Сто писем. Он писал их после боя в минуты затишья, любящий сын, чуткий брат... В этих весточках из опаленного войной далека он весь: спокойный, собранный, строгий. Огонь войны, как говорил поэт, не сжег в его душе ни нежных чувств, ни дорогих имен...
Сто писем... Сто первое — извещение, тертое-перетертое руками матери: «Ваш сын, проявив геройство и мужество, 19 августа погиб во время боевых действий на фронте Отечественной войны».
В какой уже раз перебираю я его фронтовые весточки. Конечно же, писались они не для публикации в газете, были сугубо личными, откровенными. Но в них — исток той нравственной силы, что была присуща уходящему на фронт поколению. В них — отгадка, как из сельского учителя, надевшего шинель, родился бесстрашный воин. В них — потрясающей силы вера в победу своей страны, которую Лиджиев любил бесконечно. Как родную Калмыкию, как родную мать.
Вспоминаю поездку в Олинг Яшкульского района к Чоли Корнашевне Лиджиевой, вырастившей сына-патриота. Ей тогда было уже 105 пет. Эта седая гордая женщина наизусть помнила все сто писем сына. После того, сто первого, он каждую ночь приходил ей в сон и рассказывал про войну, своих боевых друзей, и тех, кто дожил до победы, и тех, кто остался с ними...
Перелистаем же некоторые пожелтевшие странички, написанные в Великую Отечественную коммунистом Лиджиевым.
9 ДЕКАБРЯ 1941 г. Привет из прифронтовой полосы! Остановились в Синявке. Это между Ростовом и Таганрогом. Село ежедневно по нескольку раз подвергается воздушным нападениям. Наши истребители навязывают фашистам бои, отгоняют их... До Синявки прошагали 45 километров. Но усталости не почувствовал никто — так велико желание громить врага, гнать его с родной земли.
Дорогие мои! Просьба большая: непрерывно держите связь с Чолей (мамой), помогайте ей, чтобы не нуждалась и не чувствовала моего отсутствия, ободряйте...
Дорджи.
Приписано карандашом:
Да! Наша часть уже находится на передовой линии фронта.
Это первое письмо секретаря Черноземельского райисполкома Д. К. Лиджиева, добровольно ушедшего на фронт 28 ноября 1941 года
18 ДЕКАБРЯ. В бой вступил 11 декабря — за высоту «Самбек». Несмотря на то, что мы — новички, начинали без боязни, паники: поступали так, как и должны патриоты. Беспрерывно воевали четверо суток. Сейчас вышли на переформирование.
4 ФЕВРАЛЯ 1942 г. Письма ваши получил еще 25 января. Радости не было предела. Но прочесть их не мог до вчерашнего дня — фронтовая жизнь и обстановка ни с чем не считаются... Чувствую себя хорошо, воюем неплохо. Времени совершенно не хватает, тем более мне, партийному работнику фронта.
Помяните наших односельчан: героически защищая село Кяжино, погибли Лиджи и Назар.
15 ФЕВРАЛЯ. На днях меня отозвали в распоряжение политотдела. Вполне понятно: в данной обстановке политотделовцам приходится работать круглыми сутками без устали.
26 ФЕВРАЛЯ. Хочу поделиться радостными впечатлениями о встрече с делегатами трудящихся Ростовской области, Краснодарского края, а также родной Калмыкии. Делегация прибыла к нам накануне 24-й годовщины РККА. Гостей встретили представители командования и политотдела. Эта встреча еще раз продемонстрировала единство нашего народа и прочность советского строя!
Вырезка из газеты «Ленинский путь» от 4 марта 1942 года, найденная среди личных вещей Лиджиева:
«Вчера в Элисту возвратилась делегация трудящихся Калмыкии, сопровождавшая праздничные подарки бойцам Южного фронта. Руководитель делегации — Председатель Президиума Верховного Совета Калмыцкой АССР тов. Ностаев сообщил:
Во всех подразделениях, где мы были, состоялись митинги, посвященные славной годовщине Красной Армии. Получая подарки, воины дали священную клятву — драться до последней капли крови за честь и свободу советского народа!
Когда мы выезжали на фронт, 75-летняя Харькова Джиргал передала белоснежный платок и сказала:
«Вручите его от меня самому храброму воину и передайте, что я желаю всем нашим бойцам скорейшего разгрома немцев». Этот скромный подарок мы вручили инструктору политотдела сыну калмыцкого народа Лиджиеву Дорджи Корнашевичу».
16-18 ИЮЛЯ — 2 АВГУСТА. Чоля и Кюджя! Привет с фронта Отечественной войны! Воюю за Воронеж. Письмо ваше получил сегодня. Чувствую, в селе сейчас нелегко.
Что касается меня и моих друзей, то беспощадно бьем и уничтожаем фашистских мерзавцев...
11 ИЮЛЯ — 27 АВГУСТА. Бьем фашистов на берегу Дона! Абсолютно нет времени писать — нахожусь на передовой линии.
13 ДЕКАБРЯ. Дорогие сестры! Понял: Чоля, по всей вероятности, не эвакуирована. Не скрывайте ничего — сообщите о судьбе Чоли! Дальше: какую помощь ожидаете от меня? Обо всем этом — открыто и ясно.
14 ДЕКАБРЯ. Мне теперь все ясно. Болею душой за судьбу матери, которая одна осталась в плену у фашистов. Проклятые гады... Нет, долго они топтать и поганить нашу землю не будут, не уйдут от ответственности за муки и страдания нашего народа.
2 ЯНВАРЯ 1943 года. Радуют успехи Красной Армии — Калмыкия освобождается. С нетерпением жду вестей о Чоле.
14 ФЕВРАЛЯ. Привет с Воронежского фронта! Сегодня получил сразу 11 писем. Такого количества я никогда не получал... Жду вестей о судьбе мамы. Знать одно — или она жива, или ее...
4 ИЮНЯ. Разъезды да разъезды. Дела идут под музыку войны. Поэтому и пишу редко. Нахожусь в одной из фронтовых частей. Высылаю деньги, аттестат. Писем мне не пишите — скоро опять поменяю адрес.
1 АВГУСТА. Как хочется узнать о судьбе матери, о вашей жизни! Какая была бы радость — получить хотя бы скудное сообщение. Обо мне не беспокойтесь. Писем пока не пишите — опять меняю адрес...
Он погиб в бою под деревней Буймар Тростянецкого района Сумской области, недалеко от моего родного села...
Анатолий КЛЕВА (1983)