Ух, как долго я готовился писать этот текст. Интервью было записано еще в марте, во время Сашиного отпуска из зоны СВО, но, читая его ленту и пересматривая работы, понимаю, что наш разговор устарел. А еще жалею, что тогда не поговорили про войну, почему-то счел это нетактичным. Но, даст Бог, этот разговор или даже выставка фронтовой графики когда-нибудь случится.
По первоначальному замыслу, наша встреча должна была стать очередным эпизодом биографического сериала "Устами художника". Но логика беседы уплыла, а потом и вовсе поломалась, и, когда я просмотрел отснятый материал, стало понятно, что нужно превращать его в текст. Тем не менее, биографическую логику в своем рассказе я постараюсь сохранить, а вот иллюстрировать повествование буду не по в хронологии, а по ощущениям как "фонит" та или иная фотография на излагаемый эпизод.
Родиться в семье художника нехудожником непросто. Мало у кого из моих знакомых получалось перегрызть "пуповину" династии, да и мало кто пытался. Александр в этом плане не исключение. По его словам, наоборот - родители всячески пытались отсоветовать продолжать династию.
Жить в семье художников с детства - непередаваемый опыт, особенно когда твои родители сами еще студенты Нижнетагильского художественного училища.
Я не просто жил с ними, я вместе с ними учился. Меня часто брали на занятия, ну и дома - такой творческий быт. Художники, они ж и дома занимаются искусством.
Мама говорит, что дала мне карандаш в два года. И я это помню, серьёзно. Она принимала участие в моем творчестве - дорабатывала мои рисунки и даже создавала какие-то декоративные работы по их мотивам.
Из интервью с художником.
Рисовал все подряд. Особенно любил животных. Но я рисовал их не с натуры и не перерисовывал книжных картинок. Мне всегда было легко представить, как выглядит какое-то животное, причем в деталях. До сих пор, время от времени, возвращаюсь к анималистике.
Из интервью с художником.
Бытует мнение, что в раннесознательном возрасте, приходящемся плюс-минус на начальную школу, почти все дети идентифицируют себя будущих со своими родителями. Дети врачей хотят стать врачами, а дети шахтеров - шахтерами. Это так, но есть нюансы: дети тем охотнее примеряют родительскую профессию, чем легче представить, что именно делают родители в свое рабочее время. Сыну юриста в этом смысле гораздо сложнее, чем сыну художника.
В первом классе я точно знал, что стану художником. Я тогда был увлечен динозаврами и рисовал сотнями не только для себя, но и для одноклассников. Заказов было много. Так продолжалось класса до третьего, а потом я как-то забыл, точнее забил и на учебу, и на искусство лет до четырнадцати.
Из интервью с художником.
В подростковом возрасте Александру посчастливилось познакомиться с творчеством известного советского художника-нонконформиста Михаила Шемякина.
Меня тогда поразили его психоделические работы, и я вновь захотел рисовать - что-то подобное, странное, хотя раньше стремился изображать тех же животных так, чтобы "было похоже".
В 1999 году мне попалась книга "Модернизм. Анализ и критика основных направлений" с иллюстрациями Пикассо, Дали, Миро и других модернистов. Вообще-то это пособие "как не надо" было работать советскому художнику. Но для меня эта книга стала сродни Библии, ориентиром "как надо". Может это была какая-то скрытая пропаганда?
Из интервью с художником.
Этот удивительный пример, когда критика западного искусства в СССР работала как пропаганда, не единичен. Примерно в это время выходит несколько изданий похожего содержания: демонстративно осуждающих, но имплицитно воздающих должное западному искусству. Например - "Кризис безобразия. От кубизма к поп-арт" М.Лифшица и Л. Рейнгардта (1968) или "По ту сторону расцвета. Буржуазное общество: культура и идеология" А.Кукаркина (1977).
Помимо "библейской критики модернизма", на стиль и смысл творчества Александра Шушунова повлияло обучение на курсах графического дизайна в средней школе.
В школе вместо труда сделали курсы графического дизайна Лидии Ивановны Барановой. Там я впервые начал рисовать тушью. Родители, кстати, не оценили мои упражнение в графическом кружке и предложили ходить на занятия в худ колледж. Там я познакомился с техникой пластического (т.е. объемного, скульптурного) рисунка.
Из интервью с художником.
После школы был худграф в четвертом педучилище, потом вечерняя школа, потом - Кунгурский художественно-промышленный колледж. Там Александр увлёкся перьевой графикой, которая по-прежнему играет в его творчестве важную роль. Любовь к модернизму не прошла, но понимания не встретила ни со стороны преподавателей, ни со стороны других студентов колледжа.
Я мало с кем общался во время учебы, не ходил на тусовки. Я вообще по жизни интроверт. Но, с другой стороны - я наглый художник, всегда считал себя исключительным. А почему бы и нет?
Из интервью с художником.
После службы в армии, в 2007 - возвращение в колледж, затем пермская "Глазуновка". В этот период где начал формироваться авторский стиль, который сам Александр определяет как "поставангард". Весьма просторный термин, которым можно назвать что угодно, тот же соцреализм, пришедший на смену русскому авангарду. Если пытаться соотнести работы Александра с какими-то референсами из истории искусств, то, скорее всего - это сюрреализм + абстракционизм.
