Книгу мы теперь читая,
Верим на слово всему.
Если надо, то поверим,
В то, что волк не съест свинью.
Волк свиньи теперь боится,
Жалобно скулит при ней.
А свинья этим гордится,
Ведь сам волк покорен ей.
Вот комедия какая:
Грозный зверь, поежась весь,
В страхе на свинью взирая,
Молча слушает как есть:
«Волк свинье вовсе не ровня,
Да и не был никогда.
Вот свинья — в ней все свободно,
В ней величия страна»
Волк с открытой пастью внемлет,
Верит он почти всему.
Только голод уж не дремлет,
Пробуждая истину.
Истина проста до смеха:
Волк свинье не ровня, да.
Только факт в том, что ровней тут
Волк — никак не та свинья.
Свиньи часто возвышают
Себя и род свой «вековой».
Только вот всё забывают:
Свинья всегда была свиньёй.
Ее удел — ныряя в лужу,
Всерьез считать себя царем,
Бежать из грязи в князи, в стужу
Лежать в тепле, не думать ни о чем.
И наречется свинья богом,
И наречет себя сама.
Но дело в чем: свинья не знает,
Что тут не главная она.
Пока волк сыт ей все возможно,
И в сладости живёт она.
Но только голод хищника проснется —
И нет свиньи. И будто не жила.
Как только голод волчий вспрянет,
Восстанет с силой ото сна,
То кровь рекой польется наземь,
Свинья падёт, не встанет больше никогда.
Что ж ты лежишь, волчок трусливый?
Не видишь лживую свинью?
Ведь ты же зверь самолюбивый,
Ее ты в силах победить одну.
И лейся кровь тогда свиная,
Питая отчий волчий дом!
Землю избавь скорей от тварей,
Забравших вотчину всем злом!
Хотя свинья и волком может притвориться,
Что часто видим мы теперь,
Но вонь свиньи рискует сохраниться —
Учует ее голодом водимый зверь.
И уничтожит он свинью однажды,
Порвет на мелкие куски,
И сбудутся тогда впервые
Волчьи свободные мечты.
Но это сказки, это бредни,
А в книгах сказок нет нигде.
Белым по черному там пишут:
Да покорится волк свинье.