В то время тотальный дефицит наблюдался почти во всём, и в том числе в охотничьих ножах. То убожество, которое продавалось в охотничьих магазинах (причём, строго по охотничьим билетам и пронумерованное), всерьёз ножами считать было нельзя. Крайне неудобные толстенные клинки с зубильной заточкой, топорной формой и рукоятью с пластиковыми накладками совершенно невнятных обводов годились, в лучшем случае, для забивания гвоздей. Да и качество используемой стали вызывало сплошные нарекания. Один небольшой плюсик – они не ржавели.
С этим необходимо было что-то решать, – рынок сбыта предполагался практически бездонный. Технические возможности также позволяли: станочный парк в цехах был мощный, а в некоторых случаях, – даже уникальный. Необходимо было только составить технологическую цепочку из нужных людей, что особой сложности не представляло.
Несколько смущало отсутствие на заводе кузнечного цеха, но нужный человек был найден в другой организации. Таким образом был создан подпольный синдикат, члены которого знакомы между собой не были. Такие предосторожности были совсем не лишними, поскольку статью за изготовление и сбыт холодного оружия никто не отменял. Это сейчас ножи всевозможных размеров, форм и производителей продаются в любом киоске, а в то время с этим было строго, хотя криминальной статистикой давным-давно доказано, что подавляющее большинство преступлений совершается обычными кухонными ножами.
В качестве исходного сырья была однозначно выбрана клапанная сталь. Ножи, изготовленные из неё, прекрасно держали заточку и в то же время лезвие, даже выведенное до бритвенных кондиций, при случайном ударе о кость не выкрашивалось. Да и не ржавели они практически. Ещё в то время я изготовил себе для подводной охоты нож с рукоятью из бакаута, и на его клинке до сих пор нет ни единого пятнышка.
Прежде, чем что-то делать, необходимо иметь максимально расширенное представление об этом предмете. Поэтому я начал с опроса всех знакомых охотников с целью выявления функционала. Со стороны может показаться – ну, нож и нож, что там выявлять? Но это совсем не так. Нож для охотника – рабочий инструмент и здесь должно быть учтено всё. Баланс, толщина и ширина клинка, форма лезвия, заточка, угол посадки рукояти, материал, из которого выполнена рукоять, форма рукояти… Много всего. Мне довелось держать в руках обычный нож северного охотника,
– это квинтэссенция практицизма. Чуркообразная рукоять на самом деле ложится в ладонь, как влитая. Никаких гард и наверший, ничего лишнего. Верхняя линия обуха совершенно прямая, а линия лезвия сужается к острию от рукояти плавно по всей длине. Удивила односторонняя заточка. Причём начиналась она прямо от обуха. Никаких излишеств, вроде дурацких и совершенно бесполезных зубчиков на обухе, присущих очень многим ножам и долов, ошибочно называемых профанами кровостоками, и, непонятно кем и зачем, перенесёнными с длинноклинкового холодного оружия. Длина клинка 17, максимум 20 см, и идеальный баланс.
Собрав полученный материал с набросками и оптимальными рекомендациями и систематически систематизировав систематизируемое, я засел за эскизы, прорисовывая варианты сразу в натуральную величину для наглядности. Из полученной кучи эскизов были отобраны для реализации 5-6 вариантов. Попутно были прорисованы и затем вполне удачно реализованы 3 варианта скиннеров. Скиннер – это узкоспециализированный нож, резко отличающийся формой лезвия от обычного, и использующийся для обдирки. Клинок у него очень короткий, но широкий с немного ниспадающим обухом. Рукоять также завалена вниз для удобства в работе.
Далее начался производственный процесс.
Кузнец по выданным размерам выковал для начала штук 20 заготовок, которые затем были скрытно доставлены в цех для обработки на плоскошлифовальном станке.
Станок этот – настоящее чудо! Заготовка закрепляется на рабочем столе с подключаемым очень мощным электромагнитом, сверху опускается рабочая каретка и стол начинает двигаться туда-сюда, выводя вчистую все неровности. Затем заготовка переворачивается, и обработка повторяется. В результате получаем идеально ровную матовую поверхность.
Следующим этапом было непосредственное изготовление клинка. Я вырезАл из плотной бумаги контур ножа, наклеивал на заготовку и относил токарю-универсалу, который обтачивал её по выкройке и формировал лезвие, приближая его по форме к полубритвенной заточке. Эту ответственную операцию я мог бы делать и сам, но это заняло бы слишком много времени, да и заточной станок у токаря был намного мощнее, чем наш. Лезвие формировалось таким образом, чтобы верхняя половина клинка оставалась нетронуто-матовой. При дальнейшей полировке эта матовость сильно подчёркивает зеркально выведенную линию лезвия.
