Маша пролезла сквозь дыру в заборе и тихо, как мышка, подкралась к овину. Как ни старалась девочка разглядеть, что делает бабушка в этой старой, разрушающейся от времени постройке, ничего не выходило. Щербатые стены словно были покрыты темным войлоком изнутри. Подойти ближе со стороны дома было совершенно невозможно, бабушка на раз вычисляла посетителей и выходила встречать. А гостей у бабы Шуры было много. Люди шли со всего села, из дальних деревень, даже из города приезжали. И всё потому, что бабушка умела не только икоту заговаривать и сучье вымя на собак скидывать, а ещё и корову недойную вылечить или судьбу поменять.
И кто бы откуда ни шел, баба Шура тут как тут. Будто кто докладывал ей.
Не раз озорница Машка пыталась прокрасться в овин, когда бабушка там людей принимала. Ведь болтали про старую женщину всякое. И про то, что в дом к ней черти через трубу пробираются и про то, что юбку в пол носит потому, что у нее копыта вместо ног, и про то, что по ночам она в образе свиньи бегает. На эти сплетни Маша не реагировала. Ведь в доме чертей она отродясь не видала, зато на ноги баб Шуры любовалась не раз. И никаких копыт не заметила. А что до того, что бабушка ночью свиньей оборачивалась, так у Маши были подозрения, откуда такая молва пошла. Ведь храпела старушка по ночам так, что весь дом вздрагивал. Как всхрюкнет – сама проснется. Потому, если кто ночью мимо проходил – вполне мог и напридумывать всякого. Маше тоже в темноте всё казалось страшнее, чем днем. Но посмотреть, как бабушка чудеса творит, ей всё же ужасно хотелось. И однажды у Мани созрел-таки план.
Идея была нехитрая. «Раз уж бабушка всегда знает, кто к ней идет, нужно просто попасть в овин до того, как она там появится».
Выждав момент, когда старушка отвлечется на домашние дела, Маша улизнула на улицу и со всех ног помчалась прочь за ворота. Сделано это было для того, чтобы никто не подумал, будто девочка побежала в сторону старого овина. «Пусть решат, что на речку убежала», - размышляла непоседа, огибая забор. Болтающуюся на одном гвозде дощечку она присмотрела давно. Через эту прореху кот Мурзик ходил в лес и обратно, не утруждаясь перепрыгиванием забора. Маня повторила маневр полосатого друга с легкостью. Не зря бабушка ругалась, мол, не в коня корм.
Девочка на цыпочках прокралась вдоль овина и нырнула в тенистую прохладу. Быстро взобралась на самый верх, зарылась в стог сена, лежащий в углу и затаилась. Запах сухой травы щекотал ноздри, и Маша готова была уже отказаться от своей затеи, как вдруг внизу раздались голоса.
- Сказала же, не могу тебя научить, - отмахивалась бабушка.
- Ну, баба Шура, вам ведь всё равно дар передавать надо. Так может я сгожусь?
В просительнице Маня узнала соседку Глафиру. Она всё лето ходила за бабушкой хвостом. То пирогов с яблочным джемом напечет и принесет на пробу, то в лес по грибы предложит вместе прогуляться.
- Вот пристала, как банный лист! – возмутилась бабуля. – Сказала же, не могу тебе передать, условие не соблюдено.
- Какое условие, - заинтересовалась Глаша.
- А такое. Вдовой нужно быть, чтобы дар забрать.
- Это что же, мужа в могилу свести нужно?
- Тьфу на тебя, окаянная, - рассмеялась бабушка. – Скажешь тоже. Твоему мужу ещё пахать и пахать, тебя переживет!
- Как переживет? – ахнула Глафира, но смекнув, что тему не в ту сторону уводит, снова переспросила. – Значит, только вдове отдадите? А что ж так?
Бабушка вздохнула тяжело, опустилась на деревянную скамеечку у стены.
- Говорю же, условие такое.
- И кто ж вам смеет условия ставить?
- Кто-кто? Дед Пихто! Помощник у меня есть. Вот он и смеет.
- Уж не тот ли чертяка, что через дымоход ходит? - спросила женщина.
- Всё-то ты знаешь, - тихо засмеялась бабушка. – Так, глядишь, и догадаешься, почему мне замуж выйти нельзя.
- Так это вы с чертом женихаетесь?!
Глаша вдруг охнула и плюхнулась на лавку к баб Шуре. А бабушка засмеялась.
- А как ты думала? Сила никогда за красивые глаза не достается. У всего есть своя цена.
- И каково оно… возлечь с чертом?
- Так уж получше, чем с твоим мужем, наверное. Кто ж по страсти с рогатыми сравнится?
- Вот уж страсти так страсти! Он же шерстью весь покрыт, клыкастый, рогатый и копытом лягнуть может!
- Ну дуреха, - расхохоталась баба Шура. - Не городи ерунды, Глашка. Через сны он приходит. Красивы-ы-ы-ый! Ты таких мужиков ладных за всю жизнь не встречала. Глаза синющие, волосы, чуб как смоль. К груди прижмет – аж в жар бросает! Ох и вытворяет он…
- Так что же и теперь навещает, когда вы…
- Старая? А как же. Через это всё мое колдовство делается. И доколе договор с ним не расторгну, пока другой вдове не передам, ни одного мужика ко мне не подпустит.
- Это как это не подпустит? – спросила Глаша.
Разговор становился всё интереснее. Редко, когда баба Шура была столь словоохотлива.
- По-разному. Кому явится да испугает до седины, кому пакость подстроит, чтобы сам ушел, кого с ума сведет, а если кто слишком упертый будет, так и на тот свет отправит.
- Так вот что с дедом Тимофеем стряслось, – охнула женщина.
Маша навострила уши, чтобы послушать очередную байку.
- Там всё не так было, - сурово оборвала баба Шура. – Да и пора тебе.
Глаша подскочила со скамьи.
- Ой, меня кто-то за срамное место ущипнул!
- Вот, хотела узнать, как мой помощничек работает, он тебе и показал. Чтоб на себе почувствовала, - посмеялась баба Шура.
Манька прыснула в кулак, да только вдруг ее будто кто пониже спины подопнул, и вылетела девчушка из снопа сена кубарем прямо бабушке под ноги.
- И эта здесь. Много услышала? – спросила бабуля.
В полумраке её глаза сверкнули озорно.
Отпираться было уже поздно. Застигнутая врасплох девчонка поднялась, стряхивая с себя стебельки.
- Бабуль, а что значит «возлечь с чертом»?
- Вот негодница! Подслушивала, а теперь ещё смеет вопросы задавать! А ну шуруй в дом!
Хоть бабушка и говорила не сердитым тоном, а побежала Машка до самых сеней быстрее молнии.
После того случая науку она выучила хорошо, за бабушкой больше не подглядывала. А как иначе? Ведь на мягком месте красовался неяркий розовый след от копытца, повторять эксперимент у Маньки желания никакого не было.
А Глаша оказалась-таки по-своему права. Копытами чертяка всё-таки лягается.
