Неприятгости всегда не вовремя !

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ВОЛШЕБНАЯ ФОРМУЛА УРАВНЕНИЯ СВЯЗИ. МЕТОД ВОРУЮТ. ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
После их первого знакомства с Бутенко прошло больше года. Больше года подчиненные уламывали своего
главврача не покидать их и не испытывать судьбу: не уходить в обреченную на закрытие лабораторию.
Две лекции Бутенко, прочитанные доктором (по просьбе Гончаровой) в их тубдиспансере, вызвали у них живой
интерес. Но покидать насиженые места никого не побудили. Что касается Вильмы Францевны, то она
продолжала ждать. Ждать девяностовосьмирублевую ставку.

И когда двадцать четвертого февраля шестьдесят седьмого, буквально за два дня до ее дня рождения, наконец-
то раздался долгожданный звонок Бутенко - она ни минуты не колебалась. Ставка появилась. Выбор был

совершен.

В лаборатории первые недели она работала с таким упоением, как никогда и нигде не работала в своей жизни.
Забылось все: и предупреждение коллег по тубдиспансеру о скором закрытии лаборатории. И то, что у
окошечка в кассе она теперь будет получать лишь третью часть своего предыдущего заработка. И то, что за
этим не замедлит последовать...
Гончарова с головой окунулась в океан доселе неизведанного ею чувства власти человека над собственным
организмом. Его колоссальных, до сих пор и в жалкой мере еще не раскрытых возможностей. И никак не
хотела выныривать на поверхность.
Уникальный комбайн для обследования больных, будто на киноэкране, с помощью осциллографов и других
хитроумных приборов показывавший о больном такие сведения, какие не могла и сегодня представить о своих
пациентах ни одна клиника в их стране!
Он один - этот самый комбайн, знаменитое детище доктора - способен был заворожить любого неординарно
мыслящего медика. Содержание СО2 в крови, в альвеолах легких, во вдыхаемом и выдыхаемом больным
воздухе. Ежесекундно меняющееся кровяное давление, кривую сердцебиения - чего только ни выдавал он в
один и тот же момент\ Наверное, при желании, с его помощью можно было бы даже прочитать мысли
больного...
Поистине волшебное творение Бутенко (а едва ли не половину приборов комбайна он смастерил собственными
руками и по своим чертежам) служило его еще более волшебному, действительно потрясающему Открытию
болезней глубокого дыхания.
Все то, что в обычных поликлиниках собиралось о больном по ничтожным крупицам, зачастую с помощью
мучительнейших процедур, комбайн выдавал в комплексе. Гораздо быстрее, многократно точнее и совершенно
безболезненно для пациентов.
Но параллельно он выдавал и то, что в рядовых наших клиниках узнать о состоянии организма больного было
в принципе невозможно даже с помощью самых изуверских инструментальных исследований!!
Потому что в данном случае роль скальпеля, пинцетов, катетеров и прочих малоприятных штучек заменяла
самая передовая научно-техническая мысль. А ведь давно известно, что лопате бесполезно конкурировать с
экскаватором...
При помощи своего комбайна доктору не только удавалось видеть больного насквозь куда лучше, чем, скажем,
это делается под небезопасным для здоровья рентгеном.
Соединение воедино небывалых возможностей изумительного комплексатора и чудодейственной силы своего
открытия предоставило ему редчайшую за многие годы существования медицинской науки перспективу дать
точное математическое описание целого ряда наиболее распространенных современных заболеваний.
Причем выразить это в наиболее общем виде чуть ли не одной формулой. Вот этого-то не могли даже
знаменитые йоги Бутенко проник в их святая святых.
То, к чему йоги столетиями шли чисто эмпирически, передавая свои секреты из уст в уста лишь лучшим из
лучших своих учеников,- все это доктор осветил при помощи выдающегося Открытия и созданного для его
реализации комбайна, как ярким лучом прожектора.
И за какие-то пять-восемь лет сумел намного опередить мудрых своих предшественников. Каких бы
удивительных результатов ни добивались в своем деле таинственные и всемогущие йоги, все же действовали
они словно бы в полутьме. Практически на ощупь.
И ни у одного из них (за это можно поручиться) никто и никогда не найдет ни единой математической
формулы, выражающей в цифровом виде закономерности протекания любой, даже самой пустячной болезни.
Доктор Бутенко доказал, что магия индийских врачевателей способна передаваться точным языком цифр и
буквенных символов. Он в прямом смысле слова математизировал медицинскую наук.
И как бы ни намекали его злопыхатели, что все им открытое, мол, уже как-то упоминалось в тех или иных
старинных трактатах, справиться с этим аргументом им оказалось не под силу.
Не было ни у каких йогов математизации протекающих в человеческом организме болезненных процессов. Не
было и не могло быть!
Только за один плакат «Уравнения связи» Бутенко следовало бы присвоить степень доктора медицинских наук.
А скорее всего, и звание академика. Вильма Францевна заинтересовалась им с первых дней работы в
лаборатории.

