Глава LXI. Герцогиня Лотарингская
Как и следовало ожидать, Карл Лотарингский был арестован маркизом де Лувуа, а вокруг замка был выставлен патруль, которому было приказано никого не впускать и никого не выпускать.
Карл Лотарингский в возрасте шестидесяти одного года женился в четвертый раз на юной Мари-Луизе д’Аспремон, которой на момент свадьбы было всего четырнадцать лет. Новая супруга герцога была на двенадцать лет моложе своей падчерицы. Теперь же ей было двадцать три, а её супругу Карлу было семьдесят лет. И несмотря на это герцог оставался бодрым и тщеславным, деятельным и порой безрассудным, как уже могли убедиться наши читатели. Бодрость Карла была такова, что у Мари-Луизы оставались основательные поводы для ревности. Другая на её месте, по-видимому, сама заставляла волноваться престарелого мужа о сохранности супругой своей чести при столь многих соблазнах, каковыми являлось достаточное количество молодых придворных в окружении герцога, но Мари-Луиза не познала иных мужчин, кроме герцога, она видела в нём знатного сеньора, своего супруга, данного Богом, и, поскольку Господь не послал им детей в этом четвёртом для герцога браке, все её мысли и волнения сосредоточились в нём. Она боялась его потерять, зная нравы этого галантного века, поэтому с ревнивым вниманием следила за любой женщиной, появившейся в поле зрения Карла. По этой причине она, разумеется, узнала, что во дворце появилась молодая женщина, с которой обращались как с принцессой, но при этом у которой явным образом отняли свободу, и это её чрезвычайно взволновало. В те времена, о которых мы пишем, даже знатные дворяне подчас вступали в брак, на который не могли бы претендовать по тем или иным причинам, совершая похищение и насилие, после чего бедной пленнице оставалась либо смерть, либо позор, либо брак со своим похитителям, и не удивительно, что они чаще всего выбирали последний вариант. Так заключались многие браки, которые были бы невозможны, если бы кто-то поинтересовался мнением и желанием невесты. Примерно таким же способом они заводили любовниц.
Итак, Мари-Луиза очень ревновала своего мужа, Карла Лотарингского. Она не обратила внимания на пленного Филиппа, лицо которого скрыли от всех, но она чрезвычайно была задета появлением пленной Екатерины Шарлотты, с которой не была знакома, но стройную фигуру которой уже успела разглядеть. Разумеется, она сделала вывод, что Карл решил завести себе любовницу, поэтому она стала шпионить за всеми, кто поддерживает связь с пленницей, то есть служанками, приносящими ей еду и выполняющими другие обязанности.
Когда её мужа арестовали, Мари-Луиза решила, что виной этому событию была именно эта женщина, и возненавидела бы её ещё больше, если бы это было возможно. Маркиз де Лувуа не произвёл обыска дворца Герцога, поскольку ему это не было поручено. Поэтому княгиня Монако оставалась пленницей, так как никто из прислуги, задействованной в её содержании, не получил распоряжений, отменяющих установленный режим обращения с ней. Сама княгиня даже не догадывалась о том, что в судьбе её тюремщика произошли столь серьёзные изменения.
Луиза же поняла, что пока её супруг отсутствует, как бы ни было это печальным, раз уж она не в силах его освободить, то она может, как минимум, попытаться избавиться от соперницы, для чего решила для начала выяснить всё про эту женщину, и если она окажется красивой, то она, быть может, даже была бы готова пойти на самые крайние меры, чтобы избавиться от такой соперницы. Она подумывала о том, чтобы обезобразить лицо соперницы, нанеся ей уродливую рану на лице, или плеснуть ей в лицо уксусную кислоту, а быть может, даже убить, или, на крайний случай, вышвырнуть её вон из дворца. Выбрав момент, когда никто её не заметит, Мари-Луиза подошла к двери, держа в руках острый кинжал, и отодвинула задвижку на двери, где томилась пленница.
На вошедшую к ней Мари-Луизу княгиня поначалу не обратила внимания, решив, что это очередная служанка, но повернувшись к ней, распознала в ней знатную даму и в тот же миг заметила в её руке кинжал.
