Генерал Александр Нечволодов (1864–1938) известен как автор исторических и экономических работ.
Александр Дмитриевич сделал блестящую военную карьеру, честно служил во многих кампаниях. И в то же время его настоящим увлечением стала история. Он был действительным членом Императорского русского военно-исторического общества.
А.Д. Нечволодова интересовала военная история, например книга «Очерк явлений войны в представлении полководца по письмам Наполеона за лето и осень 1813 года» (Варшава, 1894) была написана в 30-летнем возрасте. Больше всего Нечволодов прославился своим фундаментальным трудом «Сказания о русской земле».
Идею написания всеохватывающего труда по русской истории Нечволодову подсказал император Николай II во время их разговора на одном из официальных приёмов после возвращения генерала из Николаевской губернии в столицу. Царь сказал Александру Дмитриевичу, что в России существует большая потребность в доступном и национально ориентированном учебнике по истории, что книги Николая Карамзина по русской истории безнадёжно устарели. К 300-летию дома Романовых была издана полная четырёхтомная версия «Сказаний». После выхода «Сказаний» император заявил: «Вот наконец та книга русской истории, которую наш народ так долго ждал».
Сейчас книга переиздаётся. Вот содержание томов:
1. С древнейших времён до расцвета русского могущества при Ярославле Мудром.
2. Разделения власти на Руси при сыновьях Ярослава Мудрого до конца великого княжения Димитрия Иоанновича Донского.
3. Образование Московского государства при преемниках Димитрия Иоанновича Донского.
4. Иоанн Грозный и смутное время. Избрание на царство Михаила Феодоровича Романова.
«Сказания» — любимая книга святых царственных мучеников. Царь читал её вслух всей семье, книга была с ними до последних дней в Екатеринбурге.
Что известно об А.Д. Нечволодове? Александр Дмитриевич происходит из семьи военных. Его отец генерал-майор Дмитрий Иванович Нечволодов, дворянин Екатеринославской губернии, участвовал в русско-турецкой войне 1877–1878 годов, был соратником генерала Михаила Скобелева.
Александр Нечволодов окончил 2-ю Санкт-Петербургскую военную гимназию, потом поступил в 3-е Александровское военное училище. Прервав обучение в училище, пошёл служить вольноопределяющимся в лейб-гвардии Павловский полк.
Молодой человек оказался очень способным, сумел сдать в возрасте 19 лет экстерном экзамены за полный курс военного училища. Летом 1883 года ему присвоили первое офицерское звание подпрапорщика, а через месяц — звание прапорщика. В 1889 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба.
После академии его служба оказалась связана с военной контрразведкой. Социально-политическая обстановка в России в конце XIX века была неспокойной. Революционеры и террористы вербовали своих агентов среди офицеров и рядового состава, которые за деньги, а также по убеждениям крали казённое оружие и передавали его смутьянам. Нечволодов выявлял предателей в воинских подразделениях, ему удалось пресечь кражу большого количества оружия. В 1903–1905 годах был военным агентом в Корее. Следующей вехой жизненного пути Нечволодова стало его участие в Русско-японской войне. Состоял при штабе наместника на Дальнем Востоке. Занимался организацией разведки в штабе Маньчжурской армии.
В 1915–1917 годах командовал 19-й пехотной дивизией, в мае 1915 года получил высокое звание генерал-лейтенанта. Он переживал отстранение Николая II от престола как личную трагедию. Присягнул Временному правительству, так как выполнял просьбу императора – хранить Россию.
За принципиальную позицию вскоре его отстранили от командования дивизией. Окончил свой жизненный путь во Франции в эмиграции.
Сегодня мы почитаем главу "Переворот 1917 года" из его интересной книги "Император Николай II и евреи", где он рассказывает о своём непростом выборе. Речь идёт об известии об отречении императора от престола.
"Наконец, нам передали также копию телеграммы от генерал-адъютанта Брусилова министру Двора, в которой он просил отречения Императора. Если мне не изменяет память, телеграмма начиналась словами: «Вы знаете, как я люблю Императора». Страшная новость, которую нам сообщил Казнаков, произвела на меня такое впечатление, что после ознакомления с документами, присланными из штаба нашей армии, я снял шпагу и сказал командующему корпусом: «Императора заставили отречься, он окружен предателями. Я не могу подчиниться новому порядку вещей. Арестуйте меня!».
