Мой двоюродный брат по матери – Серёга Малкондуев. Что такое двоюродный у балкарцев… Очень близко. Родство считается по обеим линиям и не до какого-то вшивого седьмого колена, а до времён, когда Homo был ещё не sapiens, а erectus. Почему русское имя? Очень просто – мама его, тётя Валя, русская, казачка из Волгодонска. И бабушка у нас казачка, только кубанская. Я, правда, долгое время этого не знал, и если в детстве Сергей спрашивал меня, когда мы поедем в Яникой, к бабе Поле, всегда аккуратно уточнял, кто это такая. И потом долго спорил, утверждая, что мою любимую – а какая она ещё может быть, если единственная? – бабушку зовут Ханифа.
Вырос он большим, почти огромным, с пронзительно синими глазами, с усами и шевелюрой цвета спелой пшеницы. У Вали я не замечал в произношении придыхательного «г», а у Сергея этот звук определял весь строй речи. Должно быть потому, что каждое лето подолгу гостил у дядьёв, там, на Дону.
В университете отучился нормально, хоть и без красного диплома, зато с несколькими авторскими свидетельствами. Инженер-конструктор. Оставили его на факультете, но через год-полтора нашёл хорошее место в Миллерово, женился и переехал туда. Совсем обрусел – когда жил в Нальчике, редко-редко переспрашивал меня, если я заговаривал с ним на родном, а к рождению дочери понимал уже с пятого на десятое.
Карьера у него была «аллюр три креста», парню тридцатника нет, а он чуть ли не замдиректора. Но куда денешься от «ускорения» и «перестройки», если одного ставропольского полудурка вовремя трактором не задавило? Завод остановился, отсутствие работы, в конце концов, и начальству – а Серёга таковым числился – темя клюёт. Дочка растёт, жена молодая, сам не старик, друзей много, хочется жить мужчиной.
Куда? Нашлось место – он с людьми всегда сходился легко и надёжно, многие желалиему помочь, ибо отсутствие гнили чувствуют все. Начальник отдела в таможне. Уж откуда там, в Миллерово, таможня – пёс это знает! – но по зарплате не хуже. Давай, Сергей Мурадинович, уходи в отпуск с последующим увольнением, через месяц должность твоя. Сказано – сделано.
Однако проходит месяц, второй, третий… Тишина. Сергей начинает интересоваться. Собрались его близкие – специально в ресторан позвали – извини, мол, Серёга, мы-то, сам понимаешь, в лепёшку расшибёмся, но из центра пришло письмо. Циркулярное, для служебного пользования. «Чёрных» на должности в силовых ведомствах и в некоторых иных не брать.
Брат ошалел. Ихде тут чёрный? Хто тут «чёрный»? Хто его здеся не знаить? Ему объяснили, что все обеими руками «за», но нет возможности. Ты бы, Мурадиныч, национальность в паспорте поменял бы… Или фамилию.
Ну и как? – спросил я его много позже, после того, как услышал эту историю.
– Що «как»? – недоумённо поднял брови Сергей.
– Что ты им ответил?
Брат долго рассматривал мою физиономию, явно собираясь обидеться, но потом, видимо, решил, что именно на меня не стоит:
– Да ото ж я и хаварю им, що фамилия папкина. И нация тоже папкина. Он обидится. Не буду менять. Я ить балкарец!
Я долго хохотал. Не в каких-то педагогических целях, а просто не мог остановиться. Красавчик! С другой стороны, оглоблюшко, мог бы и смаргинальничать. Ты, брат, сто пудов, на ощупь бреешься, в зеркало точно не смотришь. Надо же – матёрый балкарюга выискался!
А эти?.. «Чёрный» Сергей – это анекдот с момента его рождения. Организуйте конкурс «Мистер донской казак» – у брата попросту не будет конкурентов! «Русский богатырь» тоже от него не уйдёт – былины Илью Муромца так и описывают: «высок, дороден, бел, румян» и всё остальное.
А по-хорошему – узнать бы подробнее про то письмо. Кто его стряпал, да по чьему указу. Где же они, европейские ценности? Нет? Тогда давайте, соответственно – авторов документа к стенке. К стенке их, чтоб знали, ублюдки, как моего брата без работы оставлять.