— Вы пришли, чтобы убить меня, сударыня? — сказала она. — Что ж, я готова к этому. Это очень милосердно с вашей стороны теперь, когда меня отторгли от родного дома, от мужа и от моих детей, да ещё вдобавок отняли моего возлюбленного. Убейте же меня, я не собираюсь противиться вашему решению.
— Кто вы? — спросила Мари-Луиза. — Почему мой супруг держит вас здесь в заточении?
— Ваш супруг? — в свою очередь удивилась Екатерина Шарлотта. — Если ваш муж похитил меня, спросите его сами, для чего он это сделал! Я не знаю, кто меня похитил, я не видела даже лиц моих похитителей, ибо они были в масках. При этом я убеждена, что они действовали по заданию какого-то дворянина, поскольку место, где меня содержат, указывает на это. Теперь я в этом убедилась. Итак, это ваш муж! Что ж, сударыня, я поздравляю вас с тем, что ваш супруг – похититель княгини Монако!
— Княгиня Монако? — воскликнула Мари-Луиза, не веря своим ушам. — Вы – та самая Екатерина Шарлотта де Грамон, которая два года назад вскружила голову Королю Франции? А теперь вы обольстили ещё и моего мужа?
— Что касается Короля Франции, дело не вполне так, впрочем, думайте, что хотите обо мне. Но я не обольщала вашего мужа, я даже не знаю, кто он, и никогда не видела его, — ответила Екатерина Шарлотта.
— Мой муж – Карл Второй, герцог Лотарингский, — гордо сообщила Мари-Луиза. — Я не верю вам, что вы с ним не знакомы!
— Карл Второй Лотарингский?! — в ужасе воскликнула Екатерина Шарлотта. —Разумеется, я с ним знакома, но не в том смысле, который вы в это вкладываете. Этот старик приезжал к моему мужу и просил его поддержки в борьбе за своё герцогство не так давно, но мой супруг отказался ввязываться в эту авантюру. Неужели за это он меня похитил? Какое коварство, какая низость! Я была лучшего мнения об этом человеке.
— Вы говорите, что он приезжал с просьбой о поддержке к вашему супругу и получил отказ? — переспросила Мари-Луиза. — Вероятно тогда он увидел вас и влюбился, хотя я не понимаю, с какой стати он предпочёл вас мне. Вкусы мужчин бывают порой просто удивительны! Их тянет на разнообразие даже в том случае, если их предмет на стороне на десять лет старше законной супруги! Какая безвкусица!
— Карл Лотарингский видел меня бесчисленное множество раз, — ответила княгиня. — И никогда он не проявлял ко мне никакого интереса. Поверьте, сударыня, эта поездка не могла быть причиной его влюблённости. Кроме того, я и не виделась с ним во время этой поездки.
— Откуда же вы знаете, что он приезжал к вашему мужу и просил его о поддержке? — усомнилась Мари-Луиза.
— Мой супруг не скрывает от меня подобных новостей, — ответила Екатерина Шарлотта. — В последние годы мы редко воркуем как влюблённые, но мы остались друзьями, и всё, что может хоть как-то меня заинтересовать или развлечь, он мне сообщает, также, как и я ему.
— Тогда почему же он вас похитил? — настаивала Мари-Луиза.
— Хотела бы я знать! Ведь я уже посоветовала вам, сударыня, самой задать ему этот вопрос, — ответила княгиня. — Однако, у меня есть одна догадка. Я полагаю, что он похитил меня для того, чтобы диктовать условия моему большому другу.
— Вашему большому другу? — передразнила герцогиня. — Кто же он такой, этот ваш большой друг, чтобы герцог Лотарингский был заинтересован в том, чтобы диктовать ему свои условия? Вы намекаете на Его Величество Короля Людовика XIV?
— Почти что так, — просто ответила княгиня. — Мой самый большой друг не совсем Король Франции, но, поверьте, он ничуть не уступает ему ни в чём, а на мой взгляд, даже во всём превосходит его.
