Сад поет прощальную песню лету, деревья украшены мимолетными нарядами. Листья, когда-то зеленые, теперь перед падением облачаются в огненные одежды. Они порхают вниз, покрывая землю, где вновь питают жизнь. Земля готовится ко сну, но заходящее солнце сохраняет достаточно тепла, чтобы еще немного поиграть.
На склоне холма звучат детские голоса, перекрывающие меланхоличный стон ветерка. Они преследуют горизонты. Знают ли они, что несут небо в своих глазах? Что земля дышит через их существо?
Ворона каркает, шурша своим черным плащом. Мышь носится по опавшим листьям, пляшут усики, нащупывая невидимые тропы. Все существа движутся в неслыханных приливах, их обособленность — это история, которую они забыли и рассказали.
Сад мечтает о весне, хотя теперь он питается светом более косым. Он доверяет циклам, воспетым в его корнях. В темных гимнах почвы смерть и рождение поют контрапункт. В то время как усыпанные яблоками ветви могут склоняться к земле, внутри их сердцевины теперь ждут своего часа зарождающиеся цветы.
С наступлением вечера терпеливое небо усеивается звездами. Ночь шепчет колыбельные всем своим любимцам. Спрятавшись под одеялом тьмы, человек чувствует себя запеленутым в чреве бытия.
За окном спальни высеченные ветром колокольчики отдают свой полуночный звон. Мы спим; мы просыпаемся. Песня осталась. В её нотах заключена наша единственная цель – быть той музыкой, которую мы слышим. Инструмент – это все, чем мы являемся, отражающий тишину внутри себя.