Глеб с трудом оторвал взгляд от Лукерьи и огляделся. Ощущение нереальности происходящего обрушилось с новой силой. Луна наконец вынырнула из туч и осветила, как прожектором, жуткую сцену. В небе стремительно клубились чёрные тучи, поглощая одну за другой звёзды. Вскоре ни одной звезды не блеснуло на небе. Тяжёлый непроницаемый полог давил на плечи и и усмирял сорванца ветра. Он не щекотал траву, не носился в воздухе, не не играл листьями. Замер где-то в вышине, испуганно наблюдая за тем, что творится на земле. Лишь изредка, забывшись от волнения, раскачивал нежные головки цветов.
Деревья вокруг замерли. Их очертания напоминали чудовищных исполинов, притаившихся в сумраке в ожидании жертвы.
Ведьма Лукерья стояла у калитки кладбища в круге лунного света, зловеще сверкая глазами. С диким и торжествующим воплем она подняла вверх руки, словно управляя мрачной небесной стихией. У Глеба по спине пробежали мурашки. В чёрном до пят платье с широкими рукавами она удивительно походила на взъерошенную ворону. Вот-вот взмахёт крыльями и взмоет в небо. Разорвёт тишину карканьем, предвещающим беду. Беду, которую сотворит своими порочными руками. Горе тому, кто попадётся ей на пути.
Спасительная мысль вытянула из тисков ужаса. Глеб едва не рассмеялся от облегчения: "Точно. Я попал на съёмки фильма. Как меня угораздило?" И когда Лукерья хрипло захохотала каркающим смехом, откинув назад голову, Глеб даже подался вперёд и пробормотал:
- Отличный кадр.
На волков он уже смотрел почти весело, хоть и немного с опаской. Они стояли, сбившись в стаю, рядом с Лукерьей. Скалили зубы, глухо рыча, и нетерпеливо рыли передними лапами землю. С клыков тонкой ниткой текла слюна.
Вот только глаза у них были пугающе человечьими и полными злобы. Глеб сглотнул и помотал головой: "Чего только не привидится после всех приключений. Интересно, где они столько волкодавов нашли?
.
Марина неподвижно распласталась на траве, забавно выпятив нижнюю губу. Её лицо в обрамлении белокурых локонов казалось почти ангельским. Хрупкая, стройная фигура создавала впечатление такой пронзительной беззащитности, что Глеб невольно удивился самому себе:
- И это её я называл вампиром?
Глеб почти убедил себя, что сейчас выбежит всклокоченный режиссёр и торопливо выкрикнет:
- Стоп! Снято!
Поэтому дальнейшие события выбили почву из-под ног. Лукерья кивнула. Животные понимающе посмотрели на неё и окружили Глеба, Аглаю и лежащую без сознания Марину. Не вырваться.
Ведьма вышла вперёд и встала рядом с самым крупным волком, властно положив руку ему на голову, словно предводитель этого ужасного войска. Заговорила громко и отчётливо, глядя в тёмную чашу леса. Как будто беседовала сама с собой.
- Пришёл мой час. Не зря триста лет я выслеживала. Кружила вокруг кладбища. Плела паутину заклинаний. Ждала того, кто поможет мне овладеть душой гнусной святоши Глафиры. Не зря пожертвовала сильным магическим артефактом, чтобы заполучить в союзники оборотней. Не зря терпела пронизывающую боль рядом с мерзкими иконами, втираясь в доверие к скудоумному парню. Мышка попалась в мышкловку. Душа Глафиры будет моей.
Дальше из её рта, как поток грязи, полилось такое богохульство, что Глеб удивился, как старуху ещё не пронзило молнией. Ему стало так противно, что захотелось отмыться.
- Думаете Бог поможет вам? Глупцы. Знайте же: вы в моей власти.
Пристально посмотрела в глаза Глебу и отчеканила:
- Приведёшь душу Глафиры - отпущу с миром. Окажешься - заставлю привести силой и уничтожу. Выбирай. Даю на размышление десять минут.