— Как вы смеете говорить про Короля Франции подобные дерзости, что какой-то дворянин может во всём его превосходить? — скорее удивилась, чем возмутилась герцогиня.
— Поверьте, в данном случае это отнюдь не дерзость, — возразила княгиня. — Этот случай – именно тот, когда подобное сравнение допустимо, за него нельзя осуждать, поскольку человек, о котором я говорю, стоит не ниже Короля Франции по своему происхождению, так что моё сопоставление никого не унижает.
— Так вы говорите о Филиппе Орлеанском? — высказала свою догадку герцогиня.
— Вы почти угадали, герцогиня, но при этом вы по-прежнему далеки от истины, — ответила княгиня. — Поскольку ваш супруг, вероятно, проник в тайну этого человека, то вы могли бы расспросить у него обо всём, и в этом случае ваша ревность ко мне рассеялась бы как дым, так как вы согласились бы со мной, что манипулировать этим человеком для вашего мужа намного важней, чем присовокупить меня к ещё одной своей мужской победе.
— Я не могу его спросить, поскольку его арестовали по приказу Короля, — ответила в отчаянии Мари-Луиза.
— В таком случае вы сможете узнать правду только от меня, — сказала княгиня. — Но я не уверена, что имею право рассказать вам эту страшную тайну.
— Я догадываюсь, что этот человек обладает неким могуществом, — сказала герцогиня. — Не так давно войско из шестидесяти человек прибыло, чтобы арестовать Карла, но они уехали ни с чем после того, как он показал им своего гостя, или, быть может, пленника.
— Можете не сомневаться, что именно это послужило причиной того, что они уехали ни с чем, — подтвердила княгиня. — Ваш супруг содержит моего друга в плену не только как гарантию своей безопасности, но и как источник будущего возвышения при условии его покорности. К несчастью, этот человек слишком любит меня, чтобы оставаться несговорчивым. Он поддался на шантаж со стороны вашего супруга, и поэтому сделал то, что от него требовалось. Вот и весь секрет моего пребывания здесь.
— Я бы вам поверила, но два дня назад Карл отпустил этого человека, при том, что за ним приезжали всего лишь трое дворян, — возразила герцогиня. — Эти дворяне заночевали в комнатах, которые служат казематами для непокорных слуг и вассалов, после чего наутро были отпущены и вдобавок забрали с собой этого пленника.
— Это очень странно, — проговорила княгиня. — Неужели он уехал, оставив меня на произвол судьбы?
— Если, как вы говорите, он вас любит, то он за вами вернётся, — сказала герцогиня. — И в этом случае если он обладает достаточной властью, чтобы отменять приказы Короля, он сможет содействовать освобождению моего мужа. Итак, ваша свобода в обмен на свободу Карла, это вполне выгодная сделка для нас всех.
— Что же вы предлагаете, сударыня? — спросила княгиня.
— Для начала я не собираюсь вас отпускать, пока не получу взамен своего супруга, — ответила герцогиня, и вышла из комнаты, заперев за собой двери на задвижку.
Княгиня не успела, да и не смогла бы ей помешать, поскольку герцогиня всё ещё была вооружена кинжалом, к тому же она находилась в своём дворце, поэтому стоило ей крикнуть слуг, как княгиню схватили бы и заперли, не обращая внимание на её сопротивление и протесты.
Глава LXII. Дворец герцога
Герцогиня Мари-Луиза Лотарингская решила попытаться разыскать тех людей, которые увезли таинственного пленника, которым был Филипп, понимая, что этот человек может оказать содействие в освобождении её мужа Карла Лотарингского. С этой целью она оделась и в сопровождении двух слуг собралась выйти из дворца, чтобы отправиться в карете на поиски.
У каждой двери, как оказалось, стояли стражники, никого не выпускающие наружу. Это невероятно возмутило герцогиню, но ей сообщили, что таков приказ Короля, и ей надлежит сохранять спокойствие до прибытия Его Величества. В бессильном негодовании герцогиня возвратилась в свои покои.