Посреди многочисленных графиков и диаграмм, развешанных на стенах и отдельном стенде, он привлекал
внимание своей поразительной лаконичностью. Всего четыре простых (похожих на школьные) уравнения
были четко выведены черной тушью на снежно-белой поверхности. Первое из них гласило:
R = 76,31 - 7,4! * С02 mm 1/s
- Интересуетесь нашими выкладками? - заметив, что Гончарова не может оторвать глаз от плаката, как-то
спросил ее Константин Павлович.
Вильма Францевна с готовностью кивнула в ответ головой:
- Очень интересуюсь. Вы ведь здесь вроде бы не алгеброй занимаетесь... Впервые вижу в медкабинете
математические формулы.
- На том стоим,- слегка подбоченясь и прищурив свои внимательные серо-голубые глаза, тоже взглянул на
плакат Бутенко.- Такого на сегодня и в самом деле, пожалуй, не увидишь ни в одном медицинском учреждении.
Не то что у нас - во всем мире.
- А что это означает? - Вильма Францевна указала рукой
на верхнюю формулу.
- О!.. Это поразительная штука. Для того, чтобы иметь возможность показать ее вам, некоторым иногда
приезжающим ко мне на специализацию врачам, предложить для опубликования в любом отечественном или
зарубежном журнале, мне пришлось поступиться многим,- добрые глаза доктора как-то
потускнели.
Вы же видите наши трудности,- он обвел рукой тесную лабораторию.- Нет необходимых условий, нет
достаточных штатов. Нет средств на приобретение нужных приборов. Слава богу, хоть комбайн успели собрать
до начала гонений! - в его голосе зазвучал скрытый сарказм.- Травля, травля и еще раз
травля.
А всех этих трудностей могло и не быть,- он приподнял кверху свои прямые, совершенно без признаков
сутулости плечи.- Мне предлагали радикальный способ от них избавиться... Я мог получить все! И
первоклассную лабораторию, и лучшие научные кадры. Мог сутками заниматься разработкой следствий,
вытекающих из Открытия болезней глубокого дыхания.
Да нет, нет! Вовсе не за рубежом,- предупредил доктор недоумевающий жест Гончаровой.- Хотя и там была
возможность...- он осекся на полуслове.- Была, да не в моих силах оказалось ее реализовать. Но я имею в виду
наш вариант. Отечественный. Вполне и вполне осуществимый.
- Так почему же вы им не воспользовались? - громко воскликнула заинтересованная неожиданным оборотом
разговора Вильма Францевна.- Избежать травли, избежать полунищенского существования. Что же это за
вариант, и почему вы его отвергли?
- Возможность избегнуть множества наших нынешних трудностей предоставил мне не кто иной, как
известнейший академик Василий Васильевич Ларин,- будто не замечая все возрастающего возбуждения своей
собеседницы, неторопливо продолжил свой рассказ Бутенко.- Слыхали о таком, поди?
- Еще бы! Крупнейший в стране физиолог,- с живостью откликнулась Гончарова.
- Да. И, кроме того, главный специалист Института космоса,- несколько иным тоном добавил посерьезневший
Бутенко.- Вот Василий-то Васильевич мне и предложил уйти под его крылышко. В Звездный городок.
Представляете, какие там условия для работы?!..
- Представляю...- начиная кое о чем догадываться, слегка помедлив, отреагировала Вильма Францевна.
- Там я имел бы все, о чем только может мечтать настоящий ученый,- в голосе доктора чувствовалась
абсолютная уверенность.- Но тогда,- он взял со стола указку и провел ею невидимую черту под
заинтересовавшей Вильму Францевну формулой,- эти формулки, в общем-то, вполне безобидные для
безопасности нашей страны, читали бы в основном только дяденьки в мундирах с генеральскими погонами.
Понимаете, куда я клоню?
- Понимаю,- Гончарова на всякий случай поспешно переписала верхнюю формулу на плакате в свою тетрадку.
- Я имел бы все, но...- Константин Павлович предупредительно поднял указательный палец,- но тогда и метод
волевой ликвидации глубокого дыхания и само Открытие болезней глубокого дыхания были бы немедленно
засекречены. И попробуй тогда - расскажи о нем нашим больным! А тем более опубликуй что-либо в
зарубежном журнале. Будут судить, как судили в свое время по совершенно дикому обвинению в раскрытии
государственной тайны самого академика Ларина,- доктор горько усмехнулся.- Всего и делов-то: передал
Василий Васильевич американским коллегам кое-какие свои медицинские разработки. С санкции своего
начальства передал. А вот поди ж ты,- он всплеснул руками,- и осудили при отце всех времен и народов. И
отсидел академик по воле прокуроров.