Н. Н. Казнаков принял мою шпагу, положил ее на стол и ответил: «Действуйте, как считаете нужным. Безусловно, я не хочу оказывать на вас давление, но подумайте. Вы знаете, как сильно я люблю Императора. Когда несколько часов назад командующий армией сообщил эту ужасную новость, я испытал те же чувства, что и вы в настоящую минуту. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что исправить это несчастье не в наших силах. Подумайте: если вы покинете вашу дивизию в такой момент, это разрушительным образом подействует на войска. Вы знаете, что очень скоро мы должны начать общее наступление. Мне кажется, что, если вы останетесь на посту, вы окажете бόльшую услугу Родине, а может быть, и Императору, чем в случае, если оставите вашу дивизию». Я всегда уважал рыцарский характер генерала Казнакова и должен был признать, что в его словах была горькая, но истинная правда: слишком поздно пытаться изменить ход событий. С другой стороны, было совершенно ясно, что если в такой критический момент я покину дивизию, которой я командовал более полутора лет и с которой меня связывали столько боев, это приведет к плачевным результатам. Тем не менее, всеми моими мыслями я был с моим Государем. Я хотел бы помочь ему, вручить свою жизнь и, упав к его ногам, сказать, что у него есть преданные слуги, которые по одному его слову поведут его доблестные полки против любого врага. Но в эту минуту мог ли я на самом деле предпринять хоть что-то? Мне не было известно, где находится Император, есть ли еще возможность соединиться с ним.
После нескольких минут размышлений я сказал Н. Н. Казнакову: «Хорошо, я пока останусь во главе моей дивизии, и я беру на себя обязанность объявить войскам о произошедшем перевороте. Но я прошу вас пообещать, что не будете меня удерживать, когда я посчитаю нужным уехать и что поможете мне найти способ присоединиться к моему Государю".
Генерал-лейтенант Нечволодов диктует обращение к офицерам армии, а затем собирает у себя личный состав.
– Господа, – обратился я к ним, – мы должны подчиниться непостижимой воле Божией. Будем молить Его за Императора и помнить, что теперь нашим долгом является сохранение дисциплины и духа наших солдат до предстоящего наступления. Если исчезнет дисциплина, все будет проиграно – и война, и Россия.
Затем необходимо было затронуть тему национального гимна «Боже, Царя храни» и молитвы «Боже, спаси люди твоя», которые солдаты пели каждый день.
Этот вопрос был очень важным. Понятно, что прекращение пения произвело бы на солдат плачевное впечатление. С другой стороны, не было никакого смысла продолжать исполнение гимна, если не стало Царя, так же как казалось невозможным читать молитву «Боже, спаси люди твоя», в которой говорится: «Победы благоверному Императору нашему Николаю Александровичу даруя». Наконец, нужно было ожидать, что в течение нескольких дней исполнение гимна и молитвы будет запрещено, что в итоге и случилось. Поэтому против воли я принял решение немедленно прекратить их исполнение, объявив солдатам после прочтения манифестов и моего приказа, что исполнение гимна и молитвы временно прекращено до восшествия на престол Великого князя Михаила Александровича после его избрания Учредительным собранием".
Измученный и потрясённый всеми известиями, Нечволодов идёт к себе, его встречают верные денщики Роман и Василий.
"– Плохи дела, дети мои, – ответил я им. – В Петрограде произошло восстание, и теперь у нас больше нет Царя. Император отрекся в пользу своего брата, а тот отказался от престола до тех пор, пока его не изберут всем народом.
Их лица вытянулись. Затем Роман перекрестился и вымолвил: «Они пошли против Императора?». Детское лицо Василия стало серьезным. Он покачал головой и сказал с глубоким убеждением: «Ваше Превосходительство, мы не сможем жить без нашего Царя!».
– Увидим, – сказал я и ушел в комнату".
"На сердце было страшно тяжело, когда я читал привычную молитву перед сном, но в это утро она не принесла моей встревоженной душе обычного успокоения".
Так завершает эту главу А.Д. Нечволодов. Интересный факт из его эмигрантской жизни: в 1928 году на одном из монархических собраний Александр Дмитриевич отказался пожать руку генерал-лейтенанту Александру Лукомскому, публично заявив, что именно этот генерал несёт прямую ответственность за отречение государя Николая Александровича в 1917 году. Он так и не смог простить и принять это.
