Как нужно развиваться Петербургу? Чего не хватает для того, чтобы город на Неве стал лучшим городом на Земле, и как этого можно было бы достичь? Своим взглядом на будущее Петербурга с главным редактором Retrogradu.net Марией Ураловой поделился директор по региональному развитию ГК «А101», почетный строитель России и действующий вице-президент Российской гильдии управляющих и девелоперов Вячеслав Семененко.
— Какие мировые архитектурные или градостроительные проекты вы считаете наиболее яркими?
— Мне как девелоперу интересны не какие-то отдельно взятые архитектурные проекты, а практики комплексного развития территорий. Например, район Хафен-сити (Гамбург). Я видел этот проект в развитии и в последний раз побывал там, когда уже работала филармония, то есть большая часть проекта была завершена. Это впечатляет, и это более чем можно было бы реализовать и в Петербурге.
Первый раз мы пытались подобраться к этой практике в начале нулевых. Суть идеи — профессиональная управляющая компания определяет территорию, нуждающуюся в комплексном подходе, то есть имеющую высокий, еще не реализованный потенциал. Эти выводы подтверждает город. Затем разрабатывается стратегия развития, увязываются интересы всех участников — города, инвестора, архитектора, — а управляющая компания получает процент от реализации. К сожалению, этот проект не состоялся. Но эта неудача не значит, что подобное невозможно. Похожие комплексные проекты реализуют, например, в Осло. И в Москве. Вы знаете, я много лет был категоричным пессимистом в отношении «Москва-Сити» и сейчас с удивлением наблюдаю, как я был неправ.
Посмотрите на нашу Конюшенную площадь, Апраксин двор, Матисов остров, отдельные территории Васильевского острова — каждая из них могла бы иметь ту или иную стратегию развития. Стратегия эта, конечно, должна быть вариативной, в том числе потому, что меняются экономические обстоятельства, губернаторы, и это тоже влияет на ситуацию, ведь каждый приходит со своим видением либо с отсутствием видения.
— Это возможно решить каким-то образом законодательно?
— Все давно уже хорошо описали и наши юристы, и экономисты. Но, например, в том же Градостроительном кодексе, который у нас, к слову, не сильно отличается от какого-нибудь другого, есть понятие «устойчивое развитие». Прямо на первой странице. Но что вложено в это понятие? Наверное, большинство считает, что это когда дома не падают. А в Финляндии, например, четко обозначено, что это устойчивость перед вызовами на три поколения вперед, то есть хотя бы до 2050 года. Огромная разница.
А ведь градостроительная логика выходит за рамки строительной логики. Как мне говорил один наш бывший главный архитектор, очень уважаемый мною, в советские времена на первых ролях был именно градостроитель, главный архитектор. Он оперировал логиками, которые не поддавались политической конъюнктуре, а его авторитет был непререкаем даже для партийной верхушки.
— Но у нас есть закон о КРТ, само название которого созвучно с общей идеей комплексного развития. Соответствует ли он ей?
— Давайте так — где «у нас»? Если мы говорим про Москву, то градостроительная практика там совсем другая при том же самом законодательстве. А ведь это тоже «у нас». Что касается Петербурга: то, что происходит здесь, вызывает, скажем так, нездоровую дискуссию.
У нас есть привычная отговорка: «Ну мы же не Москва, в Москве много денег». Но есть еще Ижевск, Казань, удивительно развивающийся Нижний Новгород, есть много городов, которые осознали, что через градостроительную практику можно решать много задач. Дело вовсе не в деньгах, а в их применении. При дефиците денег можно более щепетильно относиться к затратам.
Например, есть интересный американский подход. Там, если вы хотите сделать что-то с парком, ваша задача — создать фонд, привлечь деньги местных жителей, к этому добавляется муниципальный капитал, и тогда это является большой ценностью — и общественной, и политической, и экологической, и культурной. У нас такие практики уже тоже есть, но их мало.
— Какие ваши петербургские проекты вы считаете самыми удачными, что является вашим предметом гордости?
