Утром 1 января 1826 года Элизабет Тиббс вышла к людям. Бесконечные мили и акры, наполненные насилием, страхом и лишениями, остались позади. Позади 24 часа, навсегда изменившие жизнь восемнадцатилетней женщины. Сутки кошмара закончились. Началась кошмарная жизнь. Там, в покрытых кустарником бескрайних пространствах Тасмании, называемых здесь Бушем, остался ее первенец.
Холод в сердце подсказывал матери, что ребенка она больше не увидит. Во всяком случае, живым точно. Она знала, что Монстр, похитивший их, не отпускает никого. Не повезло лишь ей. В первый день Нового года для нее началась новая жизнь. В которой самой жизни уже не будет. Ведь леденящий страх и ноющая тоска по сыну не оставят ее. Пока не приберет Господь.
В январе 1826 года в Тасманийском буше встретились два знаменитых злодея из всех многочисленных в истории этой маленькой страны. Оба скитались и жили в диких пространствах под открытым небом. Оба существовали разбоем. Оба были бандитами и беглыми каторжанами. То есть теми, кого в этих краях именовали бушрейнджерами.
Вот только один вошел в историю как “Джентльмен”, а второй — не иначе как “Величайший Монстр, когда-либо живший”. Один — галантный разбойник и обычный убийца. Второй — все то же самое, только патологически жестокий. Да к тому еще и детоубийца, насильник и каннибал.
Звали его Томас Джеффри. Иногда в различных документах он фигурирует под фамилией Джеффрис. Точной даты его рождения не сохранилось. Известно лишь, что произошло сие событие примерно в 1791 году. Так же точно не установлено место его появления на свет. Считается, что он из Шотландии. Но, вероятнее всего, англичанин.
На высокое звание Родины “Монстра, ранее никогда не жившего”, претендуют два Церемониальных или Лейтенантских графства Юго-Западной Англии. С одной стороны — Эйвон. Считается, что он родился в Бристоле. С другой — Дорсет. Здесь с более точным адресом за двести с лишним лет не определились.
Известно, что его отец трудился мясником. Вероятнее всего, у Томаса была старшая сестра. Но время бережно укрыло ее имя. К вящей радости потомков. Должно быть. Материалы дел, рассмотренных в судах разных не только городов, но и континентов, категорично утверждают, что ему было дано некое образование. Какое именно, не уточняется. Но то, что его учили чему-то семь лет — практически факт.
Пошло образование впрок или нет, судить сложно. Но известно, что Томас Джеффри подался на флот. Что не удивительно. Ведь жил он “рядом с морем - с этим не шути…”. Тем более шла война. Точнее череда войн. Что вошли в историю под общим наименованием: “Наполеоновских”. Так будущему Монстру пришлось поучаствовать в 1805 году в Трафальгарской битве юнгой. На 74-х пушечном линейном Ее Величества корабле 3-го класса “Ахилл”.
В 1809 году он дезертировал из рядов доблестного Королевского флота. И бежал не домой, а в столицу. В Лондоне, странное дело, Томас Джеффри записался в армию. И его никто не привлек к ответственности за воинское преступление в военное время. Вероятно, Королевские Сухопутные войска остро нуждались в барабанщиках. Вот он и восполнил дефицит.
Однако и на берегу служба тяготила потомка английских мясников. В 1812 году он вновь дезертировал. И в этот раз его не повесили. А совсем наоборот. Он вновь идет на флот. В этот раз на фрегат Ее Величества “Леандр”. Судя по тому, что в 1814 году Томасу еще не исполнилось 55-ти лет, он никак не подлежал увольнению по уставам. А служить, видимо, вновь наскучило. И он, по обыкновению своему, вновь бежит.
С этих пор Томас Джеффри бегает на дистанции, измеряемые не расстояниями, а временем. Точнее, сроком. Тем самым, что назначают решением суда. С этого времени он скрывается у близких и дальних родственников. Смена убежища зависит от степени терпения родных. Ведь он у всех и всегда крадет. Он никогда и нигде не работает. А потому через какое-то время вновь бежит.
Так получилось, что наиболее точными биографами Томаса Джеффри стали следователи, секретари судебных заседаний, сотрудники тюрем и лагерей, а также хроникеры криминальных колонок различных газетных изданий Британской империи.