В то же самое время д’Артаньян, оставив Сюзанну под опекой друзей, и отпустив Франсуа и де Планша в их родной гвардейский полк, который под командованием графа Рошфора прибыл в Нанси, направился в разведку ко дворцу герцога. Там он встретил маркиза де Лувуа, который уютно устроился в одном из прилегающих ко дворцу малых домов, что позволяло ему руководить войском, оцепившим дворец, не обременяя себя гостеприимством дома, хозяина которого он арестовал и намеревался направить в Париж, в Бастилию.
— Доброе утро, господин министр! — поприветствовал д’Артаньян маркиза.
— Доброе утро, господин маршал! — ответил маркиз.
— Через какие ворота удобнее войти во дворец? — осведомился д’Артаньян.
— Это не имеет никакого значения, поскольку в настоящий момент никто не может ни войти в него, ни выйти из него, согласно приказу Его Величества, — ответил маркиз.
— И как долго будет продолжаться такая ситуация? — спросил д’Артаньян.
— Вплоть до прибытия Его Величества, — с гордой улыбкой ответил маркиз. — Я позабочусь о том, чтобы приказы Его Величества исполнялись с точностью.
— Счастлив Король с такими слугами! — сказал на это д’Артаньян.
— Вы правы, граф, я являюсь достойнейшим слугой Его Величества, что доказал уже не раз, — ответил маркиз с гордостью.
— Это, безусловно, так, но в данном случае я произнёс пароль, — уточнил маршал.
— Пароль? — удивился маркиз. — Какой пароль? Ах да, пароль! Что ж, мы ведь оба знаем, что вы его знаете, и я его знаю. Для чего же его было произносить?
— Для того, разумеется, чтобы подтвердить, что я имею право делать то, что намереваюсь, а именно: посетить дворец герцога с целью выполнения особых указаний Его Величества, — пояснил д’Артаньян. — Можете не отвечать на мой пароль вашим отзывом, поскольку, как вы верно заметили, мы оба знаем, что оба мы знаем пароль.
— Правильно ли я понимаю, что, произнеся пароль, вы намекаете, что имеете какие-то особые полномочия от Его Величества? — осведомился маркиз с некоторым сомнением.
— Совершенно верно, господин министр, — согласился д’Артаньян. — И также полагаю, что тот факт, что вам тоже сообщён этот пароль, доказывает, что вы, как и я, наделены высшим доверием Его Величества для выполнения особой тайной миссии по спасению Франции.
— Особого доверия в особой миссии? — переспросил маркиз. — Разумеется, я пользуюсь особым доверием Его Величества, можете в этом не сомневаться!
— Следовательно, на нас с вами, господин маркиз, лежит чрезвычайно важная обязанность, — сообщил д’Артаньян заговорческим тоном. — Прежде всего, и это самое важное, необходимо осмотреть все бумаги герцога Лотарингского для выявления всех его тайных связей и для раскрытия его заговора против Короля. Не скрою, это наиболее ответственная и наиболее важное поручение. Второе дело состоит в том, чтобы переписать всех лиц, присутствующих во дворце на момент ареста герцога. Это занятие рутинное и не столь ответственное и важное, однако, требуется выполнить и его тоже. Итак, у нас два важных дела и нас с вами двое. Как мы поступим, господин министр?
— Разумеется, мне надлежит выполнить самое важное и самое ответственное дело, ведь я – военный министр! — ответил маркиз.
— Вы правы! Как это я сам не догадался! Всё именно так и обстоит! — воскликнул д’Артаньян и посмотрел на министра с лицом, выражающем искренний восторг. — К тому же, кто как не вы сможет разобраться во всевозможных запутанных бумагах! Что касается меня, я далёк от любви к чтению. Я привык общаться с живыми людьми.
— Что ж, мы так и поступим, — милостиво ответил министр.
— Советую вам прихватить с собой не менее четырёх солдат, чтобы было кому выносить бумаги из дворца и грузить их в карету, которую следует направить в Лувр лично Королю, — добавил д’Артаньян. — Лучше возьмите восемь человек, ведь вдруг кто-то вздумает напасть на вас, чтобы отомстить за арест своего суверена.