Разумеется, далеко не всегда всё шло, как запланировано. Гладко было на бумаге... В частности, предполагалось обязательное нанесение на матовой части клинка лёгкого растительного орнамента, – это придавало клинку изящество и завершённость. Зуботехнические боры клапанную сталь грызть отказывались категорически. Нужна была химия, а здесь в моих знаниях зияла громадная брешь. Но это было ещё полбеды. А вот для качественной полировки лезвий была совершенно необходима паста ГОИ, а с ней дефицит был похуже, чем с колбасой. Краем уха я слышал, что её вполне по силам изготовить самостоятельно, но это опять химия…
Итак, образовалась проблема, которую необходимо было решать по возможности скорее. Поразмыслив, я остановил свой выбор на Сергее Б. – третьем художнике из моей бригады. Он подходил идеально. Звёзд с неба не хватал, но досконально и педантично исполнял порученное. Но самое главное – он прекрасно разбирался в химии! И ещё один немаловажный фактор: срочную он отслужил в погранцах и, следовательно, был не болтлив. Выслушав внимательно и спокойно моё предложение, Серёжа дал согласие. Я предложил 50 на 50 и, на мой взгляд, это было справедливо.
С орнаментом Серёжа разобрался за пару дней. Взяв у меня запоротую заготовку, он для начала поэкспериментировал с нанесением маски. Маска – это состав, которым покрывается клинок для защиты от кислоты. Составов много, но требование одно: маска должна быть абсолютно нейтральна к воздействию кислоты. Подобрав наиболее оптимальный, с его точки зрения, состав, и покрыв им предварительно тщательно обезжиренную заготовку, Серёжа попросил процарапать в нём рисунок до металла. Я быстренько с этим справился, и Серёжа начал травить его кислотой. Какой именно, – я и по сию пору не знаю. Травил, смывал холодной водой, опять травил... Когда ему показалось, что достаточно, он смыл маску и я понял, что пригласил его не зря. На матовой поверхности красовался великолепно исполненный орнамент!
С пастой ГОИ было посложнее. Состав Серёжа нашёл в своих справочниках. В него входили оксид хрома, жирные кислоты и очищенный парафин. Начали с получения жирных кислот. Взяли хозяйственное мыло, настрогали его на обычной кухонной тёрке, ссыпали в банку, и стали греть на водяной бане. Постепенно мыло расплавилось и на поверхности образовался небольшой слой этих кислот. Серёжа аккуратно его собрал и ещё несколько раз повторил эту процедуру, пока не набрал необходимое количество. Затем он сходил в заводскую лабораторию и принёс оттуда чистый парафин, весы и бихромат аммония. Из последнего он был намерен получить оксид хрома.
Подходил к делу наш химик основательно: постелил лист асбеста, обернул его фольгой, насыпал пирамиду волшебного порошка и поджёг её сверху. Началось извержение вулкана, а я вспомнил, что уже видел подобное в школе на уроке химии, только в гораздо меньших масштабах. Везувий извергался, обильно посыпая Помпеи пеплом,
а наш Николас Фламель
стоял рядом и наблюдал за действом с довольным видом. Не шучу, копоти было действительно много, и она даже покрыла тонким слоем все рабочие столы.
Полученные ингредиенты Серёжа тщательно взвесил, смешал и поставил на водяную баню. Пока готовилась адская смесь, мы изготовили продолговатые формочки из фольги и, когда смесь стала полностью однородной и зелёной, разлили её по формочкам для охлаждения и решили сыграть пару партий в теннис.
Сыграли, посмотрели, – ещё жидкая. Сыграли ещё две партии, посмотрели, – жидкая. Сыграли ещё пять партий, посмотрели, – ничего не изменилось. Это было уже не смешно, и Серёжа впал в задумчивость, прокручивая в голове ещё раз технологический процесс, строя предположения и поскрипывая извилинами. Я тоже не оставался в стороне и выдвигал свои версии одну чудовищней другой:
– Серёж, может, кислот переложили?
– Серёж, может, ты парафина мало положил?
Серёжа безмолвствовал. Что-то здесь было не так... Что-то здесь было сильно не так... Я внимательно посмотрел в сторону Гоши. Гоша невозмутимо сидел за своим столом, писал объявления, поглядывая в нашу сторону абсолютно честными глазами.