Когда я учился на втором курсе академии меня пригласили в арт-группу "Купол". Александр Новиков позвал. Планы строили наполеоновские. Собирались по вечерам в академии, смотрели Линча, пили пиво, богемная, короче, среда. Наша академия была как большой сквот.
Из интервью с художником.
В начале "нулевых" среди пермских (да и не только пермских) художников-академистов было модно создавать разного рода самоорганизованные творческие группы. "Купол" появился накануне пышного заката пермского андеграунда, который годом спустя накрыло волной "пермской культурной революции". Тем не менее, участие в арт-группе "Купол" позволило Александру получить важный опыт групповой и проектной работы.
С тех пор работаю сериями. Например - "макабры" я начал писать еще во время "Купола". Увлекался эзотерикой, читал Фрейда. Решил визуально соединить Эрос и Танатос. Это мало кому нравилось, но я не заморачивался по поводу того, чтобы нравиться всем.
Из интервью с художником.
"Макабры" (работы, связанные с эстетизацией смерти и любви) действительно выглядят мрачновато, пугающе натуралистично, при всей их графической условности. Черепа животных, венчающие обнаженные женские тела - такая инфернальная "кентавристика" легко прочитывается, но нелегко принимается, поскольку в повседневности мы стремимся максимально отдалить жизнь и смерть, даже в символическом плане.
Любопытно, что, по словам художника, монохромные "макабры" лучше заходили людям, чем цветные. Вероятно потому, что устранение цвета ослабляет натурализм и добавляет орнаментальности.
Отдельно стоит поговорить об авторской технике создания некоторых работ. Рисунок сначала создается тушью на бумаге. затем сканируется с высоким разрешением, после чего дорабатывается в графическом редакторе и, наконец - печатается на струйном принтере с изменением формата. Например, если "на входе" рисунок был на листе формата А3, то "на выходе" получается отпечаток формата А4 или наоборот. После чего рисунок может повторно дорабатываться тушью, акрилом или гуашью.
Например, в "Макабрах" (которые ЧБ) применялась печать на увеличение (исходником был линейный рисунок А4 формата). Итоговый отпечаток был уже А2 формата, с последующей доработкой тушью, пером.
Компьютер дает возможность "доводить" графику так, как вручную сделать невозможно. Рисуя пером, сложно управлять контрастом, плотностью линий, а постпродакшн в графическом редакторе позволяет это делать без усилий. Изменение масштаба отпечатка сгущает рисунок без потери детализации и без загрязнения, чего при ручной работе почти невозможно избежать. Я отношусь к струйному принтеру как к офорту или ксилографии. Он ничем не хуже станка Гутенберга.
Из интервью с художником.
Что касается абстрактных работ, то автор объясняет их содержание на манер Кандинского. Изобразительное искусство должно быть подобно музыке: не копировать внешние формы предметов, а проникать в суть эмоционально. Для этого Александр использует приемы сюрреалистов, например - автоматический рисунок и, конечно - слушает музыку в процессе творчества.
По мне индастриал, постиндастриал, дарк-аббент, нойз - аналог авангарда в живописи. Мои работы тоже рождаются и состоят из "визуального шума".
Из интервью с художником.
В сентябре 2022 года Александр был мобилизован, и сейчас находится в зоне СВО, не забывая при этом рисовать. Его мрачные абстракции обрели не менее мрачное жизнеподобие, особенно вкупе с комментариями, сопровождающие публикации свежих работ в соцсетях.
Хорошо что большую часть жизни я ползал по всяким заброшенным руинам и туннелям. Иначе возможно мне сейчас было бы дискомфортно. Вот так индустриальная субкультура в РФ из прозападного каргокульта для алко-фриков превращается в военный быт.
Из постов с личной ВК-страницы художника
Зона СВО странное место для занятий искусством. Между воспоминаниями о прошлом и мечтами о будущем.
В среднем на один рисунок уходит полторачаса. Помогает преодолевать страх.
Здесь слишком много мышей. Больше было только зимой в блиндаже на позициях. Там они бегали по лицам спящих. Бумага мягкая от влажного воздуха. Сырость.
Из постов с личной ВК-страницы художника
Мне повезло найти в ПВД где мы жили пачку "Кольоровий папір" (цветная бумага). Потом на позициях когда по нам работал миномёт я лежал в блиндаже на досках и думал об этой бумаге. Маркер у меня был. Вернувшись начал рисовать. Мои сослуживцы оказались мало готовы к абстрактному искусству. Хотя реакции в целом положительные.
Из постов с личной ВК-страницы художника
Закончу статью цитатой, вырванной из контекста публикации, но данная фраза ценна сама по себе, поскольку война меняет людей, переоценивая их тела и недооценивая души. Для творческих людей эта метаморфоза сложнее и больнее вдвойне, поскольку они привыкли жить в духовном мире.
Художником быть лучше чем солдатом.
Из постов с личной ВК-страницы художника.
Персональная ВК-страница Александра Шушунова: https://vk.com/id91564585
