Про Бабу-Ягу говорят очень глупо:
Нога костяная, метелка да ступа.
И руки кривые, и зубы торчком,
И нос очень длинный и загнут крючком.
Я облик сложившийся быстро разрушу:
Прошу заглянуть в мою чистую душу.
И там вы такие откроете дали,
Каких никогда и нигде не видали.
Эдуард Успенский
Мы с вами обычно целиком разбираем сюжеты сказок, в которых отразились обряды и нравы наших далёких предков, но сегодня будем говорить не о сюжете, а об отдельном персонаже - но, конечно, тоже по В. Я. Проппу (если вы знакомы с его творчеством, то ничего нового здесь не узнаете).
Персонаж этот, Баба-Яга, как мне кажется, уже по частоте появления в наших сказках может считаться центральным для всего русского фольклора, а её происхождение и роль покажут, что вовсе не только для русского, и не только для фольклора.
От родителей к детям и внукам тысячелетиями передавались истории об этой пугающей лесной женщине, кто-то добавлял в сказки новые элементы, кто-то искажал старые, но и из того, что осталось, ещё вполне можно попробовать извлечь корень.
Итак, сказки, в которых присутствует Баба-Яга, всегда имеют в завязке ситуацию, где герою приходится выйти из дома и отправиться в путь (победить змея, спасти жениха или невесту, найти что-нибудь).
Мы уже знаем, что, скорее всего, такой сюжет отражает свойственный родовому строю обряд инициации, который заключался в том, что подростков, достигших определённого возраста, забирали из родительских домов, уводили в священное место, там обучали и\или испытывали разными более или менее трудными и жестокими способами. После прохождения испытаний подростки, ритуально умерев и родившись заново с новым именем, считались полноправными членами племени, получали право участвовать во взрослых мероприятиях и вступать в брак (этнографам конца XIX - начала XX века ещё повезло застать племена, которые находились на соответствующем этапе развития, и оставить нам описания этих обрядов).
Не думаю, что есть какие-то основания предполагать, что у народов типа нас, которые находятся сейчас на современном этапе развития - с интернетом и квитанциями, - такого обряда не было в том или ином виде. Скорее всего, он был, но исчез где-то на этапе перехода к земледелию, то есть его не было уже даже у праиндоевропейцев, но народная традиция всё равно сохранила истории о нём.
В принципе, всё это и представлено в сказках, связанных с Бабой-Ягой: герой покидает родной дом, проходит испытания, возвращается победителем и вступает в брак. Похоже, что такие сказки развивались из историй об обряде инициации, которые рассказывали старейшины у костра. Скорее всего, сказки сложились позже, когда самого обряда уже не существовало, и именно поэтому рассказы эти приобретали всё больше художественных черт (как после рыбалки: я воооот такого сома выловил, нет, воооооот такого!). Тем не менее, много в них сохранилось и буквального.
Долго ли, коротко ли идёт наш персонаж прочь от дома, он встречает Бабу-Ягу, которая в итоге помогает ему (например, дарит волшебного коня). В других типах сказок она похищает детей, чтобы съесть их, либо сама прилетает, нападает и калечит (например, вырезает из спин людей кожаные ремни). Очевидно, что чтобы понять природу Бабы-Яги, нужно собрать из этих лоскутов все её функции в единое полотно.
Как уже было сказано, обряд инициации понимался как временная, ритуальная смерть. В сказке это нашло отражение в месте назначения героя, - условно "тридесятое царство". В этом царстве легко разглядеть черты потустороннего мира: это и наличие волшебства (там совершаются полеты, там можно быть невидимым), и чудесное изобилие (молочные реки, кисельные берега, скатерть-самобранка) и, что не так сильно бросается в глаза, близость солнца (в описаниях очень часто встречаются золотые предметы, а золото - это классический символ солнца).
Чтобы попасть в это царство, герой обычно идёт через дремучий лес, там выходит на избушку на курьих ножках, и в ней встречает Ягу. Напрашивается логический вывод о связи Яги с потусторонним миром, со смертью (ну, вообще, было бы странно, если бы это было не так).
По описаниям этнографов обряд инициации как раз проводился скрытно, в лесу (у жителей саванн или прерий - хотя бы в кустах), причем в хижине, часто выполненной в форме чудища, внутри которой совершалось основное действо - например, обрезание, отрубание пальца, выбивание зубов, нанесение клейма и прочая дичь, на которую способно человеческое воображение (может быть, в будущем прокалывание ушей маленьким девочкам тоже покажется дичью, всё относительно). Помимо реального увечья, подростков истязали символически - как бы варили, жарили, разрубали на куски, а в конце как бы воскрешали. Кроме того, в это время они проходили школу охоты, школу песен и плясок, им сообщали религиозные сведения и так далее (спасибо, что в наше время из этого всего осталась только школа).