– Серёж, мне кажется, мы не там ищем проблему. Ты посмотри лучше на Гошу и скажи, – разве бывают у честного человека настолько честные глаза?
Серёжа посмотрел:
– Гм… Действительно…
Мы более внимательно присмотрелись к своим формочкам и обнаружили, что они до краёв заполнены обычной зелёной гуашью, которой у нас было в избытке. Короче, было так: пока мы играли в теннис, этот паршивец быстренько изготовил точно такие же формочки, наполнил гуашью и незаметно подменил. Со стороны его формочки и наши были совершенно одинаковы и легко можно было впасть в ошибку.
А паста ГОИ у нас, кстати, вполне удалась. Была она не настолько плотная, как заводская, но работать ей можно было вполне!
Дело сдвинулось, процесс пошёл и пошёл вполне нормально. Лезвия сначала вышлифовывались мелкой наждачкой до полного исчезновения даже мелких царапин, а затем отполировывались в зеркало толстым войлочным кругом с нанесённой на него пастой. Механизировать не удалось только процесс шлифовки. Сейчас я бы с этим справился легко, применив лепестковые наждачные диски, а в то время таких возможностей ещё не было.
Далее лезвие получало окончательную заточку до остроты бритвы и аккуратно оборачивалось фланелевой тканью, оставляя снаружи только хвостовик для дальнейшей работы над рукоятью. Материал для них использовался всевозможный. Если предполагался обычный рабочий нож, то и материал был попроще – берёза или красное дерево. Красного дерева в цехе ТНП было навалом, и оно не считалось чем-то особо ценным. Если же заказчик желал красивости, то делали из берёзового капа или наборные из бересты. Мне нравилось работать с капом. Рукояти из него получались очень красивые и с неповторимым природным рисунком.
Процесс изготовления рукояти начинался с подгонки гарды. Она вырезалась из толстого (8-10мм) алюминиевого сплава, начерно обрабатывалась и подгонялась к посадке на хвостовик. Гарда служила защитой рукояти от случайных механических повреждений и одновременно упором для указательного пальца, имея внизу небольшой выступ – упор. Далее на хвостовик насаживалась на эпоксидную смолу заготовка рукояти из требуемого материала - обычный брусок из берёзы, красного дерева, бука, иногда граба, капа либо сувели. После полимеризации эпоксидки (24 часа) рукоять обрабатывалась совместно с гардой. Ей придавались требуемая форма, размеры и угол наклона. Эти параметры задавались индивидуально, исходя из пожеланий заказчика, формы и ширины его кисти и длины пальцев. После окончательной обработки рукояти пропитывались подогретым льняным маслом. Вначале мы покрывали их лаком, но это оказалось ошибочным решением – они оказались слишком скользкими.
С берестой было сложнее и дольше по времени.
Гарда подгонялась, как обычно, но на хвостовик наваривался небольшой резьбовой стержень для навершия, изготовленного из того же сплава. Навершие было необходимо для удержания набора берестяных дисков. Береста нарубалась просечкой пятаками с запасом, насаживалась на хвостовик и обжималась навершием. Через несколько дней навершие откручивалось, добавлялись пятаки, опять сжимались и выдерживались несколько дней. Этот процесс повторялся до полного исчезновения остаточной деформации. Затем шла обычная обработка и пропитка. Но пропитывались эти рукояти уже не льняным маслом, а горячей, подогретой почти до кипения композитной олифой «Оксоль». Почему не натуральной? Да очень просто: натуральная олифа сохнет очень долго, и, даже после длительной сушки, на ней остаются отпечатки, и рукоять быстро приобретает неряшливый вид. Рукояти из бересты
ценились особо, так как были «тёплыми»: зимой, в холоде ими можно было работать продолжительное время без перчаток – пальцы не мёрзли.
