Не бывает такого, чтобы все были неправы, а ты прав. Но это возможно, когда ты не один, а с Богом. Ощущаете разницу? Если один идёт против всего мира, то он шизофреник. А если один с Богом идёт против мира, то он подвижник. Шизофреник - это человек, дошедший до крайности гордыни, а подвижник - до крайности смирения" - иерей Даниил Сысоев.
Монах не будет хорошим монахом, если он не сможет соблюсти тот первый обед, который дает при постриге – отсекать во волю, который есть началом духовного совершенства.
В ней весь на эгоизм, все наше существо в ней концентрируется, и наша задача - ее отсечь.
Тоже самое и браке, чтобы быть там в мире и любви со своим спутником, нужно опять же отсечь свою волю, пожертвовать собой ради другого. Если этого не будет, то он не будет иметь покоя, не будет в душе мира.
То есть какой бы вы путь не выбрали, счастливы и радостны мы будем лишь в том случае, когда ничего не будет ни от кого ждать. А сами будем отдавать, добровольно жертвовать своей своей волей, желаниями ради другого. Так он будет осекать свою волю, жертвуя собой.
Даже монахи часто заканчивают сумасшествием, и не потому, что "не тянут" духовной жизни или "перемолились", а поскольку где-то не выдернули из себя главный корень - гордыню - во время. Если и каялись, то не открывали духовнику скрытых помыслов, быть может без должного приготовления ко причастию, из-за не раскаянных грехом. Ведь второе название шизофрении - это беснование, одержимость.
Некоторые святые вообще шли и сдавались самым жестоким хозяевам и становились им рабами. Рабство в этих порой бесчеловечных и жестоких условиях помогали им отсечь свою волю. Они служили иногда даже идолопоклонникам в качестве слуг. И тогда слуги были не такие как у нас сейчас, с ними могли сделать все, что угодно, даже физически.
Им не только не платили денег, а могли просто превратить в ничто, во всех смыслах этого слова. Даже святой один сказал, что смирение настолько высокая драгоценная благодать, что никакое имя не может ее ограничить.
Оно столь богато и совершенно, что нет ему определения, нет имени, которое могло бы его ограничить.
Оно благодать, потому что дается Духом Святым. И наименовать его могут только те, кто опытно сам искал его, то им обладает. Смирение - это такое богатство, оно - имя Бога.
Оно потому и безымянно, без имени, поскольку Бог не имеет имени, у него их много, и не одно не выражает Его Самого.
И первая гроздь этой лозы, когда мы утомляемся от всякой человеческой славы, похвалы. Нам она чужда, даже ненавистна.
Второй гроздью вслед за первой следует то, что любое наше дело мы вменяем в ничто, даже испытываем мерзость за все доброе, что совершаем. Больше думая о грехах, о том, что их количеств растет, и наши добрые дела несравнимо малы перед чередой неосознанных грехов и небрежения.
Человек начинает сердится а то что ему дает Бога, на те добродетели, которые имеет, при этом понимает, что их не заслуживает.
Имея такие дары, как умение слушать, утешать, провидеть будущее – расценивает их как долг еще больший пред Господом, а значит он заслуживает еще большего наказания.
То есть человек начинает иметь еще больше дарований при этом понимает, что он не отвечает всем требованием, что ждет от него Бог.
Так ум ограждает себя от опасностей и не бывает окраден самолюбием и самомнением.
И когда он доходит до этого состояния, то:
слышит топот и игры невидимых воров, но ни один из них не может ввести его в искушение, потому что смиренномудрие – это неприступное хранилище сокровищ.
То есть человек уже не боится, потому что понимает, что ничто не принадлежит, чтобы сатана у него не отнял. Все что у него есть, он им не обладает.
Тот кто верует, что ничего не имеет, то Христа имеет в себе.
Пребудем же в мире со всеми, и никто для нас не будет виноватым, никто не будет нам врагом. Даже если бы все захотели уничтожить нас, у нас не будет ни одного врага. Потому что смиренное сердце не видит врагов перед собой, единственным его врагом является его собственный эгоизм…