Об истории молодых ученых я мельком услышал еще лет семь назад. Мне тогда предложили подумать, чего нас лишил подход к гордости. На дуэлях погибли как Саша, наше все, Пушкин, так и математик, чьи труды легли в основу современной математики, Эвариста Галуа.
На самом деле, погружаясь в эту область, диву даешься, как много проходит мимо читателя. Вот читаешь стандартные статьи про математиков: родился, придумал, решил, умер, опубликовался, прославился. Часть глаголов можно менять местами. Про поэтов и писателей звучит примерно так же, только замените «решил» на «написал» и готовенько. А благодаря братьям нашим меньшим и старшим, историкам, да и просто интересующимся гуманитарными областями, у нас есть жизнеописание. И вот тут наш персонаж обрастает жизнью. И теперь это не просто «гениальный писатель» или «уникальный математик», но и живой человек, ищущий славы, хорошей (в своем понимании) жизни и радостей, окруженный своими заботами.
(Советую глянуть книги Ойстина Оре «Замечательный математик Нильс Хенрик Абель» и Андре Дальма «Эварист Галуа п̶а̶р̶о̶х̶о̶д̶ революционер и математик».)
И Нильс Абель, и Эварист Галуа имеют схожие судьбы: оба были гениями, до 30 лет написавшие основополагающие труды по математике, оба умерли в это же время (Абель в 26 от туберкулеза, Галуа в 20 на дуэли, сквозное ранение живота). Оба подавали свои работы во Французскую Академию, и работы обоих были проигнорированы при их жизни и стали достоянием после смерти. Вот об этом мы и поговорим.
Абель был достаточно известен у себя в Норвегии. Обрел он известность еще в детстве, вступая в публичные споры с текстами «анонимного» священника (автора, естественно, знали все местные). Показательна фраза, описывающая его обучение: «Никто из профессоров не понимал до конца сущности идей Абеля, но весь университет гордился его успехами».
Государство было готово дать ему стипендию на условиях, что он еще год-два продолжит учебу, потому что он еще не овладел дисциплинами, типа иностранного языка, что помешает ему в заграничной учебе. Абеля не этот подход не устроил, и он поехал в Германию и Францию (найдите десять отличий от современных студентов, которые уезжают на конференции и стажировки).
Во время поездки по Европе Нильс знакомится со множеством ученых. Денег становится все меньше, вакантные места в Норвегии занимают более расторопные коллеги, а в Европе зацепится не получается. Причем, чем хуже было финансовое положение Нильса, тем больше работы он делал, ибо другого выбора у него не было. Парижский период считается одним из самых плодотворных в истории Абеля.
И вот, Абель передает свою работу Огюстену Коши. И тот… Теряет ее. На эту проблему разные источники смотрят по-разному: О. Оре утверждает, что Коши имел больше обязанностей, чем мог исполнить. И просто, среди множества собственных работ, забыл о необходимости рецензии работы Н. Абеля. Думаю, что читатели из академической области знакомы с нервным ожиданием ответа второго рецензента. Рэндалл Коллинз в статье «Пираты и политики в математике» прямо обвиняет Коши в эгоизме. Он приводит примеры, когда Коши при получении статей на рецензии писал публиковал свои статьи на эту же тему, а потом требовал от авторов признания своего первенства по этой теме. А мы можем только посочувствовать Нильсу. Ибо это стало одной из причин дальнейшего угасания, а возможно, и смерти юного математика.
Нильс возвращается в Осло за два года до своей смерти. Он два раза писал прошения о получении места в институте и жаловании, которое подтверждали коллеги из института, но казначейство отказывало в оплате: из казначейства пришел совет оплачивать жалование из своего кармана. Так институтское сообщество и поступило. За время работы в институте Абель сдружился с Карлом Якоби. О них двоих можно найти упоминание, что Абель пишет свои статьи полностью и обстоятельно, чтобы читающий смог пошагово дойти до итогов работы, в то время как Якоби пишет краткие статьи, часто лишь очерчивающие главную мысль работы без всякого сопровождения.
В конце концов Абель получает неплохое жалование, и жизнь его начинает налаживаться. Но он начинает чувствовать себя все слабее и, в конце концов, умирает от туберкулеза.
На этой минорной ноте надо добавить немного пыла и огня. А то становится тоскливо, да и дождь начинается за окном.
Заметим, что Абель не особо справлялся как там его работа во Французской Академии. А потом и вовсе решил, что это гиблое дело. И потихоньку начал использовать части этой работы в последующих работах. А что же было бы, если бы он не сдался и попробовал бы пробиться через «забывчивость» Огюстена Коши?
Представляю вашему вниманию Эвариста Галуа: горячий рубаха-парень. Ребенок, воспитанный учебником геометрии: Галуа «оставили на второй год» из-за незрелости суждений. Тогда-то он и находит учебник Лежандра. Он влюбляется в математику, что позже приведет к самостоятельной подготовке и сдаче экзаменов в специальный математический класс в 17 лет. Тогда он впервые сталкивается с Коши. Он отправил свою работу в Академию Наук, но Коши ее «потерял» (а может, и действительно потерял).
В 18 лет Эвариста проваливает вступительный в политехническую школу. Действительно, сложно поступить институт, если ты швыряешь грязную тряпку в лицо профессора. Сам Галуа отмечал, что его выводит из себя склонность профессоров закручивать вопросы так, чтобы невозможно было понять, что же они имеют ввиду.
Галуа поступает в Нормальную Школу с достаточно суровыми правилами внутреннего распорядка, но принимает эти правила, хотя многие отмечали, что он был строптив. В это время Галуа снова подает свою работу в Академию Наук. Ее принимает Жан-Батист Фурье, который через месяц скоропостижно скончался. Работу Галуа никто не нашел. А может, и не искал. В это время Эварист связывается с революционерами. Сложно было с ними не связаться, когда твоя жизнь достаточно дерганная, а твоего отца доводит до самоубийства местный священник.
Галуа исключают из Школы. В 20 лет он подает третью редакцию своего доклада Пуассону и Лакруа. Причем, он достаточно резко во вступлении просил прочесть то, что он уже посылал. Возможно это и привело к тому, что его работу все же рассмотрели. Однако работу отбраковали. Пуассон писал, что работа написано непонятно, хотя это могло произойти из-за большой тени, отброшенной на свое же имя поступками Эваристы.
Далее происходит суд, заключение, освобождение и смертельная дуэль, возможно инициированная полицией. Причем Эвариста правил свои работы вплоть до самого поединка. Черновики были обнаружены на столе в ночь дуэли.
Как писали исследователи жизни Галуа, «несчастный юноша оплачивал каждое свое гениальное открытие какой-нибудь новой бедой. Чем сильнее раскрывается Галуа-математик, тем мрачнее жизнеощущение некогда жизнерадостного Галуа-человека».
Итак, мы узнали о судьбе двух похожих, но таких контрастных юношей. Видно, что личность не сильно повлияла на историю. В обоих случаях их работы были найдены и признаны. Но сама история внесла огромный вклад в жизнь обеих личностей, к сожалению, грустный и тяжелый вклад.
Впрочем, если мы хотим поговорить о личности, поменявшей ход истории, мы всегда можем упомянуть…
Автор - Тимофей Максимов