Оказываются есть люди, чувствующие в своей душе ад, но при этом они могут спасти других. Есть письмо, доказывающее это. Иеромонах Серафим (Алдя) адресует его уже почти пропащему, но оно как будто обращено ко всем нам, грешникам, каждому из нас, ко всем тем, кто полностью погрузился в глубину греха или всем, кто ещё "на поверхности".
Делает он это, в ответ наркоману, молодому, но погибающему, который понимает, что ему уже не спастись. Но ему так хочется, чтобы все -таки этот монах подарил ему эту надежду...
Как свежо и стыдно ему за всё то, что он сотворил в жизни. Как совестно ему все свои падения, за всё: наркотики, алкоголь, гнев. При этом он испытывает не малейший просвет из всего этого.
"Я умом понимаю, - пишет он, - что я даже не могу помолиться, чтобы из этого выбраться. Хотя нужно, знаю. Всё, что я натворил, верю, что во мне не я, а нечто демоническое, что делает меня уже не способным в себя верить. Я чувствую себя настолько виноватым, настолько непотребным, что не могу выдавить из себя ни одного живого слова молитвы… И я не знаю что мне делать, куда пойти, но посылаю тебе это сообщение в надежде что ты знаешь".
Удивительно тонкий мудрый совет последовал от современного, но такого мудрого и доброго, иеромонаха Серафима:
"Очень важна тебе молиться о себе даже не потому, что ты погибаешь и испытываешь муки совести, а потому, что твоя ценность определяется не силой наркотиков, что ты успел принять, не количеством выпитого и ни множеством отношением с разными людьми, которые у тебя были. ДАже ни грех, который бы ты не совершил в жизни определяет твою ценность.
Твоя ценность была, есть и остается той же самой. Это то семя Божественности, которое Бог посеял в тебе. Тот образ Божий, по которому ты был сотворен любящими руками Бога.
Эти вещи вечны и не могут быть у тебя отняты. Ты заслуживаешь того, чтобы бороться. Ты заслуживаешь того, чтобы быть любимым. Ты заслуживаешь того, что тебя ценили как сокровище, потому что Христос создал тебя из любви, умер за тебя и нашел выход из ада Своим Воскресением. Так что этот путь становится доступным для тебя.
Если бы ты не имел ценности, разве Бог прошел бы через столько всего для твоего блага?
Да, мне знакомо то состояние, когда ты понимаешь, что ты настолько лишен значимости, что не можешь даже вознеси хоть одно малейшее слово молитвы о себе. Ты просто больше не хочешь мучаться, давать вновь обещание, которые ты уже тысячи раз до этого говорил, а потом новое падение, новая доза, и все эти повторы для тебя равносильно богохульству. Потому что сколько же раз можно обещать, а потом падать и не сдерживать своего слова?
Так вот иногда, когда не можешь помолиться о себе, твой выход из ада кроется в том, чтобы молиться о других. И именно твой момент спасения в том, когда ты не в силах помочь себе, ты можешь своей молитвой помочь другим. Есть множество примеров, которые говорят об этом.
Но расскажу всего один. Этот человек был одержим бесами и жил один в пещерных гробницах, неодетый, злостный, сторонящийся людей и всю свою оставшуюся жизнь проводящий в бесновании. Он даже, когда Христа увидел, то первым делом спросил: «Что Тебе до нас, Иисус, Сын Бога Всевышнего?»
И даже говорил в нем не его голос, это был голосом демона, что в нем. Несчастный был настолько погружен в ад, что его голос стал их голосом, потому что его жизнь стала их жизнью.
И этот человек, который двумя минутами раньше был полностью одолен бесами, которые обитали в нем, человек павший до такой степени, что его существование было уже их, поскольку они всецело взяли над ним власть, теперь исцелен Христом. И когда он пришел в себя, он снова обрел ясный ум, и хотел, оставив всё позади, последовать за Христом.
Но Сам Бог, Который возлюбил его так сильно, так сильно, что нашел возможность исцелить его, говорит ему «нет», отказывает ему, а вместо этого говорит:«Возвратись в страну твою, в дом твой и расскажи им, что сотворил тебе Бог».
Так вот эти слова для всех нас, сынок, и если ты не можешь молиться о себе, то молись о других, таких же отчаянных, павших, молись за всех этих миллионов, десятков, сотен людей, живущих в том же грехе, что и ты. Будь адвокатом для всех таких же, как ты, отчаявшимся. Я тоже молюсь о них всем своим сердцем, но твоя молитва, поверь, гораздо выше моей. У меня нет того знания и понятия этого падения, и только молитв такого человека как ты, который понимает каково это жить, когда тело уже отходит от наркотиков, а плоть и ум уже изнывают без них. Только ты можешь понять, каково это, когда ты не даешь уже выйти тому, что, что однажды вошло в свое существо. Только ты можешь взмолиться к Богу так отчаянно, как можешь только ты. Твоя молитва может вознестись до такого состояния, на которую я и многие другие христиане в мире просто не способны. Потому что мы не пережили этого адского состояния.
