Предавшись воспоминаниям, прикрыл глаза и, кажется, даже задремал, когда кто-то тронул меня за плечо. Открыл глаза и увидел перед собой стюардессу. Симпатичная девушка в форменной одежде синего цвета, мило улыбаясь, спросила:
— Простите, вы Вадим Ф….
— Да, а в чём дело?
— Пройдёмте со мной, вас приглашает командир экипажа.
Макар
Я недоумённо пожал плечами и последовал за стюардессой за занавеску, отделяющую служебное помещение и кабину от пассажирского салона. Стюардесса постучала в дверь кабины пилотов, щёлкнул замок, она открыла дверь, пропуская меня внутрь. На минуту замешкавшись, я шагнул внутрь. С правого кресла навстречу мне встал второй пилот. Когда он повернул свою улыбающуюся физиономию с хитрым, вопрошающим взглядом, те сорок лет, прошедших с курсантских времён, как будто улетели прочь. Передо мной стоял Макар, курсант Лёшка Макаров, который учился с нами до четвёртого курса:
— Макар, ты что ли? — Он расплылся в улыбке ещё шире.
— Узнал, чертяка…
Мы обнялись. Макар, отлетал три курса, а на четвёртом его списали по «нелётной». Так у нас говорили, когда у курсанта что-то не получалось с полётами, но мы все подозревали, что не только в этом была причина. Макар, как говориться, «за словом в карман не лез» и не всем нашим командиром это нравилось. Родом он был из Подмосковья, но все говорили «москвич», Лёха не возражал.
После первого курсантского отпуска, он привёз игрушку — хохотушку. Тогда они были в диковинку. Он её до поры, до времени никому не показывал, а как-то раз после команды «отбой», когда некоторые уже начали погружаться в сладостный сон, вдруг раздался заразительный, клоунский смех. Сначала мы не поняли его происхождение, притихли, но он был такой заразительный, что через минуту вся казарма «ржала» в полтораста глоток, так, что в окнах дрожали стёкла. Из каптёрки выскочил старшина роты, не понимая, что происходит, он рявкнул:
— Отставить смех, была команда «отбой»!
Клоунский смех прекратился, и все потихоньку успокоились, так и не поняв, что это было, кроме тех, кто спал рядом с Макаром. Постепенно, конечно, все узнали про этот «мешочек смеха» и иногда даже сами сержанты просили включить его «немного посмеяться». Такой своеобразный «антистресс», как сейчас бы сказали, тогда мы таких слов и не знали.
У Макара была непропорциональная фигура. Небольшого роста, с короткими ногами и длинным туловищем. На медкомиссии при поступлении у нас измеряли «рост сидя», по которому было ограничение. Ведь тогда на самолётах высота кресла не регулировалась и чтобы лётчик, сидя в кабине, не упирался головой в фонарь (остекление кабины), ввели такое ограничение.
Макар еле вписался в эти стандарты, хотя был не голову ниже самых высоких из наших ребят. Худой, но с выдававшимся сытеньким пузцом, он в бане нам показывал «Девушку с веслом». Когда-то такая скульптура стояла почти во всех парках Советского Союза. Было смешно, он вообще весёлым парнем был в то время и судя по широкой улыбке таким и остался...
На втором курсе на полётах, в лагерных условиях, мы немного «заросли» и командир эскадрильи приказал всех подстричь. Макар пришёл с этой процедуры, немного опоздав на обед, прямо в столовую, а обедали мы в одном зале вместе с инструкторами и техниками.
Войдя в зал, на пороге он остановился и снял с лысой головы пилотку, из под которой «выпал» хохляцкий чуб. Курсанты упали со смеху, но некоторым командирам эта шутка не понравилась. Чуб приказали состричь.
Любил Макар пошутить, в конце концов, за это и поплатился. И вот сейчас он стоял передо мной, в форме пилота гражданской авиации и широко улыбался…