К хорошему ножу должны прилагаться и ножны ему под стать. Выбор пал на толстую кожу, – не очень сложно в изготовлении, надёжная фиксация клинка и вполне достойный внешний вид. Нужен был человек на мясокомбинате, и я вспомнил, что делал как-то несколько стендов в мясокомбинатовский музей, располагающийся на его территории. К слову, при его посещении я тогда был сражён наповал ассортиментом выпускаемой продукции. На витринах музея красовались пирамиды(!) всевозможных консервных банок. Пара сотен наименований там была точно, а скорее всего, и побольше. И это, не считая всевозможнейших колбас, ветчин, сосисок, сарделек... Всего не перечесть. Помнится, я тогда растерянно поинтересовался у директора музея, – а где же это всё? В магазинах не было даже самой обычной тушёнки, а когда «выбрасывали» колбасу, выстраивалась километровая очередь и больше одного килограмма в руки не давали. Причём никому даже в голову не приходило спросить, – какая колбаса? Да просто – КОЛБАСА, блин! Директор на мой вопрос тогда назидательно ответствовал:
– Молодой чеээк! А известно ли Вам, какой пгоцент нашей пгодукции остаётся в геспубике? Не знаете! Тги пгоцента! И это по всей геспубике! В шигокую гаспгодажу поступают кгохи!
Звали директора Иван Иванович Фальцман, но настоящее имя-отчество его было Йоган Йоганович и, вспомнив эту особенность, я решил, что шанс с ним договориться у меня есть.
При встрече Иван Иванович первым делом поинтересовался, – а зачем, собственно? Зачем молодому чеэку жизненно необходимы пласты качественно выделанной толстой кожи? Желание поиметь свой гешефт было напечатано на его лбу заглавными буквами, и я, в свою очередь, тоже не стал лукавить и честно признался, что собираюсь изготавливать бляхи для декорирования деталей конной сбруи. Естественно, он мне не поверил:
– Вы не вполне со мной искгенни, молодой чеээк! Эдак мы с вами не договогимся!
Что было делать... Я нехотя достал из спортивной сумки два готовых образца продукции, которые захватил с собой на всякий случай, и кратко объяснил суть дела. Глазки у директора загорелись, он тщательно протёр мозги и очки, и долго рассматривал ножи, восхищённо цокая языком. Я понял, что он зацепился надёжно, не сорвётся точно и теперь нужно только суметь договориться. Наконец Иван Иванович насмотрелся и нехотя вернул образцы:
– Кожа у Вас будет, Югий. У Вас будет самая лучшая кожа.
Теперь уже я выразил желание ознакомиться с образцами.
– Конечно, конечно! Пгойдёмте, пгошу Вас!
Мы прошли в музей, где мой потенциальный компаньон продемонстрировал образцы. Он не обманул – кожа действительно была чертовски хороша: ровная, гладкая, изумительно тёплых светло-коричневых оттенков.
– Ну что, Югий, обсудим наши интегесы?
Мы сели за стол переговоров, достали из своих арсеналов максимально честные и невинные глаза и интонации, и Великое Торжище началось. Для разминки Иван Иванович выдвинул абсолютно неприемлемые условия, на которые я моментально ответил заранее заготовленным «нет», и мы продолжили наши игры. Мы торговались, как маклаки на Привозе, но если мой оппонент торговался легко и непринуждённо, опираясь на многовековой опыт своего народа и сорокалетнее хождение по пустыне, то я ему мог противопоставить, в основном, только своё ослиное упрямство. В конце концов соглашение было достигнуто. Я обязался поставлять ежемесячно бесплатно два своих изделия, сработанных по пожеланиям Ивана Ивановича, а он, в свою очередь, обеспечивал меня кожей и, по своей инициативе, обещал найти людей, согласных заплатить хорошие деньги за клинки в парадном исполнении (не обманул, кстати). На этом ударили по рукам:
– Это чегтовски невыгодная для меня сделка, Югий, и я согласился на Ваши условия исключительно из уважения к Вашему мастегству!
Ну да, конечно, можно подумать...
Из кожи мы делали развёрнутую выкройку, затем замачивали в воде, складывали пополам по длине, вкладывали внутрь клинок и зажимали, через деревянную защиту, в тиски для просушки. После высыхания по краю пробойником перфорировались отверстия по всей длине, в которые вставлялся сыромятный шнур. Получалось прочно, практично и красиво. На лицевой части выжигателем наносился лёгкий орнамент и вензель-монограмма владельца (по желанию заказчика).
Сотрудничество наше с Иваном Ивановичем продолжалось долго и плодотворно к обоюдному удовольствию вплоть до Бада Бума и развала всего сущего. Я уволился с завода, а мой верный поставщик примерно в это же время отбыл на историческую родину…
Юрий Русяев. Редактировал Bond Voyage.
Все рассказы автора читайте здесь:
===================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк, написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
===================================================
Желающим приобрести роман "Канал. Война на истощение" с авторской надписью обращаться aviator-vd@yandex.ru
======================================================