Магерамов А. рассказал: «В июне 1990 года в Иолотани, Марыской области Туркменской ССР случился пожар - довольно редкое в этих краях явление, несмотря на невыносимую жару, уже стоявшую в то время года. Горело деревянное одноэтажное здание, по сути дела барак, построенное еще при 'Царе Горохе' и расположенное в самом центре города.
Когда все было кончено, заведующая военторгом - невысокая средних лет армянка с крашенными в рыжий цвет волосами, долго стояла на пепелище, оплакивая на руинах 'булдыря' (солдатское жаргонное слово, обозначающее военное кафе - примечание автора) оборудование, товары и другие материальные ценности. Все они безнадежно погибли в результате воздействия высоких температур.
Вместе с другими работниками заведения она почему-то совершенно не препятствовала местным 'шарунам' - солдатам и сержантам 56-й гвардейской десантно-штурмовой бригады, с поразительной предприимчивостью приступившим к 'спасению' из дымящихся развалин сохранившиеся в целости и сохранности литровые банки импортного мангового сока.
Эти жестяные емкости с лишь слегка обгоревшими при пожаре этикетками после извлечения из таинственных недр пепелища моментально перекочевывали в многочисленные подвалы и каптерки подразделений бригады для того, чтобы в ближайшее время бесследно исчезнуть в желудках вечно голодных военнослужащих Советской армии.
В тот момент я еще не осознавал, какие далеко идущие и, в общем-то, полезные лично для меня последствия будет иметь это событие, и лишь равнодушно взирал, как мои бойцы шустро волокут в подвал 4-го дшб уцелевшие в огне упаковки с едой и прохладительными напитками.
Дело в том, что кроме 'булдыря', в том же здании располагался 2-й штаб нашей бригады, в котором, в частности, находилась техническая часть бронетанковой службы (БТС) соединения. В конце мая бригада опять была переброшена на место очередного межнационального конфликта - в город Узген, Ошской области.
Там началась узбеко - киргизская резня с реками крови и горами обугленных трупов. Но вскоре меня вызвал комбат и поставил задачу - возвращаться в бригаду и готовиться к поездке в качестве начальника караула по сопровождению бронетанковой техники батальона, для последующей ее передачи на базу хранения. Совершить в том году очередное путешествие мне предстояло в город Семипалатинск Казахской ССР.
Дело в том, что наша бригада после передачи ее из Туркестанского военного округа в ВДВ лишилась всей наличной бронетанковой техники - БМД-1 и БТР-Д, а наш, единственный в бригаде десантно-штурмовой батальон, имеющий ее в своем составе, при этом расформировывался, становясь 'безлошадным' третьим парашютно-десантным.
Мы к тому времени буквально только месяц, как вернулись из Закавказья - точками боевых действий на карте были Баку, Ленкорань, Мегри, иранская граница и, уже зная о предстоящем переформировании, составили всю свою технику рядами в парке. Лишь время от времени мы ходили 'проведывать' своих металлических друзей, с которыми за последние полгода по-настоящему сроднились, пройдя на них около 2000 километров по Азербайджану и Армении.
А в июне работы по подготовке техники к сдаче шли полным ходом. Со мной в караул должны были заступить три бойца - мой взводный, старший механик-водитель рядовой Абдулатипов Сааду Аббасович, и еще двое солдат - с зенитно-ракетного взвода - рядовой Симонец Игорь Викторович, и с 11-й десантно-штурмовой роты - рядовой Петрик. В дшр, как и в отдельных взводах, также были на вооружении гусеничные бронетранспортеры - по два в 4-х, пулеметных и по три в 5-х, минометных взводах.
Во время подготовки к отъезду я даже успел смотаться на Кушку, чтобы 'спихнуть' 5-й мотострелковой дивизии командно-штабную машину 'Чайка', предназначенную для передачи из ТуркВО войскам правительства Наджибуллы. Эта поездка заняла лишь пару дней, в ходе нее мне в 'крайний' раз довелось побывать в своем 'бывшем' 371-м полку, встретив там нескольких сослуживцев по Афганистану, и быстро вернуться в Иолотань.
Вскоре после возвращения с самой южной точки СССР, штабом бригады была получена 'отмашка' БТС округа, и вся бюрократическая машина пришла в движение....
С вечера мы получили сухие пайки, продукты, командировочные деньги, документы, собрали все необходимое в дорогу, получили боеприпасы с металлическим ящиком, а с утра погнали технику на железнодорожную станцию Иолотань, помню, что погрузкой руководил недавно назначенный заместителем командира 1-го пдб бывший командир разведывательной роты Вася Чумак.
