У московского губернатора, князя Дмитрия Голицына имелось одно немного странное правило (для тех, кто был не в курсе): как только он замечал, что на балу или званом вечере появилась Федосья Бартенева, он посылал своего камердинера отыскать ее карету. Потому что знал наверняка, что в ней сидят все дети Федосьи Ивановны, дожидаясь, пока маменька натанцуется на балу. Детей приводили в кабинет губернатора, устраивали на диванах и креслах и они засыпали, дожидаясь, когда закончится праздник и маменька их заберет. И так повторялось из раза в раз, что совершенно не смущало Федосью Ивановну. Утром она с детьми снова усаживалась в свою карету и отправлялась по гостям.
Дома у семейства Бартеневых реально было шаром покати. Причем почему так получалось, сложно сказать. Порой в рассказах об этом семействе можно прочитать, что Федосья Бутурлина вышла замуж за «никчемного статского советника». Но это не совсем так. Ее муж Арсений Иванович был боевой офицер. Он храбро воевал в грозу Двенадцатого года, а потом некоторое время служил в Курске военным губернатором. У него на двоих с братом имелось довольно большое имение в Костромской губернии в две с половиной сотни крепостных душ.
Но, видимо, то, не очень многое, что у них имелось, утекало сквозь пальцы: на красивые вещицы, на наряды да текущие расходы на жизнь в Первопрестольной. Ведь у Бартеневых родилось 10 детей, а крепких хозяйственников из них не получилось. Уехать из Москвы в имение, попробовать как-то жить по средствам, почему-то ни Федосьей Ивановной, ни её мужем как вариант не рассматривалось. Они нашли для себя другое решение: главным сокровищем семьи стала карета, в которой госпожа Бартенева с детьми проводила большую часть дня. Как с утра в нее садились, так и ездили весь день по гостям. Муж при этом тоже разъезжал по гостям, но всегда отдельно, стараясь не пересекаться с женой.
Дети Бартеневой из детской наивности рассказывали
«Нам нужен дом только для того, чтобы переночевать, а днем нам нужна большая карета. Жаль только, что наша без печки, потому что бывает холодно…»
Так Федосья Ивановна и провела приличную часть своей семейной жизни, будучи профессиональной гостьей. У одних пила чай, у других обедала, у третьих оставляла детей позаниматься, если случайно попали на уроки или просто посидеть, пока матушка отправилась дальше. И так весь день. И следующий. И послезавтра. И на следующей неделе. Она даже дни свои закончила, когда ехала из одного дома в другой. Удар хватил прямо в карете в 45 лет. Вся жизнь по гостям.
Интересно, что у детей, несмотря на вот такую родительскую неустроенность, все сложилось хорошо. Да, когда Федосьи Бартеневой не стало, о ее последнем часе и причудах при жизни рассказали императрице Александре Федоровне, после чего жена Николая I распорядилась старших дочерей определить фрейлинами, остальных устроить учиться на казенный счет. И неплохо ведь получилось. Старшая дочь Прасковья стала прекрасной певицей, которой писал мадригалы Лермонтов. Еще одна из дочерей вышла замуж за родного брата Зинаиды Ивановны Юсуповой. Один из сыновей Бартеневой дослужился до генеральское чина. В общем, после того, как их определили учиться, нашли себя в жизни. А маменька так и осталась одной из московских легенд XIX века - вечной приживалкой, только и делавшей, что катавшейся по гостям.