Мы молимся из любви, но у нас нет такой острой нужды, которая есть у тебя. У нас нет опыта, нет отчаянной нехватки воздуха, глотка воздуха за пределами этого ада, о котором тебе известно, каков он. И это нечто такое, что, если им распорядиться как следует, духовно направить, может изменить твою жизнь, превратить твой ад в твое сокровище.
Этот глубокий грех, твоя глубина может стать лестницей, которая, если восходить по ней старательно и, а хорошо бы руководством духовника, может стать лестницей, которая приведет тебя ввысь, в рай.
На тебе как не на ком другом можно вспомнить просьбу Господа, о том, чтобы тяготы носили друг друга и вели один одного вперед. Только ты можешь понять мрак миллионов сотен людей, которые бьются точно также, как бьешься ты. Твоя боль - их боль, твое отчаяние- их отчаяние. И если ты не можешь к жалостью повернуться к себе, то ты сможешь с жалостью состраданием повернуться к другим потому, что ты видишь и чувствуешь то, что не могу увидеть я.
У нас есть дистанция и любовь от которой мы монахи молимся о всех, но ты же молишься без всякой дистанции, из сокровенности своего опыта. Я молюсь о том, кто утопает в море, но я в лодке или на берегу. А ты молишься, будучи сам в этой же лодке.
И когда ты взываешь с криком о помощи за того, кто с тобой рядом, возносишь горячие слезные молитвы о утопающем рядом с тобой, Христос вмешивается каждый раз и спасает обоих. Он спасет брата твоего ради твоей любви. И тебя спасет за твою любовь к брату.
Однажды святой Силуан, решил представить себе ад, в котором жили люди, просившие помянуть их. Попытался представить ту безнадежность, грех изнутри, почувствовал опыт их отчаяния, скорби, и изнутри, из сердцевины, из чрева этого ада вознес молитву о них. Потому что в этот миг его молитва уже не была молитвой того, кто смотрит ивне во внутрь, а молитвой того, кто сошел в этот ад из любви, ради своих братий и сестер, чтобы поднять их силой молитвы, возносимой из глубины этого ада.
И твоя молитва такая же. Она больше, выше, глубже остальных, такая молитва спасительная, исцеляющая, возлюбленный мой! Исцеляющая таким образом и на таком уровне, на котором моя молитва быть не может.
И как только ты начинаешь бороться за них, ты на самом деле борешься за себя. и за себя тоже.
И как только ты возносишь свою молитву как жертву за них, эта молитва становится даром, жертвой, приносимой и за тебя. Как только ты начинаешь утолять их боль, как только начинаешь поднимать их, благодать любви потихоньку сойдет на тебя за твою любовь, потихоньку исцелит и поднимет тебя.
Боль о брате своем может также соединить с другими, как и любовь. Более, скорбь, боль о других - это уже другое измерение любви. То есть когда мы молимся о ком-то, имея его опыт, мы проявляем в себе Христову любовь, даже если в этот момент мы ощущать себя не имеющим никакого к этому значения. Ты по сути своей, в глубине своего существа подобен Христу, хотя на поверхности еще несешь язвы всех своих грехов.
Христос попускает нам эти грехи, чтобы не погубили себя еще больше от нашей гордыни, от того, что порой нам кажется, будто мы что-то делаем без Него. Таким образом, все те люди, которым ты помогаешь, сам того не ведая, собираются, как твои сокровища на день твоего Суда.
Потому, что ты даже не знаешь, сколько таких людей на свете. И своей молитвой, как только ты начал молиться о них, ты помогаешь удержаться им от греха, пусть не на всю жизнь, и даже не на месяц, а всего на один раз, но их успех в эту минуту за этот единственный раз — отчасти и твой.
Ты даже не можешь себе представить, что когда ты испытываешь за них боль, когда молишься из глубины своего отчаяния, скольким ты помогаешь не бросится с моста потому, что кто-то у них в сердце говорит им: «Нет! Нет!»
И вот каждая такая спасенная душа, каждый человек, которого ты спасаешь, возлюбленный мой, — это твое сокровище. Твое сокровище перед Христом в день Суда.
Мне бы так хотелось, чтобы ты сейчас оказался рядом. Так бы хотелось крепко, как человеку грешному обнять другого грешного человека. Я буду молиться о тебе. па тебя прошу молиться обо мне.
И будем вести друг друга дальше, и, молясь о мире из чрева своего личного ада, мы можем дальше вести весь мир. Из моего ада, отличающегося от твоего, к твоему аду. Как армия солдат, едва продвигающихся, едва прокладывающих себе путь через болото, через грязь греха. Но, при всем том, идущих вперед".