать, куда податься, чтобы человеком стать, а не... Я ведь вас здесь давно жду. К вам домой заходить постеснялся. Умоляю, Антонина Васильевна, скажите мне правду про меня. Я только ваших слов жду.
Они долго молча сидели рядом, и смотрели - глаза в глаза.
- Знаешь, Анатолий, что я подумала, - вдруг нарушила паузу пенсионерка. - Всё у тебя будет хорошо. Очень хорошо. Но только, если ты работать пойдешь. А я тебе могу дать номер телефона моего сына. Он у меня строитель. Прораб. Ты ему прямо сегодня позвони, ближе к обеду. И я ему позвоню. Он сможет тебя устроить к себе на объект. Хочешь?
- Как вы скажете, так и будет! - послушно кивнул бывший ученик. - Ведь у меня кроме вас в этом мире больше наставников нет. Говорите номер вашего сына. - Он торопливо достал из кармана старый кнопочный телефон.
- А ты моего сына не подведешь? - спросила пенсионерка осторожно.
- Век воли не видать! - воскликнул он, тут же опомнился и добавил: - Клянусь, Антонина Васильевна. Я теперь лучше в петлю залезу, нежели вас и вашего сына подведу.
- Не надо никуда залезать... - Улыбнулась ему пенсионерка. – Ты главное помни - у тебя должно быть всё в этой жизни хорошо. Ведь теперь ты сам эту жизнь начнёшь строить. И очень правильно строить.
- Да... - закивал он. - У меня должно быть всё хорошо. Я ведь вам верю, Антонина Васильевна. Только вам. Диктуйте номер. – Через минуту он вскочил со скамейки. – Можно я пойду?
- Конечно, можно, - улыбнулась она. – Ты же не в классе, Анатолий. Зачем спрашиваешь?
- Но вы же моя учительница. Пойду, куплю себе одежонку приличную. Чтобы от меня люди не шарахались. Да и… Чтобы вашему сыну за меня не было стрёмно…
Он на прощание неумело улыбнулся, и быстро пошёл по тротуару болтающейся походкой.
Антонина Васильевна ещё долго смотрела ему вслед.