Женщина не сомневалась, что муж погиб на фронте, муж думал, что жена погибла во время бомбёжки, и они оба искали дочь, а та была в детском доме и считалась круглой сиротой. Но все они были живы.
Поэтесса Агния Барто через свою передачу "Найти человека" воссоединила семью.
Отечественная война сломала многие судьбы, членов семей раскидала в разные концы огромной страны. Наступило мирное время. Но многие так и не смогли найти родственников. Безвозвратно терялись маленькие дети, которые в силу возраста не запомнили полные имена своих родителей, место жительства, других родственников.
Найти кого-то в огромном Советском Союзе только при помощи писем по разным инстанциям было особенно сложно.
Писательнице Агнии Барто пришла в голову прекрасная мысль – создать на радио передачу, занимающуюся поиском потеряшек. Передача стала выходить в эфир с 1965 года, 13 числа каждого месяца на радио "Маяк". Продолжительностью всего в 25 минут. С помощью передачи нашли друг друга члены более 900 семей. Закрылась в 1973 году по мере падения интереса и спроса.
Агния Барто прекрасно понимала, что любой ребёнок мог запомнить мелкие детали из своего полузабытого детства. Совсем по Достоевскому – помогли бы детские впечатления, «как бы вырванные уголком из огромной картины, которая вся погасла и исчезла, кроме этого только уголочка».
Потом писательница написала книгу о воссоединённых через радио семьях.
Первая история посвящена испанке Ниевес Гарсиа
Испанцы эмигрировали в СССР согласно специального постановления Политбюро ЦК ВКП(б), спасаясь от диктатуры Франко, установившейся в Испании. Таким образом в страну прибыла и 17-летняя Ниевес Гарсиа. В пароходе, следующем из Испании в СССР, она познакомилась с молоденьким морячком, Васей Рыбаковым. Вышла за него замуж. В 1939 году у них родилась дочь, которой дали имя Мария-Тереза.
Семья Рыбаковых проживала в Ленинграде, в доме №33 по улице Красной. Василий Рыбаков ушёл на фронт. Началась блокада Ленинграда. Город подвергался бомбардировкам. Во время одной из них бомба упала на дом Рыбаковых. Ниевес была дома, а дочку с соседкой успела отправить в бомбоубежище.
Женщина осталась под обломками разрушенного дома. Её откопали и раненую отправили в больницу. Когда выписалась, стала искать дочь. Но её попытки не увенчались успехом. И вот в 1965 году она с последней надеждой написала письмо в редакцию. Её дочери к этому времени уже было 26 лет. А сама Ниевес проживала в Евпатории.
Письмо Ниевес прозвучало по радио. Стали приходить письма. В одном из них М. Старкова из Москвы писала, что у Пришвина попадалось ей это имя — Мария-Тереза Рыбакова. И она привела цитату из «Весны света»:
«...Каждую группу, как ягнят, пасёт отдельная воспитательница и следит, как бы не отбилась от стада какая-нибудь овечка. Своим зорким глазом бабушка заметила одну такую, совсем маленькую, и скоро узнала: это Мария-Тереза Рыбакова. Имя этой девочки содержит всю историю её жизни. Во время испанских событий прибыла вместе с испанскими детьми мать Терезы. Она здесь вышла замуж за комсомольца Рыбакова, погибла вместе с мужем своим в Ленинграде и оставила после себя крохотное существо Марию-Терезу..»
Я решила прочесть это произведение "Весна света", но в том коротеньком рассказе не нашла вышеуказанной цитаты. Тот отрывок я обнаружила в его рассказе "Бабушка и внучка", что в сборнике "Зелёный шум".
В рассказе речь идёт о Терезе Рыбаковой из детского дома, расположенного на Ботике. Рядом с детдомом проживала одна бабушка в своём домике. Писатель описывает, как эта девочка лет четырёх-пяти осторожно приближается к бабушке, чтобы и от группы не отбиться, и к бабушке заглянуть.
Я нашла ещё другой случай, где Михаил Пришвин упоминает эту девочку. В рассказе "Дети" он пишет:
"Маленькая девочка Мария-Тереза, дочь испанской комсомолки, умершей в Ленинграде, гордая, нелюдимая, робко-застенчиво опустив глаза, спросила, не позволим ли мы ей называть нас папой и мамой. Вслед за Терезой все начали просить нас об этом. Так мы были на месте умершего дерева-матери, и бедные человеческие отпрыски спрашивали нас:
– Не вы ли пришли, наши папа и мама?
Что нам было сказать. Когда видишь крошечные существа четырех, пяти лет, тянущиеся к нам с вопросом: «Не вы ли папа и мама?» – это потрясает."
Короче, рассказ Пришвина дала ниточку в руки товарищей из радио. Детдом на Ботике располагался на берегу Плещеева озера, около Переяславля-Залесского. Агния Барто планировала обратиться к воспитателям детдома, но не успела, так как пришло ещё одно письмо:
«Уважаемые товарищи из «Маяка»!
… Вы передавали, что испанка Ниевес Гарсиа разыскивает свою дочь. Так вот, я вам сообщаю, что дочь и отец живы и здоровы. Дочь Мария-Тереза Васильевна, Рыбакова, по мужу Степанова, проживает в городе Алма-Ате… А я, то есть отец, проживаю: Ленинград, центр, Красная улица, 33. Убедительно прошу сообщить мне адрес Ниевес Гарсиа.
Рыбаков».
Отец Терезы, муж Ниевес оказался жив! И проживал он в том же доме, из-под обломков которого вытащили его жену. Впоследствии отстроенном, конечно.
Пошли телеграммы друг другу, письма. Разумеется, они все встретились. А Ниевес написала Агнии Барто, как всё у них сложилось:
«.. Получила письма от дочки и Василия Рыбакова, из которых я узнала, что Тереза находилась в детском доме в Ботиках… Тереза с 1945 года живёт с отцом и приёмной матерью. Окончила десять классов с серебряной медалью, потом окончила политехнический техникум. Вышла замуж и вместе с мужем и его родителями уехала в Алма-Ату. У неё дочь Лида, ей четыре месяца. Тереза учится в Политехническом институте на втором курсе, муж — в Физкультурном институте. Теперь у меня две Терезы, мою младшую дочь тоже так зовут, ей восемнадцать лет, она окончила педучилище. Завтра Мария-Тереза вызывает меня на переговорную. Я очень вас прошу передать большое материнское спасибо жене Василия за все то, что она сделала для Терезы..»