Потому о неких деталях его жизнеописания более или менее уверенно можно что-либо утверждать только начиная с мая 1817 года. С этой памятной весны жизнь его протоколируется. Да еще к тому, подтверждается доказательствами. Ибо биография становится не просто судьбой, а материалами уголовных дел. Ну или новостными статьями.
В 1816 году в Лондоне Томас Джеффри находит единомышленников. Трое его будущих подельников также находятся в розыске. А потому живут на нелегальном положении. Которое обязывает. С одной стороны, осторожностью и конспирацией. А с другой — активной преступной деятельностью. Ведь надо на что-то жить. А еще больше пить. Точнее злоупотреблять. Ведь жизнь кончается… Может и завтра.
Они совершают серию краж, разбоев и одно убийство. В Линкольншире, на дороге между Линкольном и Гейнсборо, встретили одинокого фермера. Потерпевшего сильно избили. Затем кто-то из нападавших застрелил несчастного. Добычей разбойников стали 69 фунтов. Деньги по тем временам более чем солидные.
Неделю портовые таверны города Халл, что в Йоркшире, гудели. Томас с подельниками пропивали почти 450 000 на наши деньги. Там-то их и задержали. Но Джеффри вновь избегает ответственности за содеянное. На некоторое время. Это ему удается вплоть до весны 1817 года. Тогда его задержали в Ноттингеме за крупную кражу из дома.
Долго запираться Джеффри не стал. Он сдал всех и все. Его, товарищей по лихому ремеслу задержали в Лестере. Видимо, фермера в Линкольношире убивал действительно не он. За это преступление повесили другого. А его и четверых товарищей по совокупности преступлений приговорили к Транспортировке на семь лет. И поехал художник и стекольщик, а именно так был записан в проколах Томас, на Ботани Бэй.
Романтика страданий отечественного сидельца у нас популярна, востребована и прибыльна. Чего не скажешь об англичанах, шотландцах и валийцах. Их не так интересуют переживания своих лайферов, проживающих “за забором”. Блатная романтика в Тамошнем телевизоре — гость крайне редкий. Как-то не задалось. Даже странно. Чой-то?
И все же, насколько известно нашему гражданину, как “от качки стонали зека” по пути на “Магадан, столицу Колымского края”. Настолько же британскому подданному о том, как “везли Джим-Джонса в кандалах в Ботани Бэй”. Что поделать, но слишком много впечатлений сохранил национальный код о каторжной действительности множества народов. И множества же стран. Мы и Они здесь отличаемся не многим.
Изгнание как вид наказания за деяния, признанные обществом притуплением, применялись давно. По крайне мере известны с V века в Античном мире. Хотя существует мнение, что таким образом карали своих сородичей еще в Доисторическую эпоху. Тогда эта мера “социальной зашиты” приравнивалась к смертной казни. Оно и понятно. В неласковом мире Каменного века человек, волею судеб, а то и родных оказавшийся в одиночестве, жил недолго.
Другое дело — Британия. С 1617 года в качестве Королевской прерогативы милосердия начали заменять повешение или порку, часто приводившую к инвалидности или невосполнимым увечьям, на высылку в дальние колонии. Сначала в Вирджинию. А затем в Новый Южный Уэльс. Где распахнул свои объятия Ботани Бэй.
В сентябре 1819 года Томаса Джеффри перевели в плавучую тюрьму на корабле Его Величества Резервного флота “Возмездие”. Некогда построенный на верфях Вулиджа, он изначально именовался “Эдгар” и служил 36 лет верой и правдой 74-ех пушечным линейным кораблем.
Но с 1815 года вышел на трудовую пенсию и был навечно пришвартован на рейде Малой Родины. Ныне Вулидж — район Лондона, а тогда портовый город. Как старый вояка, корабль стал тюремным надзирателем. Теперь на его борту содержали и охраняли заключенных. Но главное, он стал пересыльной тюрьмой. Из его трюмов осужденные уходили на Ботани Бэй.
27 января 1820 года в числе 161-го этапируемого на борту плавучей тюрьмы “Принц-Регент” Томас Джеффри прибыл к месту отбывания наказания. С учетом усердного поведения в заключении и большого морского опыта он на протяжении всего плавания трудился матросом и надзирателем одновременно.
