Я помню их исторический концерт в декабре 1987 года. Был сильный мороз, и пройдя даже небольшое расстояние от метро «Проспект мира» до «Олимпийского», я почти одеревенел. К счастью, в советское время зрителей запускали в фойе сразу, не выдерживая часами в очереди на вход.
Событие вызвало во мне два ощущения. Первое – невероятность происходящего. Кругом советская власть, а я на концерте Uriah Heep. Всего за два года до этого такое было фантастикой. Второе – досада, что UH «неправильный». Увы, фраза Сади «иных уж нет, а те далече» была актуальна еще тогда.
Главную часть правильного UH я увидел в 2009 году в магазине «Союз» на Страстном бульваре. Перед своим московским концертом Хенсли проводил там автограф-сессию. С тех пор у меня High And Mighty с росчерком пера, написавшего Sunrise, The Easy Road и другие нетленки.
Когда фэны рассосались, Хенсли согласился дать интервью корреспонденту газеты «Труд».
– Музыка Uriah Heep была на основе английской народной, – блеснул знаниями журналист. – Как вам удалось соединить ее с роком?
– На основе английской народной? – у Хенсли отвисла челюсть. – Впервые об этом слышу.
Корреспондент смутился, поняв, наверное, что не нужно было читать журнал «Ровесник». Тем не менее, некоторые его вопросы были по существу:
– Когда, на ваш взгляд, Uriah Heep кончились как группа?
– Началом конца был уход Гари Тэйна. И полностью – после ухода Байрона.
Услышав это, я обрадовался. Не тому, что группа кончилась, а тому, какую важную роль, оказывается, Хенсли отводил Гари Тэйну. Я всегда восхищался игрой этого басиста, начиная еще с Keef Hartley Band, а уж в UH он раскрылся по полной. Пять альбомов, записанных с его участием в 1972-1974 гг., великолепны. Но крайне редко я встречал меломанов, даже поклонников UH, которые выделяли Тэйна.
Гари не был технарем, «дать Пасториуса» он не смог бы. Его сила заключалась в другом – чувстве формы и невероятной музыкальности. Мелодичные басовые линии, выстроенные контрапунктом к главной теме, создавали ощущение полифонической картины. При этом он не упускал главную функцию бас-гитары – ритмическую: все опорные ноты у него были на месте.
Звукоизвлечение у Тэйна было четким и свободным, отсюда разнообразие оттенков баса: он мог играть увесистым звуком (например, в Rainbow Demon), мог острым, отрывистым (в We Got We), мог мягким, с безупречным сустейном (затуханием), как в большинстве вещей. Но всегда точно попадал в настроение каждой песни. Его партии можно слушать отдельно от основной музыки, и они весьма интересны.
На компакте Demons And Wizards есть бонус-трек – Why. В аннотации сказано, что не установлено, кто исполняет в этой песне убойную басовую партию – Кларк или Тэйн. Я уверен, что первый: для Гари это грубовато, нет свойственной ему изысканности звучания. Хотя партия сама по себе великолепна, а Марк Кларк – отличный бас-гитарист (я видел его в составе Colosseum в 2005 году в «Горбушке», он произвел впечатление).
Три года c Гари Тэйном стали лучшими для Uriah Heep. Естественно, в этом не только его заслуга – сошлись воедино композиторский талант Хенсли, чувственный вокал Байрона, общий порыв группы, путешествия в запредельное и обратно. UH идеально подошли Тэйну и музыкально, и архетипически, но и он был для них находкой. Группа звучала цельно, уверенно, страстно, и даже свойственный ей пафос нигде не переходил черту пошлости.
Удивительно, но Uriah Heep не получили должного признания критики. Как американская пресса задвинула в свое время Grand Funk, так британская – UH. Группа не входит в рейтинги, в справочниках о ней лишь строки (а то и вовсе ничего), она не введена в Зал славы рок-н-ролла. Основная претензия – отсутствие новых идей. Да, Uriah Heep не были новаторами в отличие от Led Zeppelin или The Who, но величие музыкантов не только в этом. Шуберт тоже не был новатором, а музыку писал гениальную. Зацикленность критиков на новых идеях просто удивляет.
А вот в стране победившего социализма официальное отношение к UH было вполне лояльным. Если о группе писали в прессе, то, как правило, без хамства, а иногда даже с позитивом. В начале восьмидесятых фирма «Мелодия» выпустила ее альбом Innocent Victim – неслыханно для хард-рока. Она же стала первой «тяжелой» группой, которую пригласили выступить в СССР.
Транскрибирование названия вызывало сложность, но постепенно оно выправлялось в такой последовательности: Урия Гип – Урия Хип – Юрайя Хип. Сначала, наверное, решили: раз это из Диккенса, а там был Урия Гип, так и назовем. Потом поняли, что «г» неуместно, нужно «х». Затем уже пришли к очевидному – как слышится, так и пишется. А в годы перестройки и вовсе отказались от транскрипции, справедливо полагая, что и на латинице все поймут, что это за группа.
То, что UH делает последние лет сорок, вызывает грусть. Невольно думаешь – лучше бы они распались году так в 1980-м. Наверное, российские поклонники вдохновляют, которых много, как нигде. Только «правильного» Uriah Heep больше не будет: теперь уже нет не иных, а практически всех.