Сердце Глеба билось где-то в горле. Голова кружилась, как от удара. Десять минут, чтобы попрощаться с жизнью. Десять минут, чтобы последний раз надышаться вкусным лесным воздухом. Десять минут на то, чтобы вдохнуть запах диких трав. Он никогда добровольно не приведёт светлую душу девушки. Не сможет.
Голос Аглаи, прозвучавший совсем близко от него, в застал врасплох:
- Пора и тебе проявить силу, сынок. Одной мне не справиться.
Глеб подскочил и быстро развернулся к Аглае. Та отрешённо сидела на земле в нескольких шагах от него и смотрела в одну точку:
- Да не вертись ты, шальной, а лучше смотри на Лукерью и запоминай.
Тут только Глеб понял, что его всполошило. Голос Аглаи раздавался в голове. Потрясённый, он послушно повернулся к Лукерье и застыл, наткнувшись на её подозрительный взгляд. Ведьма с минуту постояла, напряжённо уставившись на него. Потом расслабленно ухмыльнулась и демонстративно вытащила из кармана платья часы на длинной цепочке.
Он мысленно выругал себя:
- Вот дурак! Чуть не спалился!
Взмолился:
- Что делать то теперь? Ведь нету у меня никаких сил.
Услышал дребезжащий смех Аглаи и с трудом удержал себя, чтобы снова не прлдскочить:
- Нет сил говоришь? А как же вампирша, которую ты свалил одним ударом?
Женщина помолчала несколько бесконечных секунд и строго отрубила:
- Молись. Это всё, что мы можем сейчас сделать.
Глеб в отчаянии воскликнул:
- Но как? Я не знаю.
В ответ Аглая тихо прошелестела:
- Ты сам поймёшь.
И смолкла.
Глеб в смятении изо всех сил напряг мозг, но кроме фразы "Отче наш, Иже еси на Небесех" ничего не мог вспомнить. Что делать? Глеб в отчаянии сжимал и разжимал кулаки. Отведённые десять минут стремительно таяли.
И тут он вспомнил. Уютный вечер в доме на берегу реки. Благостная тишина проникает в сердце, оставляя сладостную грусть вперемешку с радостью. В углу теплится лампадка. В её скудном свете лики святых кажутся строгими и одухотворёнными. Бабушка молится. И становится неясно, что освещает иконостас: огонёк лампадки или взгляд её спокойных карих глаз, излучающих свет. Она молилась, и здесь, под злобным взглядом нечисти, Глеб почувствовал, как его душа рванула навстречу этой жаркой молитве. Губы послушно повторили заветные слова псалома.
- Да воскреснет Бог, и расточатся врази его....
Лукерья протяжно взвыла и закрыла лицо руками. Волки заскулили и медленно попятились назад, испуганно прижав головы к земле. Словно в тумане, Глеб увидел, как улыбнулись ему с икон святые в бабушкиной избушке. Сердце наполнил ось знакомой сладостной грустью и чистой радостью.
- и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут...
Ослепительный свет хлынул в душу. Глеб купался в его потоках, задыхаясь от восторга. Протягивал руки, благословляя небеса и смывая с души грязь. И наконец упал на землю. Закричал, не в силах сдерживать любовь, наполняющую его до краёв.
- яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога...
Волки с диким воем закружились в бешеном танце. Уже не разобрать было, где звериные морды и лапы, а где грязные человеческие тела. Ведьма суетливо рисовала пентограмму, вызывая своего Хозяина. Из её груди вырывался стон боли. Охваченный душевным прорывом, парень не замечал ничего.
Внезапно ледяной ветер пронёсся над головой и выдернул его из чудного видения. Лишь на миг Глеба обожгло разочарованием, когда он увидел торжествующее выражение лица Лукерьи и подступающих к ним волков. С кладбища забил фонтаном яркий и чистый свет. Он оставлял страшные ожоги на телах оборотней, которые выли так, будто у них вырывали внутренности. Пригвоздил ведьму к месту, выжигая на её обнажённой шее и лице жуткие язвы. Она с пеной у рта вырывалась их невидимых пут и плевалась дикими проклятьями.
Аглая взяла ошеломлённого Глеба за плечи и с силой тряхнула, приводя в чувство:
- Пошли скорее на кладбище. Глафира не сможет долго их удерживать.
Продолжение следует ))