Министр после этих слов решил взять с собой двенадцать вооруженных гвардейцев и двинулся во дворец герцога.
— А вам не нужна охрана, господин маршал? — спросил маркиз.
— Моя персональная охрана всегда при мне, — ответил д’Артаньян и похлопал по своей шпаге. — Большего мне не понадобится.
После этого министр в сопровождении личной охраны и маршал в сопровождении личной шпаги вошли во дворец герцога и приступили к своим обязанностям, которые придумал для этого случая д’Артаньян.
— Милейший! — обратился д’Артаньян к дворецкому. — Господин военный министр направляется в кабинет герцога для исполнения приказа Его Величества. Покажите ему дорогу и пришлите мне какого-нибудь слугу, с которым я смогу осмотреть остальную часть дворца и составить перепись присутствующих. Строжайший приказ Короля.
Дворецкий молча кивнул и отправился исполнять повеление д’Артаньяна, понимая, что спорить бесполезно, поскольку конвой вокруг всего дворца говорил сам за себя наиболее красноречиво и убедительно, что прибывшим офицерам следует подчиняться.
Минуту спустя к д’Артаньяну подошёл один из слуг.
— Меня интересует удерживаемая здесь силой знатная дама, — сказал он. — Если ты меня немедленно отведёшь к ней, я, быть может, распоряжусь, чтобы тебя не повесили вместе со всеми остальными слугами государственного преступника.
— Господин офицер! — взмолился слуга. — Я здесь совершенно не при чём! Я всего лишь слуга монсеньора, выполняющий самую простую работу. Я разносчик.
— Разносчик еды? — спросил д’Артаньян.
— В некотором смысле совсем наоборот, — ответил слуга тихо. — Моя обязанность состоит в том, чтобы выносить и мыть ночные горшки и наводить чистоту в наиболее загрязнённых местах.
— Если так, то я смогу убедить королевского прокурора не вешать тебя, как злостного заговорщика, а всего лишь расстрелять, — успокоил слугу д’Артаньян. — Но если ты окажешь содействие следствию, тебя оставят в живых и даже, вероятно, позволят получить заработанное тобой жалованье, которое тебе, полагаю, задолжал за месяц твой господин, но лишь при условии полнейшего послушания. Итак, ты знаешь, что необходимо делать.
— Если вы говорите о госпоже, которую привезли неделю назад и держат в правом крыле дворца, то я, разумеется, отведу вас к её двери! — сказал ошарашенный слуга.
— Идём же, и не вздумай хитрить со мной! — распорядился д’Артаньян и похлопал рукой по своей шпаге, а также взвёл курок у одного из прихваченных им пистолетов.
Подойдя к дверям, за которыми была заперта княгиня Монако, д’Артаньян обнаружил, что помимо засова, на них висит большой замок.
— Открывай, — распорядился маршал.
— Но у меня нет ключей! — ответил слуга. — Ключи от этого замка, вероятно, у герцогини!
— Что ты врёшь, болван? — возмутился д’Артаньян. — Как же ты выносишь ночные горшки, если у тебя нет ключей от этой комнаты?
— Эта комната никогда не запиралась на замок, — ответил слуга. — Она закрывалась только на засов, а у двери всегда дежурил кто-то из солдат герцога. Меня они пускали за той надобностью, которую я исполнял. Этот замок появился после вчерашнего дня, то есть либо вечером, либо ночью, или же сегодня утром.
— Тогда веди сюда свою госпожу, герцогиню Лотарингскую, либо я выломаю эту дверь, — сказал д’Артаньян. — Если ты приведёшь кого-то другого вместо герцогини, я лично позабочусь о том, чтобы тебя не просто повесили, а сначала четвертовали, затем сожгли, а потом то, что останется, повесили. Ты меня понял?
— Но герцогиня не послушает меня и не пойдёт сюда по моей просьбе, — робко возразил испуганный слуга.
— Что ж, тогда проводи меня к ней, — согласился д’Артаньян. — Уж я-то найду аргументы, чтобы убедить её подчиниться приказам Короля Франции, передаваемым тайным исполнителем его воли в моём лице.
