Далеко-далеко, в окружении леса была как-то деревушка. Деревушка небольшая, древняя, с царских времён населенная. И жили в деревушке люди добрые, решившие быт да хозяйство честно вести, со всеми людьми житься-любиться, в Бога верить, да добро творить, и ещё как творить! — по совести.
Раз завелся в деревушке убивец. Одного убил — все молчат, тревогу не поднимают, второго убил — опять молчат, к третьему пришел, так третий и присоединился к убивцу-то. Было теперь в деревушке два убивца, а потом три, да так трое их и осталось, которые остальных людей поубивали, да позакалывали.
И жил на краю деревни один мужик. Быстро он прознал убивцев, но все молчал, ничего не говорил: боялся уж очень за жизнь свою, по ночам в углу от страха трясся. И невыносим уже стал страх. Собрался мужик с силами, да в одну ночь и заколол всех убивцев, которые в деревне одни с мужиком к тому времени и остались: убили всех.
И стоит мужик после грехопадения своего, думает что дальше делать. Решил он теперь на себя руки наложить: один он в деревне родной остался, никого с ним больше нет, так зачем же дальше по жизни волочиться?
Тут приходит ангел останавливать его:
- опомнись, муж! Если совершишь ты это над собою, то никогда на небеса к друзьям своим не попадешь, а ждут тебя там очень, все ждут, кто был здесь.
- да как же все? И убивцы-то?
- и убивцы в раю тебя ждут.
- да как же они туда попали?
- раскаялись они слёзно в ночь эту, пред иконами молились, прощения выпрашивали. А ты пришел и убил их, когда сон к ним постучался. Не попадешь ты на небеси, пока раскаяние твое сердце не замучит так же, как замучило сердце убивцев сих.
Задумался мужик, обратился к сердцу своему: а раскаяния нет.
- раскаюсь! - крикнул. Жизнь велика, наплачусь ещё!
Так и пошла дальше жизнь мужицкая. Ушел он из ныне пустой деревни, прознали иные о действиях его, в тюрьму посадили, а срок пожизненный.
Вот и шли годы, неслась жизнь, настала пора умирать. Испустил мужик в тюрьме последний дух, оказался на Суде великом. И стоит он пред ангелами, серафимами, херувимами: суд идёт. Понимает мужик, что дело плохо: не раскаялся он во всю жизнь. Приговорили его к мукам вечным. Отчаялся мужик, и слышит вдруг голос из рая: «Оставьте, оставьте, мы его ждём, в рай он войти должен!». И узнал мужик голоса жителей деревни своей, где все поубивали друг друга. Разозлился он сильно, гнев и злоба ядовитая обуздали сердце его. «Молчи, - кричит,- молчи! Не нужно заступления вашего!».
Так и оказался мужик в геенне огненной, ибо злоба его была велика, а совести и добра в душе не было.
Сидит теперь в аду мужик, злится на всех и вся. «Раскаяние, - думает, - глупости все это!». А злость и ненависть рекой из него льются, того гляди весь ад потонет в ненависти человеческой. Возгордился тот, недоволен стал тем, что самый низший чин во всем аду имеет, дескать злобы в его душе много, а награды за злобу мало.
Пошел мужик к дьяволу. Пришел:
- ты всем адом повелеваешь, велика сила твоя, а только я не хуже. Давай теперь злобой мериться: кто кого злее, тот и будет адом править.
Согласился дьявол, и стали они с мужиком злобу свою измерять. Кричали, рычали, друг друга ненавидели кто сильнее, и не было конца ненависти сей. В конце победил дьявол мужика, мужик и опомниться не успел, как исчез, а вместе с ним и душа его исчезла во тьме глубокой, в пустоте далёкой.
И не было впредь мужика ни на земле, ни во аде.