— В основном это такие вещи, которые с архитектурной точки зрения со стороны не очень видны, но они были полезны. Например, реконструкция детской больницы Раухфуса. Или перебазирование Военно-морского музея, где все пришлось к месту, в том числе приспособление исторического здания. Были открытия детских садов и школ, когда видишь, как радуются дети, и возникают положительные эмоции.
Из знаковых — театры. Театр «Буфф», Молодежный театр на Фонтанке, «Зазеркалье». Отдельный предмет гордости — Театр эстрады имени Аркадия Райкина. У нас было всего 14-15 месяцев на реставрацию до празднования 100-летнего юбилея маэстро. Я взял тогда на себя эту ответственность. И подрядчики — из старых реставраторов — с этим справились. Очень помог тогда Юрий Гальцев. Он, в отличие от других руководителей, не давил. Он просто говорил «мы так не можем, у нас же праздник, надо открыться» — и мы открылись.
— Ваше любимое место в Петербурге и почему именно его вы так любите?
— Любимые места для меня — те, с которыми связаны какие-то воспоминания. Всю активную жизнь мы прожили на Петроградке: сначала в районе «Горьковской», потом в другом конце острова. И потому Петроградку я люблю разную, везде. В свое время мы там пытались запустить концепцию реставрации Александровского парка, было много разговоров на эту тему, но дальше разговоров дело не пошло, к сожалению.
— Какие из современных проектов в центре города — реализуемых или планируемых — вы могли бы отметить?
— Отдельно взятые проекты, притом что могут быть интересными, общей проблематики не решают. Но мне нравится, например, дом на углу Карповки и Каменноостровского Никиты Явейна, хотя некоторые его ругают. Я очень жалею, что в свое время на Мойке не состоялся проект Эрика ван Эгераата. Понимаете, что-то хочется такое, чтобы говорило о том, что мы живем в нашем веке, в нашем поколении. Мы все время этого боимся, мы боимся выразительной архитектуры. То есть мы на самом деле не доверяем сами себе и своим архитекторам, заказчикам.
История со второй сценой Мариинки в этом плане показательна. Такой шанс — шанс сделать большой театр мирового уровня — выпадает раз в сто лет и не каждому городу. Надо же сделать из этого какое-то событие. Мне кажется, что выразительной, современной архитектуры должно быть больше.
— А какими бы они, современные решения, могли бы быть и где?
— Серьезные выразительные архитектурные решения — это все-таки проекты редкие. Построить подобное на частные деньги не получится, потому что экономика не позволит. Любой необычный фасад съест половину себестоимости. Кроме того, большую часть проекта займут общественные пространства. Яркими и выразительными могут быть музеи, театры, спортивные объекты, какие-то общественные здания. Именно они должны отражать эпоху.
А где? Да везде. Но нормальный человек в центр у нас не сунется, потому что съедят. В ход пойдут и оскорбления, и профессиональная дисквалификация. Получишь всё — на тебе спляшут и политики, и не политики, желающие стать политиками и при этом ни в чем не разбирающиеся. Что касается полицентричности, перед войной были большие планы на южную часть города — Дом Советов на Московском, 212, проспекты Ленинский, Славы, Московский. Да любой район имеет на это право. Должны быть градостроительные акценты, выразительное пространство, и, естественно, объемная архитектура должна быть частью общей градостроительной концепции, градостроительной идеи.
Сейчас город пошел развиваться на юг. Есть большая связь с историческими городами — Гатчиной, Петергофом, Павловском. И нужно обеспечить эту увязку, создать транспортные связи. Но пока что у нас даже какой-то большой проект — это локальный проект внутри района. Мы не делаем еще таких районов, где может жить молодежь, где качественная доступная городская среда с высоким уровнем сервисов (пример — район Эспо в Хельсинки).
— Если мыслить глобально и посмотреть на город со стороны, то каким вы видите идеальный Петербург будущего?