На дрожащих ногах слуга проводил д’Артаньяна в апартаменты герцогини.
Глава LXIII. Герцогиня
— Герцогиня, позвольте представиться, маршал Франции Шарль Ожье де Батс де Кастельмор граф д’Артаньян, — сказал наш гасконец. — Я происхожу из рода Монтескью-Фезансаков, однако это родство делает честь скорее им, нежели мне. Если я показался вам нескромным, то это лишь для того, чтобы вы знали, с кем беседуете, и наша беседа была бы максимально продуктивной и краткой.
— Я, безусловно, слышала о вас, граф, — ответила герцогиня. — Однако, я не ожидала от такого галантного рыцаря, графа и маршала, такой бестактности, какую вы себе позволили – явиться ко мне без приглашения.
— Позвольте напомнить, сударыня, что все мы в настоящее время пребываем на земле Франции, где Его Величество Король Франции Людовик XIV всюду у себя дома, — возразил д’Артаньян. — На этом основании хозяин этой земли направил меня сюда для решения деликатных дел, от которых может зависеть судьба Франции. Таким образом, я нахожусь здесь по приглашению хозяина этой земли и, следовательно, этого дворца, тогда как вы, сударыня, можете при некоторых условиях навсегда перестать иметь к этому дворцу какое-либо отношение. Ваш супруг своими действиями, как вам, видимо, известно, прогневал Его Величество, поскольку совершил государственное преступление. Если его не казнят, как некогда казнили кое-кого и познатнее вашего мужа за вину, быть может, меньшую, чем вменяется ему, то, смею предположить, ему, по всей видимости, предстоит провести остаток дней в Бастилии, или какой-нибудь иной тюрьме. Впрочем, это уже ненадолго.
— И я должна всё это выслушивать?! — возмутилась Мари-Луиза.
— Не обязательно, сударыня, — ответил д’Артаньян. — Вам надлежит выслушать меня лишь в том случае, если вы желаете облегчить участь вашего супруга, поскольку я – единственный человек во всей Франции, который может за него ходатайствовать перед Его Величеством по этому делу, а, быть может, даже могу сделать кое-что более существенное для этого.
— Я понимаю, о чём вы говорите, — произнесла с задумчивостью герцогиня. — Вы пришли шантажировать меня для того, чтобы заполучить что-то важное, что не смогли отнять грубой силой у моего супруга.
— Совсем наоборот, герцогиня, — возразил д’Артаньян. — Я пришёл для того, чтобы убедить вашу семью, то есть вас и вашего мужа, перестать лелеять надежду строить своё благополучие путем шантажа Его Величества, а для этого я просил бы вас содействовать скорейшему освобождению княгини Монако, которая, безусловно, содержится в вашем дворце, и я даже знаю, в какой именно комнате.
— Если вы знаете, где она содержится, и если на вашей стороне сила, забирайте её! — воскликнула с ожесточением герцогиня. — От меня-то что вы при этом хотите?
— Я могу её забрать с помощью вооруженной группы гвардейцев, выломав двери, и я, разумеется, это сделаю, если мы с вами не договоримся, — ответил д’Артаньян. — Однако прежде, чем объявлять войну, желательно убедиться, что все дипломатические методы уже себя исчерпали. Мне представляется весьма нежелательным действовать грубой силой, что приведёт, несомненно, к огласке того факта, что ваш супруг силой похитил и удерживал у себя в плену столь знатную даму, как Княгиня Монако, старшая дочь знаменитого Антуана III де Грамона и его не менее благородной супруги, Франсуазы-Маргариты дю Плесси Шивре, племянницы кардинала де Ришельё. Из уважения к её старшему брату, Арману де Грамон, графу де Гишу, которого я считал своим другом, пока он не погиб трагически в одном из сражений, а также из уважения к памяти принцессы Генриетты Стюарт, дочери Короля Англии Карла I и сестры нынешнего Короля Англии Карла II, которая была весьма хорошим другом упомянутому графу де Гишу, и у которой упомянутая княгиня Монако состояла фрейлиной, я умоляю вас сделать всё возможное, чтобы не бросать никакой тени на эту великолепную знатную даму. Уверен, что мы договоримся. Вы дадите мне ключ от двери, за которой заперта упомянутая княгиня, я предложу ей опереться на мою руку и покинуть ваш недостаточно гостеприимный дворец, после чего мы, быть может, сохраним об этом знакомстве самые радушные воспоминания, и в этом случае я постараюсь употребить всё своё влияние на смягчение участи вашего неразумного супруга, который так основательно увяз в заговоре, направленном на свержение законного Короля, что ему, полагаю, моё заступничество очень и очень понадобится.