Так вот, в сказках герой обычно приходит в избушку через лес, что отражает реальное место проведения обряда. Почему попасть в иной мир можно именно через лес, остаётся только гадать. Например, представляя древних людей, сидящих у своих жилищ возле костра. Их мир был очень мал и опасен, а знания о нём ничтожны, и если днём ещё можно было рассуждать спокойно, то ночью, когда в непроглядной тьме стеной со всех сторон наступали деревья, а из чащи доносились пугающие звуки, можно было сколько угодно говорить себе, что это просто птицы. Может и птицы. Но птицы из иного мира...
У американских индейцев, например, распространен сюжет, где человек отправляется на поиски своей умершей жены, приходит в лес и оказывается в стране мертвецов. В Микронезии также за лесом начинается страна солнца, то есть опять же иной мир. Это потом уже мертвецы "переехали" под землю, а сказки ещё сохраняют их лесное место жительства. Но даже в античности, когда мир мёртвых уже был подробно проработан как царство Аида, вход туда был скрыт в лесу:
Свод был высокий пещеры, зевом широким безмерной,
Каменной, озером черным и сумраком леса хранимой.
(Вергилий, "Энеида" - описание спуска Энея в Аид)
Попав в лес, герой находит избушку на курьих ножках. И откуда-то уже точно знает, что с ней делать - нужно не обойти с другой стороны и войти, а произнести формулу "стань к лесу задом, ко мне передом", чтобы избушка повернулась сама. Видимо, избушка стоит на какой-то невидимой границе, которую живой человек просто так пересечь не может, может только пройти через избушку, как через КПП.
У американских индейцев, кстати, роль такого КПП играет дерево:
...Тогда он попытался обойти его. Это было невозможно. Ему нужно было пройти сквозь дерево.
Получается, избушка - это вход в царство смерти, в иной мир, Баба-Яга - страж, привратник, а курьи ножки - воспоминание о том, что во времена актуальности обряда инициации реальная хижина изготовлялась в животной форме. По описанию одного из племён неподалеку от Суматры "на уединенном месте делается своего рода загон посредством забора из тростника, два конца которого нависают и образуют вход. Это называется пастью акулы", в других местах речь идёт о "пасти крокодила, и о посвящаемых говорят, что животное их разорвало", кроме того, бывает и "клюв орла", который должен проглотить входящих.
Отголоски истории о ритуальном пожирании в этой хижине есть и в наших сказках, где Баба-Яга нередко выступает людоедкой: "никого она к себе не подпускала, и ела людей, как цыплят", "забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами; вместо верей у ворот — ноги человечьи, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами".
Приближаясь ко входу в избушку, наш герой обычно слышит что-то вроде: "Фу-фу-фу, русским духом пахнет!" И есть основания утверждать, что речь изначально не о каком-то специфическом русском запахе, а о запахе живого человека, который пахнет, в отличие от мертвеца или любого представителя иного мира. Тот самый индейский персонаж, который искал свою мёртвую жену, тоже сталкивается с тем, что про него говорят: "Он очень воняет! Он не мертв!" А в африканском сюжете, где у девочки умирает мать и приглашает её к себе в загробный мир, мёртвые друзья матери определяют присутствие живой дочери так: ,,Что здесь в хижине? Чем это тут пахнет? Здесь так пахнет жизнью. Что у тебя здесь спрятано?"
Скорее всего, здесь мы имеем дело с зеркальным принципом: раз живым людям противен запах мертвечины, значит и мертвецам должен быть противен запах живых.
Дальше от Бабы-Яги следует вопрос о целях путешествия (что-то вроде "Дело пытаешь или от дела летаешь?"), и герой опять точно знает, что делать. Прежде, чем раскрывать информацию о себе, он требует напоить и накормить его, а то и в баньке попарить. И наша людоедка кормит героя!
Кстати, в западных сказках этот мотив кормления в лесной избушке местами превратился в историю о пряничном домике.
Это казалось бы нелогичным, если бы мы рассматривали сказку как самостоятельный сюжет. Но в качестве рассказа про обряд этот элемент приобретает смысл: перед проникновением в иной мир подросткам давали ритуальную трапезу.
Ритуальная еда - это настолько важное и общее место, что, наверное, и не требует разъяснений. Такие мотивы сохранились даже в развитых религиозных культах. Вот, например, отрывок из древнеегипетской Книги Мёртвых:
"Пусть мне будут даны сосуды молока с лепешками, хлебами... и кусками мяса... Пусть эти вещи мне даны будут полностью... Пусть мне будет сделано так, чтобы я мог продвигаться дальше подобно птице Бенну..."
То есть это точно такая же история, где сначала герой должен что-то съесть, а потом куда-то дальше отправиться, причём не просто так, а "подобно птице".
И в Вавилонском эпосе о Гильгамеше героя перед спуском в мир мёртвых тоже кормят: "предлагают ему жареное мясо. Лепешки они предлагают, дают холодный напиток, воду из мехов".
В древнеиранской религии и вовсе почти повторяется диалог с Бабой-Ягой:
...душу, прибывшую в небо, осыпают вопросами, как она сюда попала. Но Ахурамазда запрещает спрашивать о страшном и ужасном пути, по которому она пришла, и приказывает дать ей небесной пищи...