Этот заключенный всегда стремился к двум, на первый взгляд, взаимоисключающим вещам. С одной стороны, его тянуло стать частью лагерной или тюремной охраны. С другой — бежать. Надо отдать должное. То и другое у него получалось. И получалось не раз и не два. Вертухай менял Бродягу и наоборот.
За хорошее поведение и заслуги во время этапа Томаса Джеффри под именем Брауна оставили на воле. Он в качестве вольного поселенца перевозил каторжан и их конвой на лодке по реке Хоксбери. Однако вскоре попался на краже апельсинов. За что получил 100 ударов плетью и к семилетнему сроку еще два года работ на угольной шахте в Ламбернерс-Крик.
Через две недели он и еще шесть заключенных бежали из мест лишения свободы. На протяжении нескольких месяцев они скрывались в буше где-то между Ньюкаслом и Сиднеем. Жили за счет краж и разбоя. То есть стали тем, кого в тех местах называют Бушрейнджерами.
Однако полиция и лагерная охрана напали на их след. Им пришлось подолгу скрываться в абсолютно безлюдных местах. Именно тогда Томас Джеффри впервые попробовал человеческое мясо. Пять беглых каторжан съели двух своих товарищей. Не сразу. Постепенно. Берегли “Консервы”.
Их задержали в Парраматте. Ныне это один из районов Большого Западного Сиднея. Томаса Джеффри заключили в местную тюрьму. Откуда он вновь бежит через несколько дней. Вновь скитается несколько месяцев. Вновь кражи и разбои. Через два месяца он попал в засаду недалеко от одной из редких в тех краях ферм.
По обыкновению своему, он, недолго думая, вновь сдает всех своих товарищей по побегу и скитаниям. По совокупности содеянного Его честь судья Джон Макартур назначает Томасу Джеффривечное поселение в колонии и на оставшиеся четыре года ранее назначенного соока заключение в исправительном учреждении Маккуори-Харбор, что на Земле Ван Димена. Ныне Остров Тасмания.
1 января 1822 года на борту брига “Хавис” Томас Джеффри прибыл к новому месту отбытия наказания. Довольно быстро он делает карьеру. Из обычного ЗеКа становится учетчиком. То есть занимается фиксацией рабочего времени и результатов выработки заключенными на каторжных работах.
Однако он не был бы человеком, достойным стать “Величайшим Монстром”, чтобы просто почивать на нарах и досиживать положенный срок. Если жизнь налаживалась, то это означало, что вскоре он совершит нечто.
13 июня 1824 года Томас Джеффри вместе с другим заключенным покинул охраняемый периметр. Надзиратель Джордж Лоусон обнаружил их в местной таверне. Обоих сильно пьяными. Применил силу и вернул каторжан в барак Исправительной станции Маккуори-Харбор. Все еще могло обойтись, но никогда не бывает плохо так, чтобы не было еще хуже.
Джеффри похитил кирку и пытался проломить ею стену. За сим мероприятием был застигнут дежурным надзирателем Лоусоном. Началась драка. Только потому, что Томас был сильно пьян, он не смог справиться с охранником даже при помощи ножа. За содеянное его отправляют туда, где содержат совсем уже безнадежных. Тех, кто исправлению не подлежит ни в коем разе.
В апреле 1825 года заключенный Джеффри переведен вглубь долины Тамар, в Исправительную станцию Лонсестон, что на Севере Тасмании. Не стоит удивляться, но в очень короткий срок Томас вновь делает карьеру. Он становится флоггером или жгутиком. То есть надсмотрщиком. Тем, кто при помощи плети наводит среди своих товарищей необходимый администрации порядок.
Жизнь снова налаживается. Такова уж особенность Томаса. Бывали случаи нарушений дисциплины. Бывало, его штрафовали. Но эта работа ему нравилась больше всего. Его товарищи по Зазаборной жизни в Сторожевой Башне Лонсестона рассказывали репортерам, что Джеффри был на своем месте. Жесток, властолюбив и при этом ненавидел власть над собой.
С осени 1825 года в администрацию колонии начали поступать жалобы на приставания как к женщинам расконвоированным осужденным, относительно свободным проституткам, так и к вольным поселенкам. 10 декабря его обвинили в том, что он незаконно заключил в одной из тюремных камер даму, которую насильно притащил с воли. Там изнасиловал и угрожал убийством. Только вмешательство других надзирателей предотвратило беду.
