Двум незамужним сестрам нравилось вместе жить, потому что характеры одинаковые, поэтому и ссор не было.
И работали вместе – на кафедре. Семьями решили не обзаводиться, чтобы посвятить себя благородной цели – служению науке.
Днем лекции и семинары, вечерами домой не спешили, сидели на кафедре за компьютерами.
А еще руководили дипломными проектами. К обеим приходили студенты, чтобы защититься.
Жить для молодого поколения, что может быть лучше?
Дома про работу не говорили. Немного на бытовые темы, больше – о книгах. Прочитают по очереди какой-нибудь роман – и обсуждают несколько часов.
Обсуждают, но не ссорятся – вкусы общие, однако каждая выделяет в прочитанном какой-нибудь нюанс, которая другая упустила из вида. Получаются интересные читательские конференции.
Чудесно жить духовной жизнью, когда вокруг бескультурье. Приятно чувствовать себя особенными – частью великой отечественной интеллигенции.
Очки, строгие прически, старомодные броши на платьях придают им величественный вид носителей культуры и науки.
Если студенты заговорят в их присутствии о каком-нибудь современном фильме, сестры снимут очки, протрут стекла белыми носовыми платочками и скажут: «Студентам высшего учебного заведения стоит избегать подобной безвкусицы. Стыдно, очень стыдно за вас. Есть великие режиссеры, нужно у них учиться быть культурным человеком».
По вечерам на кафедру приходила пожилая уборщица – Марья Игнатьевна. Со стуком ставила ведро, долго и тщательно мыла пол, затем поливала цветы и стирала пыль с преподавательских столов.
Сестрам приходилось отрываться от компьютеров, потому что Марья Игнатьевна невольно прерывала течение научной мысли.
Встанут сестры, чтобы уборщица помыла под столами, смотрят на нее с нетерпением.
Ходит по комнате, работать мешает – такая тихоня, возится и возится.
Как-то одна из сестер не выдержала и решила продемонстрировать свою неприязнь: «Скажите, Марья Игнатьевна, у вас какое образование»?
Выпрямилась уборщица, сказала, что десять классов – тогда не было одиннадцатых.
Последовал второй вопрос: «А почему дальше не стали учиться? Была же возможность поступить в институт, если, конечно, аттестат хороший и в голове знания. Люди и из бедных семей получали высшее образование».
Ей хотелось услышать, что плохо Марья Игнатьевна в школе училась, но ответ был другой – замуж рано вышла.
Вторая сестра нахмурилась: «Как же это вы себя погубили? Сейчас бы не полы мыли, а были бы востребованным специалистом. Неужели некому было вас остановить, отговорить? Родители почему вам не помешали»?
Уборщица нисколько не обиделась, а просто сказала, что по любви вышла, и не жалеет об этом.
Сестры пылко заговорили, перебивая друг друга, что нельзя так рано губить себя, быт, маленькие дети, вечные кастрюли, грязные тряпки – это убивает человеческие способности.
И новый – убийственный вопрос: «Наверное, жалеете о прошлом? Жизнь могла бы быть ярче, насыщеннее, содержательнее».
Марья Игнатьевна ответила, что ни о чем не жалеет: «У меня трое сыновей, все офицеры, служат в Российской Армии. Таких сыновей, как у меня, поискать надо. А полы мою, потому что скучно дома. Да и живу через дорогу».
Закончила, взяла ведро и вышла.
Сестры сидели молча, научная мысль где-то спряталась, и было почему-то грустно.