— Я позволю вам забрать княгиню Монако, если вы вернёте мне моего мужа, — твёрдо сказала герцогиня.
— Вот как? — удивился д’Артаньян. — Вы, кажется, решили, что здесь идёт торг?
— Я свои условия сказала, — отрезала Мари-Луиза. — Если они вам не подходят, действуйте силой.
— Действовать силой – это моя профессия, герцогиня, — сказал д’Артаньян. — Итак, я вижу, что дипломатические методы исчерпали себя, поэтому я приступаю к методам военным.
После этих слов маршал вежливо поклонился герцогине и покинул её комнату, закрыв за собой двери.
— Меня не повесят? — спросил слуга, который стоял всё это время под дверями и, вероятно, подслушивал разговор.
— Нет, милейший, — ответил д’Артаньян. — Лично тебя всего лишь расстреляют, а всех остальных, кто засел в этом дворце, разумеется, повесят. За тебя я замолвлю словечко, поскольку ты как-никак кое в чём мне помог.
— Господин маршал! — воскликнул слуга. — Позвольте мне попытаться уговорить герцогиню!
— Ты же сам говорил, что она не станет тебя слушать, — удивился д’Артаньян.
— Я готов рискнуть, поскольку у меня нет иного выбора, — сказал слуга.
— Ты славный малый, как тебя зовут? — спросил маршал.
— Меня зовут Дэниэль Гальяно, — ответил слуга.
— Так вот, Дэниэль, — сказал д’Артаньян. — Просто начни стучать ногой по любой из дверей, какая тебе меньше нравится. Делай это минут пять-десять.
— Как прикажете, — согласился Дэниэль. — А что произойдёт потом?
— Твоя герцогиня опомнится, — ответил д’Артаньян. — Она выйдет из своей комнаты и предложит мне то, что я просил у неё.
Дэниэль подошёл к одной из дверей и стал неистова стучать в неё ногой. Почти тотчас же двери кабинета герцогини отворились и из них вышла Мари-Луиза.
— Граф, подождите! — сказала она. — Я думаю, что дипломатические методы ещё не исчерпали себя.
— Я вас слушаю, герцогиня, — ответил д’Артаньян.
— Я отпущу вашу княгиню немедленно, но взамен прошу вашего графского слова о том, что вы сделаете всё возможное для облегчения участи моего мужа, — сказала она.
— Сделать всё возможное для участи вашего мужа – это слишком много, — ответил д’Артаньян. — Ибо для меня почти не бывает невозможного. Неужели вы будете настаивать на том, чтобы я обеспечил ему самую лучшую участь, какую только могу? Этак вы попросите у меня отделить Лотарингию от Франции, присоединить к ней Эльзас и четверть германских земель?
— Вы хотите сказать, что это в вашей власти? — спросила герцогиня и не удержалась от улыбки.
— Я и сам не знаю, в моей ли это власти, или нет, но обещать ничего подобного я не намерен, потому что очень вероятно, что такое в моих силах, — отмахнулся д’Артаньян. — «Всё, что в моих силах» — это слишком много, чтобы я давал кому-либо подобные обещания. Я вам не Кольбер какой-нибудь. Давайте-ка сговоримся о чём-нибудь попроще. Например, я могу добиться его освобождения, но только на этот раз и только до тех пор, пока он снова не вляпается в какую-нибудь переделку.
— Но это намного меньше того, о чём я хотела бы вас просить! — воскликнула герцогиня.
