Раннее утро. Снова звенящая тишина в пустом доме.
Запахнув длинный махровый халат поплотнее, Облонский выглянул в окно на залитую ярким солнечным светом террасу. Весна пела, неслась навстречу лету со скоростью света, но ему не было до нее никакого дела. Он давно превратился в бесчувственную машину, ненавидящую людей и выполняющую свои функции исключительно потому, что так надо.
Иногда ему хотелось избавиться от этого огромного и роскошного особняка. Приобрести взамен хорошую квартиру в центре рядом с концерном и не окунаться каждый раз в пылающие болью воспоминания. Но он не мог. В этом доме жила Даша. Здесь она была счастлива. Ему казалось, пока он сторожит дом и смотрит фильм с ее участием, она живет. Если уйдет из дома – предаст ее память. Нельзя выбросить то, что дорого. Амира ушла, а он не имеет права. Кто-то из родителей должен остаться.
Сделал кофе и омлет. Включил новостной канал громче, чтобы заполнить жуткую пустоту, и принялся за завтрак.
Телефон завибрировал внезапно, заставив нахмуриться. Никому не позволено тревожить его раньше начала рабочего дня.
Высветившийся номер разозлил еще больше. Абрамов, черт бы его подрал. Зачем звонить в пятницу ранним утром? Их ничто не связывает. Ни одно дело, кроме последнего благотворительного фестиваля и редких встреч на общих тусовках для «избранных».
— Отдай ее. — Без приветствия произнес Абрамов.
— Кого? — не понял Облонский.
— Ту девчонку, которая была с тобой на фестивале.
— Машу? — чуть не поперхнулся омлетом Облонский.
Образ Марии, его новой секретарши, внезапно всплыл перед глазами, и Облонского бросило в жар.
— Забудь о ней, — удивившись собственной резкости, холодно отрезал он.
— Ну, для чего она тебе, Владимир Николаевич? Для души у тебя Ирина есть. А я спать по ночам не могу. Все мысли только о твоей диковатой секретарше. Она же и мужской ласки не знала, видно же по ней, что зеленая еще совсем, не распущенная… Такую приручать одно удовольствие… Сколько ты за нее хочешь?
— Мы на рынке с тобой, что ли?! — рыкнул Облонский. — Ты о чем торгуешься?!
— Сам знаешь, о чем. Отойди в сторону, и я заберу ее себе. Сколько она стоит?
— Мою секретаршу не тронь! — вконец разозлился Облонский. — Она моя, и точка! А узнаю, что ты к ней свои лапы потянул, церемониться не стану!
— Твоя, значит? — медленно переспросил Абрамов. — Но мы ведь не на рынке, ты верно подметил. Если она по своей воле захочет моей быть, ты ничего не сможешь сделать.
И бросил трубку.
Облонский несколько мгновений смотрел на экран, все еще не веря своим ушам. Это же надо, как зацепила никому не известная девчонка мецената, что он ранним утром решил позвонить, поторговаться!
Внутри все бурлило от возмущения.
Если бы у Облонского было время на анализ своих ощущений, он бы очень удивился. Уже давно ничто не вызывало у него таких ярких эмоций, как просьба Абрамова этим утром.
"Его секретарша"