Преимущество БТР-Д и БМД перед пехотными боевыми машинами и танками при погрузке на железнодорожные платформы заключалось в том, что в них в конструкцией предусмотрен изменяемый клиренс и, в отличие от них, десантные машины не надо было долго и нудно закреплять при погрузке. БТРДешкам, которые 'ехали' с нами в 'турпоездку' в Казахстан в количестве четырнадцати единиц не нужны были ни деревянные клинья, ни металлические скобы, ни проволочные растяжки, которые мы всегда возили с собой в пехоте.
Мы просто, загнав машины с эстакады, положили их на днище, поставили металлические упоры, имеющиеся в каждом комплекте ЗИПа (запчасти, инструменты, принадлежность) машин, и 'дело' по швартовке было сделано....
Оставалось с личным составом караула освоить 'теплушку', снабженную лишь нарами и печкой-'буржуйкой', да еще подать документы в отделение Военных сообщений (ВОСО), отвечающее за перевозки войск, военнослужащих и грузов. Наш железнодорожный состав был небольшой - он состоял из семи платформ и одного вагона, поэтому уже к вечеру наше увлекательное путешествие началось.
Двигались мы исключительно медленно, много времени проводя на всевозможных полустанках. Почти сутки простояли в г. Мары, а потом тронулись на восток.
За окнами вскоре проплыла Байрам-Али-Хан-Кала, в которой был устроен восточный базар этого бывшего 'царева курорта', вдалеке мелькал мавзолей Султана Санджара и Эрк-Кала - столица и центр древнего города Мерва и одно из самых старых строений на территории Туркмении, а уже к вечеру Пендинский оазис остался позади.
Из двери теплушки теперь виднелся бесконечно-унылый пустынный ландшафт Каракумов, к которому мы уже успели привыкнуть за годы, проведенные в Иолотани - пески, барханы, колючка, солончаки, изредка заросли саксаула и вблизи жилья виднелись пожирающие скудную растительность одногорбые верблюды - дромадеры.
Ведь наша воинская часть располагалась прямо посредине этой огромной пустыни, и батальон, выходя в запасной район, через час хода уже передвигался по песку, настолько мелкому, что, схватив горсть, было совершенно невозможно его удержать в руке - вскоре он весь просачивался сквозь пальцы.
Самой интересной его особенностью было то, что местный самый широко распространенный стройматериал совершенно нельзя было использовать при строительстве - раствор, замешанный на нем, после высыхания рассыпался прямо в руках, зато этот песок можно было практически на месте засыпать в песочные часы и изоляторы.
Ну и летняя туркменская жара играла свою роль - ведь никто из ВОСО не удосужился 'подогнать' нам кондиционированного вагона с парой молодых блондинок-проводниц, чаем с бойлером и снабженным водой 'сортиром'. К плюсам можно было отнести только то, что посреди вагона в полу было пробито очень симпатичное отверстие для отправления естественных потребностей...
Зато на маршруте нашего пути мы 'освоили' все туркменские, узбекские и казахские достопримечательности, перепробовали практически все местные фрукты и овощи, которые в тех краях вызревали довольно рано. В Чарджоу был весьма удивлен высоким качеством местного пива, и даже сбегал за ним к 'черту на кулички', чтобы создать стратегический запас - не мог же я это мероприятие доверить бойцам?
А, в общем-то, это было довольно муторное путешествие. В Казахстане, в отличие от Туркмении и Узбекистана было довольно холодно, часто шел дождь и град, и мы сильно мерзли в своем вагоне, продуваемом сквозь щели в стенах практически насквозь.
По прошествии примерно месяца чередования движения и внезапных долгих стоянок мы, наконец-то, начали приближаться к конечной точке нашего маршрута. За время поездки мы успели зарасти волосами, и с копнами на головах очень напоминали туркменских дикобразов.
Поэтому примерно за пятьдесят-сто километров от Жана Семей, на какой-то весьма цивилизованной по местным меркам станции, где даже имелась парикмахерская, я отправил личный состав приводить в порядок внешний вид. Вначале это сделали наши бойцы, а затем пошли 'оболваниваться' и мы с Абдулатиповым.
Предварительно, конечно, выяснили, что эшелон здесь простоит примерно сутки. Когда мы с механиком, преображенные до неузнаваемости, вышли из заведения, родной эшелон отделял от нас пассажирский поезд, стоящий на первом пути. Лезть под вагоны нам было лень, да и куда было торопиться в ближайшие сутки?
Поэтому мы стали терпеливо ждать отправления. А когда поезд отошел от станции, мы с помощником начальника караула увидели, что нашего эшелона не было на месте! По вытянутому лицу своего лучшего бойца я понял, какая у меня в тот момент была физиономия.
