В целом, христианство имело огромное влияние на преодоление рабовладельческого строя. Процесс этот оказался очень трудным и долгим, в Европе, например, рабство вновь расцвело при открытии Нового Света и все большего обмирщения католичества. Но на Руси, где ценность человеческой жизни из-за сурового климата и огромной малонаселенной территории была выше, Церковь смогла добиться значительных успехов. Это хорошо видно при изучении древнерусских законов. Уже в новой Русской Правде (основной свод законов, утвержденный в 1072 году сыновьями Ярослава Мудрого), отменялось право кровной мести, замененное уплатой штрафа. Определялось два вида холопства: насильное (плен, как законная добыча в бою, как вид наказания за преступление, за долги и по рождению) и добровольное обельное (поступление на службу тиуном или ключником, брак с холопом, продажа себя и всей семьи, как единственный способ избежать смерти от какого-либо бедствия: голод, война, болезни).
Однако, в данном законе холоп, еще не обладал правами человека, он не субъект, а объект права (как имущество, что-то вроде коня, за угон холопа и коня ответчик платил одинаково 3 гривны). Ответственность свободный человек нес только за убийство чужого холопа (как порча чужого имущества). Древняя Русь еще имела во многом формы рабовладельческого строя. При постоянных войнах с соседями (позже с соседними русскими княжествами), Русь имела множество полоняников (пленников), стоивших недорого. Их труд имел широкое применение в домашнем хозяйстве князей, бояр и дружинников. Для средневековья это была нормальная практика во всех, в том числе христианских, странах мира.
С другой стороны, господин нес ответственность за все действия своего раба. Холопы не воспринимались как скот, т.к. могли занимать высокие должности при господине (тиун, ключник, позже от них произошли важнейшие государственные должности), обучались ремеслам, имели имущество (в той же Русской правде допускается предоставление кредита холопам, что доказывает их платёжеспособность).
И еще один важный момент – никакой нормальный человек не будет портить собственное имущество, а скорее наоборот постарается его сохранить и приумножить для своих потомков. Это же касается и в целом княжеской власти по отношению ко всему населению княжества. Казна и сила князя зависела не от рискованных военных походов, требующих серьезных расходов, а от того как потрудится местное население: сколько вспашет смерд и какой получит урожай, с прибытком ли останется купец, избежав ограбления, сколько наработает кузнец, бортник, каменщик и так далее. Князю было выгодно, чтобы население росло и богатело, тогда он мог рассчитывать на большие и постоянные поступления в казну, а значит содержать дружину для защиты своей земли или снарядить поход на врага.
Поэтому при любой беде: ратном нахождении, море, неурожае, власть жертвовала почти всем своим имуществом: раздавала продовольствие, отдавала лошадей для земледельческих работ, разрешала бесплатно рубить лес и предоставляла много других льгот, лишь бы население смогло быстрее восстановить свое порушенное хозяйство, не уйти, не погибнуть, а оживить землю, обогатить княжество плодами своих трудов. Тогда власть была еще очень близка к земле, к нуждам своих людей, ее сила напрямую зависела от благополучия населения.