— Вот видите! — ответил д’Артаньян. — И при этом указанное обещание намного меньше того, чего вы попросили на самом деле! Я не могу раздавать подобные обещания направо и налево. Сделать для вашего супруга всё, что в моих силах, это чрезвычайно много!
— Что ж, я вам полностью верю в таком случае, — сказала герцогиня.
После этих слов она достала из-за пояса ключ и положила его на ладонь д’Артаньяна.
— Будьте спокойны, герцогиня, — сказал д’Артаньян, слегка пожимая руку Мари-Луизы. — Я способен оценить добровольное сотрудничество. Просьба молодой и хорошенькой женщины позволяет добиться от меня гораздо большего, чем шантаж и угрозы. Я имел в виду, что шантаж и угрозы вовсе на меня не действуют, они лишь раззадоривают меня. Все, кто мне угрожал, за очень немногим исключением, во всяком случае, все, кого я мог вызвать на дуэль, даже не успели пожалеть о своей непокладистости. Я в данном случае говорю о мужчинах. Что касается женщин, то после одной старинной истории, я стал нечувствителен к их притворству и лживым слезам. Я готов уступить только открытой просьбе, если она не идёт вразрез с моим долгом и моей честью.
— Тогда сделайте то немногое, что вы согласились мне пообещать, господин граф! — сказала герцогиня и удалилась в свою комнату.
— Вот что, приятель, — обратился к Дэниэлю д’Артаньян. — Меня здесь удерживают только два дела. Первое и главное – я должен забрать вашу пленницу. Второе дело – мне нужен список того, кто сейчас находится во дворце, не исключая никого. В этом списке не должно быть той дамы, которую я сейчас уведу. Сможешь ты мне предоставить такой список?
— Да, ваша светлость! — воскликнул Дэниэль. — Я попрошу писаря приготовить этот список как можно скорей. А что же будет со мной? И со всеми нами?
— Если через полчаса список будет мне передан через стражника, стоящего у парадного входа, тогда всех вас простят, — ответил д’Артаньян.
— Нас не казнят?! — воскликнул Дэниэль, не веря своим ушам.
— А ты думаешь для чего мне нужен список? — ответил д’Артаньян. — Пораскинь мозгами, дубина! Я прошу у тебя список тех, для кого я буду добиваться полного помилования. Если ты упустишь хотя бы кого-то, кто находится во дворце, этого человека казнят по твоей вине, поскольку он не будет внесён в список помилованных. Понимаешь всю важность твоего поручения?
— Не извольте сомневаться, я впишу в список всех, кто находится о дворце, никого не пропущу! — воскликнул Дэниэль.
— Молодец, — ответил д’Артаньян. — Передашь список, скажешь, что он предназначен для господина маршала Франции. Смотри не перепутай.
— Я тотчас бегу к писарю, чтобы подготовить этот список! — воскликнул Дэниэль и с позволения маршала Франции отправился туда, куда пообещал отбыть.
Сам же маршал торжественно освободил княгиню Монако, после чего, воспользовавшись паролем, покинул дворец герцога и привёл княгиню в трактир, где остановились его друзья, и где пребывал всё это время Филипп, скрывающийся от тех, кто мог бы опознать в нём Короля Франции.
— Друзья мои, — сказал д’Артаньян. — Я постарался избежать шумихи при освобождении княгини, но при этом связал себя обещанием содействовать освобождению Карла Лотарингского.
— Каким же образом мы сможем это сделать? — удивился Арамис.
— Нам потребуется лишь, чтобы Филипп назвал пароль господину министру, маркизу Лувуа, после чего сказал, что он отменяет свой приказ об аресте Карла Лотарингского и отпускает его домой.
— Что же будет после этого с Лувуа? — спросил Атос.
— Честно говоря, не знаю, — ответил д’Артаньян. — Но если Его Величество избавится от одного болвана в своём министерстве, я не возражаю.
— Жизнь научила меня тому, дорогой друг, что болванов не так часто изгоняют из министерств, как это следовало бы делать, — глубокомысленно сказал Арамис.
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
Также см. "Мемуары Арамиса" тут