Ну и, конечно, классические древнегреческие примеры: "Калипсо хочет, чтобы Одиссей взял у нее нектара и амврозии: только тот, кто поел пищи эльбов и испил их питья, навсегда остается в их власти»", "Так же Персефона принадлежит Аиду, поев гранатовое яблоко".
А у нас ещё недавно во время Святок полагалось есть кутью (она же "сочиво") - как ритуальную пищу, связанную с загробным миром, и в этот период люди могли гадать, наряжаться, играть, то есть действительно сближаться с потусторонним. Кстати, само слово "сочельник" происходит от "сочива", то есть вот насколько это было важно. Может быть, даже то, насколько людям важно сейчас съесть хотя бы тарелку оливье на Новый Год, каким бы ни был остальной стол, это тоже как-то исходит из тех обрядов. Оливье мог заменить кутью в роли обязательной ритуальной еды. Ну, это я так, для обсуждения, не настаиваю.
Итак, Баба-Яга охраняет вход в мир мёртвых, принимает нашего героя и угощает его ритуальной едой, которая нужна для входа в этот мир. Кто же она сама?
Во-первых, в большинстве описаний она в своей избушке не стоит, не сидит, а лежит.
Во-вторых, она при этом занимает всё пространство ("впереди голова, в одном углу нога, в другом другая", "на печке лежит баба-яга, костяная нога, из угла в угол, нос в потолок врос").
Про то, что Баба-Яга какая-то гигантская, речи нигде нет, следовательно, это избушка такая маленькая.
И вот уже получается, что Баба-Яга - это труп, который лежит в гробу. Можно начинать проводить параллели. Например, немецкий индоевропеист Герман Гюнтерт писал:
Если Хель (северная богиня подземной страны мертвых) имеет цвет трупа, то это означает не что иное, как то, что она, богиня смерти, сама есть труп.
В нашем случае на это, конечно, указывает не цвет кожи, а наличие костяной ноги. Кроме того, тот факт, что Яга узнаёт героя по запаху, может косвенно указывать на её слепоту. А слепота свойственна мертвецам в фольклоре по уже упомянутому зеркальному принципу: если живые обычно не видят мёртвых, то и мёртвые обычно не видят живых. В сюжетах охотничьих народов о слепоте подобных персонажей говорится открыто: "Он подошел к шалашу, который стоял совсем один, в нем была слепая женщина".
Получается, Баба-Яга - это мертвец, который охраняет мир мёртвых.
Здесь бы мы и остановились, если бы не вторая её яркая черта - гипертрофированная женственность. Например, часто её описывают так: "титки через грядку" (грядка здесь - это палка, на которую вешали полотенца), "Яга Ягишна, Овдотья Кузьминишна, нос в потолок, титьки через порог, сопли через грядку, языком сажу загребает", "на печи, на девятом кирпичи лежит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит", "из избушки выскочила баба-яга, костяна нога, ж...а жилена, м...а мылена".
Огромная грудь - это атрибут даже не просто женский, а скорее материнский. Однако мужа у Бабы-Яги никогда нет и не было. Его отсутствие может намекать на то, что образ этот идёт из тех далёких времён, когда плодородие мыслилось исключительно женской прерогативой. Об этом этапе нам говорят знаменитые фигурки палеолитических венер, с такими гипертрофированными формами, которые, согласитесь, вполне можно было бы описать как "титьки через порог висят". Фигурок мужчин археологи не обнаружили.
Некая изначальная мать, у которой не было мужа - это довольно распространённый сюжет в мифологии. Например, греческая Гея, мать-земля, сначала родила Урана-небо, а потом стала его женой. То есть первоначально она мать, причем без всякого мужского участия.
О муже другой богини, связанной с плодородием, Деметры, вообще почти никто ничего не слыхал.
Дева Мария, в общем-то, тоже похожа на такую богиню-мать. Вероятно, реальная женщина постепенно приобрела её черты в процессе становления христианства. Потому что каким бы новым ни был Новый Завет, а древние представления не уходят, только трансформируются.
Получается, Баба-Яга имеет черты и мертвеца, и богини-матери. И тут нет никакого противоречия. Потому что изначально любая такая богиня плодородия - это и богиня смерти.
Потому что, во-первых, откуда люди приходят (рождаются), туда они и уходят (умирают), и логично, что за это должен отвечать один и тот же персонаж.
Во-вторых, если вспомнить процент детской и женской смертности в родах, то становится ещё логичнее. Когда роды были процессом, из которого могла получиться новая жизнь, а могла и новая смерть, то с чего вдруг за это бы отвечали разные сущности?
Такие дела.
В сказках у Бабы-Яги, как у мифологического персонажа, давно нет целостности, только обрывки и лоскутки, из которых мы можем восстановить, предположить то, кем она была много тысяч лет назад. С этим можно соглашаться, можно не соглашаться, но, полагаю, раз вы оказались здесь, да ещё и дочитали до конца, вам это, как минимум, интересно.