Любвеобильного Жгутика поместили в карцер. А 11 декабря 1825 года он с тремя другими осужденными бежит в буш. В этот же день начинается серия грабежей и разбоев, совершенных новой бандой бушрейнджеров. На протяжении шести недель Тасмания жила в страхе. С разных концов Земли Ван Димена каждый день поступали новости о криминальной деятельности Джона Перри, Джеймса Хопкинса, Эдварда Рассела и Томаса “Монстра” Джеффри.
Помимо множества эпизодов убийств, разбоев, краж и изнасилований, стало известно о нападении утром 31 декабря на ферму Джона Тиббса. В доме было похищено все. Продукты, одежда, оружие, деньги. Кроме того, в буш увели раненого в руку хозяина и его жену. Восемнадцатилетняя Элизабет несла на руках пятимесячного Джона Исаака.
Несмотря на лето в этих краях, она была одета совсем не для длительных путешествий. На девушке оказалось лишь легкое платье да домашняя обувь. Она постоянно отставала от колонны бушрейнджеров и их пленников. Ребенок почти непрерывно плакал. За них хотел вступиться отец. Но Джеффри дважды выстрелил в него. А затем сбросил с небольшой скалы. Но Джон Тиббс чудом выжил.
Через несколько часов Томас Джеффри забрал ребенка из рук матери. Что с ним стало, Элизабет тогда не знала. Вечером Монстр изнасиловал пленницу. А ночью выгнал из лагеря. Только к двенадцати часам дня 1 января она вышла к городу Хабарту.
Власти объявили охоту на Монстра и его бушрейнджеров. 11 января недалеко от Джонстауна они встретили отбившегося от своей группы констебля Магнуса Бейкера. Несмотря на то, что тот и не думал оказывать сопротивления, Томас Джеффри убил его лично. Он выстрелил ему в голову из пистолета.
Примерно в это же время бушрейнджеры Джеффри встретились с бандой другого знаменитого беглого каторжанина — Мэттью Бреди. Несмотря на активную преступную деятельность, изобиловавшую убийствами, разбоями, кражами и грабежами, тот имел славу “Джентельмена”.
Потому на предложение объединиться с Джеффри ответил категоричным отказом. Грязная и слишком жестокая слава Томаса не позволяла Мэттью Бреди считать его своим. Что-то типа: шакал волку не товарищ. Расстались они смертельными врагами.
Уходя все дальше вглубь острова Тасмания по руслу реки Тамар, беглые каторжане вторгались на территории, все менее населенные. С одной стороны, они меньше совершали преступлений. С другой — угроза голода становилась явью. В конечном итоге это привело к тому, что Томас Джеффри убил своего товарища по “рывку с кичмана” и разбоям.
Почему и когда он решил, что Эдвард Рассел станет “консервами”, неизвестно. Но он был убит и съеден. Потом Перри и Хопкинс утверждали, что есть человека их заставил Джеффри. Кроме того, они в один голос клялись, что пятимесячного Джона Исаака Тоббса убил именно Томас. Именно он ударил ребенка об камень.
23 января 1826 года Томас Джеффри, известный как “Тасманский Монстр”, попал в засаду недалеко от Лонсестона. Как обычно, он сдал место, где прятались его подельники Перри и Хопкинс. Более того, он рассказал все, что знает о местонахождении всех бушрейнджеров, скитающихся по Земле Ван Димена. Надзиратель вновь победил Беглеца в его душе. Бродяга опять стал Вертухаем.
Разгневанный предательством своего врага, Мэттью Бреди задумал напасть на Сторожевую башню Лонсестона, где содержался Томас. Его хотели освободить и похитить. Затем вывезти в буш, где запороть до смерти. Однако план провалился. И банда бушрейнджеров попала в засаду.
Судили их и вместе, и раздельно. Согласно вмененным эпизодам. А вот казнили толпой. Девять человек на одной виселице. Ранним утром 4 мая 1826 года вывели сначала Томаса Джеффри, а затем остальных. Согласно очереди. Мэттью Бреди кипел. Возмущение перехватило дыхание не хуже петли. Его гневу не было предела. Он никак не хотел висеть на одной перекладине с Величайшим Монстром, когда-либо жившим. Не “Джентльменское” это дело. В конце-то концов.