Конечно, ограничение свободы человека, такое рабское состояние противоречило христианскому виденью мира. Но в то время сами носители христианского мировоззрения, в том числе церковные иерархи, еще не имели представления о гражданских свободах современного мира. Гражданское право развивалось постепенно, заслуга же Церкви состояла в том, что это развитие шло в правильном направлении. Период средневековья был неизбежен. Если бы не Православие, современность выглядела бы совсем иначе. Но и тогда православная Церковь пыталась бороться со сложившимся строем. Так, благодаря видным церковным деятелям, правила содержания холопов и наказание за их убийство, стали проникать в русское законодательство (например, Белечский устав митрополита Георгия). Существовал такой благочестивый обычай, как отпущение челядина на волю «на упокой души», то есть по духовному завещанию. Отпустить могли и за изнасилование (Новгородский договор 1195 г). [6]
Церковь оказывала активное содействие холопам, стремящимся выкупиться, запрещая изгойство (надбавку за выкуп). Часто задушевные холопы и изгои (холопы, которые себя выкупили) состояли под прямым покровительством Церкви, служили при монастырях и богадельнях. Так формировались целые «села со изгои». Однако, это не значило, что холопы просто переходили к другому хозяину – монастырю. Сравнивать таких работников с боярскими холопами или с католическими индейскими и африканскими рабами некорректно. Дело в том, что это были взаимовыгодные отношения. Освобожденный холоп был безземельным и не имел средств к существованию. Поэтому расселение на монастырских владениях на льготных условиях (а зачастую и бесплатно) – это было спасение. В конце концов, люди они были уже вольные и могли уйти. В принципе, у освобожденных холопов было три варианта дальнейшей жизни: купить землю и жить независимо, перейдя в категорию людина (ясно, что такое позволить себе мало кто мог), обрабатывать чужую землю на договорных условиях (большая часть так и делала, переходя из холопов в смерды), жить грабежом и разбоем (часто такие молодцы собирались в ватаги и уходили на окраину страны подальше от закона) или просто уйти подальше (однако это все равно было рискованно, т.к. в неизвестных краях можно было столкнуться и с теми же грабителями, дикарями или пострадать от сурового климата). Так что обработка монастырских земель считалась надежным и спокойным способом выжить. [7]
На протяжении всего существования Руси было два самых важных и тесно взаимосвязанных вопроса: о земле и о свободе. Чем большей землей обладал человек, тем более он был свободен и независим. Право на владение землей давалось властью, но в связи с обширными территориями государству было сложно регулировать земельные отношения населения. Наш народ много лет упрекали в том, что у нас рабская идеология, что мы всегда были подчинены деспотической власти и не приучены к самостоятельности. Это не так. Обширное пространство всегда позволяло человеку уйти от закона, от любого надзора, наоборот, люди были вынуждены принимать самостоятельные решения либо индивидуально, либо миром (вечем). Власть в силу своей слабости, зачастую подчинялась таким решениям. У власти существовал негласный союз с вольными людьми (казаками), которые осваивали периферию, оплачивая собственную свободу ясаком (распространенный вид дани пушниной и другими натуральными товарами). История сохранила нам множество трагичных примеров, когда такая казачья вольница, не знавшая законов, оборачивалась против самого государства. В течении всего повествования я постоянно буду касаться этих двух важных и по сей день вопросов: земли и воли.
По-другому относились к рабам в западной Европе, где суд феодала считался равен королевскому и холопов могли вешать прямо у себя на дворе. При многолюдности и постоянных войнах (а значит и притоке новых рабов) холопов не жалели. Многолюдство объяснялось более благоприятными условиями проживания людей: мягким климатом, развитыми аграрными технологиями. В Европе можно было себе позволить вести постоянные войны с разорением крестьян, угоном холопов, насильственным переделом земли, на Руси это происходило значительно меньше: разорение хозяйства было смертельно опасно в зоне рискованного земледелия, а затяжное весенне-осеннее распутье не позволяло перебрасывать войска и вести боевые действия.
Категории низших слоев общества имели свою градацию. Однако, нельзя утверждать с уверенностью, что одна категория всегда жила лучше другой (например, смерды и холопы). Ясно, что обельные холопы (закупы и рядовичи, которые уходили в холопы только на время отработки долга) жили лучше вчерашних пленников, потерявших родню и родину. Сложнее дело обстояло со смердами. Даже само это определение сильно менялось в течение времени. В целом смердами называли всё крестьянское население страны, всех вольных земледельцев. Однако в Русской правде смердами именовались именно зависимые от князя крестьяне, приравненные к холопам. Но там же упоминается и людин (человек свободный), жизнь которого оценивалась в 8 раз выше.
Таким образом, крестьяне уже в те древние времена делились на зависимых (смердов) и свободных (людин, крестьянин-общинник, имеющий право голоса на вече). Зависимость также различалась, она могла быть княжеской или республиканской (т.е. государственной, смотря какой вид государственного устройства был в стране: княжество или вечевая республика), боярской (при увеличении численности бояр и удельных мелких князей, вотчинная зависимость только укреплялась), монастырской (земли монастыри могли купить у князя или бояр, а часто представители высшего сословия сами одаривали и завещали волости Церкви «за упокой души», иногда вместе со смердами,).