— В первую очередь — разнообразным. Петербург продолжают любить больше, чем Москву, даже сегодня. Про нее говорят, что она модная, красивая, но почитаешь рейтинги городов, куда бы люди хотели переехать из других городов России, и видишь: на первом месте — Петербург. Из эмоциональных характеристик, которые дают городу: доброжелательность, образованность жителей, безопасная среда, высокий уровень культуры, эстетичность. И на этих характеристиках дальше развивается ценность. Ее можно выразить в плотности, этажности и типологии. Во-первых, это более зеленые районы, с доступностью природного объекта, которых исторически в нашем городе немного. Этажность для нас комфортна европейская – 6-8 этажей. При такой этажности можно получать довольно высокую плотность, которая, в свою очередь, обеспечивает пешеходную доступность большинства городских сервисов. Мы можем это обеспечить, в отличие от Москвы с ее размахами. Мы могли бы создать свою систему градостроительных решений.
Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов как-то в интервью сказал, что из Питера можно было бы сделать самый красивый город мира. Я с ним, пожалуй, соглашусь.
Блиц-опрос. Выскажите ваше отношение к перечисленным петербургским проектам — как уже реализованным, так еще только планируемым к реализации.
Конюшенное ведомство
Это, простите, просто фингал под глазом города, как и Апрашка. Здесь была бы очень успешна коммерция, общественное пространство, что-то связанное с едой, мероприятиями, гостиничной инфраструктурой. Но я бы убрал машины. Даже если убирать некуда — их тут быть не должно.
«Красный треугольник»
Здесь мог бы возникнуть очень интересный технологический кластер. У нас уже есть «Ленполиграфмаш», но таких локаций нужно много, спрос на них сумасшедший. Это должны быть маленькие офисы, креативные пространства. Возле Миллионной было похожее пространство для дизайнеров — «Тайга». Они за несколько лет навели там порядок, туда любили заходить люди. В «Красном треугольнике» можно было бы сделать такую же «Тайгу», но для инженеров. В Финляндии есть такой опыт — для технических стартапов строили здания, сажали в помощь финансистов и юристов и давали время на то, чтобы запустить свой стартап.
Охтинский мыс
Я бы дал «Газпромнефти» сделать ее проект. Мы столько всего не дали и столько отбили рук, столько у нас понаплодили врагов… Это пример того, когда есть инвестор, есть деньги, и я, выступая в данном случае как обычный горожанин, боролся бы за таких инвесторов, искал бы компромисс и ни в коем случае не бил бы им по рукам, просто искал бы решение. По-моему, это очевидно. А дальше уже бы с ними договаривался, какая часть функций носит характер коммерческий, какая – общественно полезный для города.
Есть пример Берлина, который мечтал перетащить бизнес из Мюнхена, Гамбурга, Франкфурта, но ничего не получилось. А у нас инвестор пришел сам. С ним просто надо уметь разговаривать.
Намыв Васильевского острова
Когда-то город заканчивался на улице Наличной, когда-то — на Савушкина. Город двигается. Уже проведены все экологические экспертизы, прописаны все обоснования. Дальше надо рассуждать на тему градостроительной концепции, водного фронта и перевести споры в эту плоскость. Что касается того, как реализована первая часть, — мне кажется, что, мягко выражаясь, тот типа застройки, что там появился, не соответствует этому месту. Но люди обживают всё.
«Лахта Центр»
Хочется увидеть уже этот проект полностью реализованным, как мы уже видим «Москву-Сити». Хочется воочию увидеть и понять, что это не только здание для «Газпрома», но и какова общественная функция этой территории. В целом я очень положительно отношусь к таким большим современным проектам.
«Невская ратуша»
Есть пример — Центр Помпиду в Париже. Поначалу этот проект как-то диссонировал, конфликтовал с городом, но в результате Париж этими конфликтами и интересен. «Невская ратуша» в этом плане вообще бесконфликтный проект. Разве что вокруг шара был какой-то сыр-бор. Другое дело, что этот деловой квартал существует как-то вне контекста, вне окружения — сам по себе. В нем пока еще нет завершенности. Сейчас там строится следующая очередь, и, может быть, тогда ему будет хватать объема.
Такие деловые кварталы могли бы быть в разных частях города. Кстати, на них уже есть спрос. Не все хотят двигаться через центр и быть привязанными к трафику.