На речку Клюшкину и Лидку никогда одних не отпускали. “Утонете, - бабушка Лина говорила, - а мне потом как на белом свете жить? Мне мать вас ваша доверила. Я за вас головой ответственная!”.
А потому купаться можно было всем, кроме Клюшкиной и Лидки.
- Купаться? - каждый день с надеждой интересовалась Клюшкина у бабушки Лины.
- Колупаться, - отвечала бабушка Лина и шла заниматься большим своим хозяйством.
И лишь изредка - когда бабушка Лина была свободнее - шли они на речку.
Лидка радостно надевала блестящий красный купальник - в нем она исполняла индийские танцы для всех желающих. Клюшкина доставала с дальней полки свои купальные трусы с кармашком на пуговке. И под неусыпным контролем плескались они на мелководье. Воды там было ровно по колено - купайся в свое удовольствие и в надувном жилете.
И они, конечно, наслаждались каждым мигом.
- Выходите уже, - говорила бабушка Лина, - синие уж стали. Синие пупины.
Кто такие “пупины” Клюшкина не знала, но представляла себя и Лидку синегубыми и синепупыми детьми.
Речка звалась Лягушатник. Тут полоскали белье женщины, бесились всякие дети, кто-то ловил рыбу на банку с хлебом. Сельские собаки стояли в воде - остужали лохматые организмы в знойный день.
Очень хорошо было на речке. И травой упоительно пахло. И стрекозы трещали вертолетами.
Иногда приходили купаться и взрослые. Тетя Маня Кутяпиха приходила - она полоскала белье, а потом полоскалась и сама. Многие взрослые почему-то резко глупели в воде. И тетя Маня тоже была таким взрослым. Она визжала от восторга и делала руками девятибалльные штормовые волны. Хотя в обычной жизни Кутяпиха была женщиной сердитой.
“Квашня, - тихо говорила бабушка Лина про тетю Маню, - что за квашня. Река аж из берегов выходит”.
Еще приходила Любка Сизова. С новым мужем Гогой. Гога был космат - будто снежный человек. Клюшкина очень удивлялась таким причудам человеческого тела. По поселку Гога всегда гулял в красных плавках. А Любка Сизова крепко держала его под руку. И шла очень гордая - хоть Гога и снежный человек в плавках. В лягушатнике Гога не купался, а уходил подальше - туда, где было глубоко. Любка Сизова тогда слезно с берега умоляла своего нового мужа не тонуть. Предыдущий-то ее муж куда-то смылся. И оставил на память о себе дочь. А Гога все равно прыгал в воду. И издалека подмигивал тете Мане Кутяпихе.
А Клюшкина и Лидка - без бабушки Лины - обычно просто чинно сидели на лавке. Смотрели на купающихся с тайной завистью. Отбивались от комаров. Клюшкина страшно сожалела, что жизнь так несправедлива с ними обходиться.
А однажды Лидке надоело просто сидеть и любоваться. И она решительно уронила в воду свою расческу.
- Достань, - сказала Лидка Клюшкиной, - а я покараулю, чтобы бабушка Лина внезапно не пришла. Жалко расческу-то. Доставай бегом, она денег стоит.
И Клюшкина радостно полезла в воду. Расческу она, конечно, не нашла. Но решила тоже повизжать на мелководье - коли уж все равно в воде очутилась по Лидкиной прихоти. Жаль было упускать возможность.
А бабушка Лина тут и пришла собственной персоной. И издали излучала страшный гнев. И даже палку в руке держала для острастки - все же головой она отвечала. И ее можно понять.
А как уж Клюшкина с Лидкой домой бежали в тот день, то никогда раньше они так и не бегали. Очень шустро бежали.