Зависимые смерды имели землю, передающуюся по наследству, но не имели свободы: не могли переселяться, имели различные повинности (платили дани натуральными продуктами, обрабатывали землю хозяина, участвовали в ополчении (если княжеские), выполняли иные поручения), подчинялись княжескому или епископскому суду. Если наследников не было, земля переходила вотчиннику. Очевидно, что вотчинник забирал под себя самую лучшую землю. Вот и непонятно, кто же жил лучше смерд или обельный холоп? Но не будем забывать, что благополучие крестьян заметно влияло на благополучие землевладельцев и нищета первых была невыгодна последним.
В ином положении находился свободный крестьянин-общинник. Он также имел свою землю, но не имел никаких повинностей перед властью (кроме общепринятых даней). Однако его свобода ограничивалась общиной. Оговоримся, что понятие свободы в Древней Руси и в нынешнее время отличалась. В условиях тесных родоплеменных отношений между людьми, невозможно было представить крестьянина вне общины. Любое личное или семейное (хуторское) хозяйство неизбежно с ростом численности перерастало в общину. Именно община обеспечивала человеку независимость от князя, позволяла участвовать в политической жизни родной земли на вече, иметь свое почетное место в строгой иерархии, согласно роду, возрасту, богатству и личным качествам. Существовали и городские общины, мастеровые и купеческие гильдии и чем больше людей вовлекалось в них, тем большей властью они обладали. Из таких городских союзов выросли сильнейшие древнерусские государства: Псковская и Новгородская республика.
Это была настоящая власть народа (демократия), которая, впрочем, имела свои границы в плане численности и территории. При увеличении этих двух составляющих происходило неконтролируемое обогащение вечевой власти, которая неизбежно для удержания наверху превращалась в олигархию, власть богатых и влиятельных кланов. Когда говорят о «варварском» захвате Москвой господина Великого Новгорода, как последнего оплота «свободной демократии», забывают, что это было следствие глубокого многолетнего политического кризиса вечевой республики, в которой не прекращалась война за власть различных концов (кланов) и нещадно угнеталось все остальное провинциальное население (Двина, Вятка, Пермь и другие земли). По сути народной власти на государственном уровне не существует и существовать не может. Представители народа, взявшие власть, автоматически перестают быть частью народа.
А деревенская, как и казацкая община пережила еще не одну сотню лет, доказав этим свою устойчивость и надежность. В родоплеменных отношениях определяющую роль играла родовая связь, опознавание «свой-чужой». Общины постоянно увеличивались в численности, роднились с соседними общинами, образовывалось племя, отличающееся своим ареалом обитания, языком или наречием, традициями, управляющееся советом старейшин. Само формирование родовой общины, как простейшей формы социальной организации – абсолютно логично и естественно, т.к. семья, расширяясь, должна была осваивать все большее пространство, решать все большее число задач сообща, учитывая интересы всех родственников. Разумно и то, что в общине, как и в семье у каждого было свое место, свое значение и функция, «свой ряд», который сначала определялся по старшинству. Старейшина получал власть, как самый опытный и мудрый, знающий жизнь, тем более, что в те времена до старости доживали немногие. Древняя и средневековая община – это в основном люди среднего и младшего возраста и небольшая горсть стариков.
Позже, когда первичные родовые связи стали слабеть из-за огромного числа родственников, а племена объединились в государство, первобытная родовая община деформировалась в сельскую. Многие сотни лет деревенская община сохранялась в первозданном виде, как наиболее естественная и простая форма организации малого общества (при чем подобные общины со своими региональными особенностями были характерны для всех народов оседлых земледельческих культур). А с принятием христианства, появился еще один способ маркирования общества по принципу «свой-чужой», не только по роду, но и по вере. Чужими стали «латины» на западе и «бесермены» на востоке и юге (и различные более мелкие религиозные группы: жиды, несториане и т.д.).
Конечно, с течением времени в связи с изменением земельно-имущественных отношений менялись и отношения внутри сельских общин. В течении нашего повествования мы еще обратимся к сельской общине, сыгравшей значительную роль в жизни русской деревни.
С предыдущими частями можно ознакомиться в подборке.