Выяснилось, что поезд ушел на Семипалатинск пятнадцать минут назад, и такого 'залета' - отсутствия на месте начальника караула вместе с помощником было трудно представить. Передо мной уже воочию стояла картина, как представители ВОСО, частенько проверявшие караул в ходе движения, обнаруживают в Семске наше отсутствие и какой они поднимают при этом 'дикий кипиш'.
Хорошо хоть личное оружие было с нами - пистолет да автомат. Что же нам делать? Но советский десантник, и вооруженный автоматом и подстриженный, практически непобедим! Быстро находим попутный паровоз и, посулив машинистам за своевременную доставку бутылку марочного вина, которая была куплена по дороге и лежала у меня среди вещей в вагоне, мы с ветерком помчались догонять наших беглецов.
Через десять минут движения машинисты сообщили, что наглым образом скрывшийся от нас эшелон стоит возле цементного завода - там у него конфисковали тепловоз.
Вскоре мы были на месте, и наши бойцы встречали нас так, как встречают самых горячо любимых и долгожданных родственников, не заезжавшим к ним в гости несколько десятилетий. Отдав бутылку железнодорожникам и отдышавшись, мы после этого, как нам и обещали, еще сутки простояли на развилке.
А наутро наконец-то тронулись, правда, опять ненадолго. На одном из полустанков нам довелось наблюдать захватывающую картину - двух деревенских казахов, волокущих на водонапорную башню по металлической лестнице, состоящей из скоб, вбитых в кирпичную стену здоровенного пса.
Упорство, с которым они тащили на двадцатиметровую высоту упирающееся животное, внушало уважение, и мы все, заинтересовавшись целью данного мероприятия, внимательно наблюдали происходящее. Каково же было наше возмущение, когда они, добравшись до площадки наверху башни, просто сбросили вниз несчастную скотину, разбившуюся насмерть....
Надо было их, конечно, пристрелить, к людям подобных субъектов относить нельзя, ни при каких условиях, но мы находились в не охваченном боевыми действиями районе тогда еще почти мирно существовавшего СССР. Поэтому мы плюнули на местных живодеров и, поскольку больше на разновидности 'развлечений' этих недоносков нам смотреть не хотелось, сели позавтракать.
Впрочем, это нам и не удалось бы, так как мы опять тронулись, и поезд начал увеличивать скорость. Вскоре бойцы, которые опять столпились возле открытой двери покурить, спросили меня: 'А что это там за танки стоят?'
Я выглянул в дверь - справа от насыпи на небольшой площадке стояли Т-72 - примерно штук триста. Сначала подумал, что их пригнали на какие-то учения. Но сразу отбросил эту мысль - танки стояли совершенно бессистемно, люки у многих были открыты, и не было видно ни единого шарахающего поблизости военнослужащего, неизбежно обязанного присутствовать на горизонте.
На какое-то время это столпотворение стало для нас загадкой, впрочем, она довольно быстро разрешилась. Я никогда в жизни не предполагал, что такой 'бардак' в советской воинской части, в которую мы ехали сдавать технику, возможен в наших Вооруженных силах. Впрочем, это были еще цветочки, 90-е только начались....
Вскоре мы прибыли к месту назначения, и там, несмотря на свои опасения, пришлось часов так 'через несколько', самим разыскивать представителей ВОСО, чтобы они сообщили заинтересованным лицам о необходимости выгрузки техники из эшелона. Еще по прошествии некоторого времени прибыли представители Базы с бойцами, предназначенными к выгрузке.
Вскоре, выгнав технику на твердую почву, мы совершили марш в воинскую часть, причем из-за нехватки местных механиков-водителей мы все четверо тоже сидели за штурвалами. На базе в первую очередь сдали на склад курсовые пулеметы, сняв их с машин, причем от нас требовали сдать только по одному, вероятно, не зная, что на БТР-Д их установлено по два.
В связи с тем, что нам при всем желании некуда было девать лишние четырнадцать пулеметов, мы раскрыли на данную проблему глаза местных РАВистов, и приемщики на радостях уже даже хотели наскоро подписать акты приема-передачи, но потом все внезапно застопорилось.
Главное, из-за чего это произошло, было отсутствие четырех формуляров БТР-Д, сгоревших вместе со штабом. Представителя части, обещанного мне еще в бригаде для сдачи техники, уполномоченного приехать со всеми недостающими документами, на месте не было и в помине.
Потому бойцов разместил в штабе базы, позвонил в свою воинскую часть и, получив указание начинать сдавать технику, решил вопрос с приемщиком, а потом отправился в офицерское общежитие к лейтенанту Хропалю, назначенному на завтрашний день принимать БТР-Д по описи. Там, за бутылкой местной семипалатинской водки он и рассказал мне много интересного про свое родное соединение… (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/baza-hraneniia-chast-2-65113fc0fe358c266aa94250 )