- Вот так-то, милочка! - Константин Павлович подошел поближе к плакату.- За все на этом свете надо платить.
Хотел академик больным людям помочь, пусть и в той же Америке, а его в каталажку... Не хочется мне
следовать по его пути, значит, приходится терпеть трудности и гонения вместо великолепных условий
Звездного. Но я лучше на хлеб и воду сяду, а засекретить открытие не позволю,- он стукнул кулаком по стене
рядом с плакатом.- Не дождутся они от меня этого!
Даже один-единственный, спасенный при помощи открытия больной, на мой взгляд, перевесит любые блага
секретной лаборатории.
- Да может, вы утрируете, Константин Павлович! - не выдержала Гончарова.- Может, до этого бы и не дошло
вовсе. Что же, там, в руководстве, не люди сидят, что ли? Пусть даже и среди этих же генералов... Они и сами,
поди, болеют! И дети их... Может, и не стали бы все так наглухо засекречивать? Зато какие бы у вас были
условия! Какой размах для научной работы!
- Святая простота! - Бутенко даже закашлялся.- Всему в истории есть аналоги. Почему, вы думаете, у нас мало
слышно о работах родоначальников теории регуляции дыхания по СО2 английских ученых Холдена и
Пристли!
Как в небезызвестном тридцать седьмом перевели в Союзе разок их монографию, так на том дело и кончилось.
Да потому, что заинтересовались их разработками английские военно-морское и военно-воздушное ведомства!
И все. Конец! - доктор от досады хлопнул себя рукой по колену.
Моментально засекретили тему, и она ушла в подполье. Все на войну, да на войну работаем...- Константин
Павлович скрестил руки на груди.- Ту же атомную бомбу возьмите.
А я не хочу, чтобы мое открытие и мой метод работали только на стратегические цели. Не хочу, чтобы, взяв от
метода одну сверхвыносливость, при его помощи учили бы ставить рекорды исключительно военных
летчиков и подводников!
Да! В Англии в этом преуспели. Но зато английским больным от революционной для здоровья теории Холдена
и Пристли достались фунт да изюминка. А по-нашему, по-русски говоря - попросту пшик.
Я хочу лечить, оздоравливать людей. От смерти их спасать! А не использовать открытие и метод для их
уничтожения через натренированных на малом дыхании для сверхвысоких полетов военных авиаторов и для
сверхглубин военных моряков.
Да! Для условий, связанных с нехваткой кислорода, это были бы идеальные солдаты. Но мне нужны
суперздоровые, а не суперубивающие люди. Лекарство должно передаваться больным, а не тем, кто делает
гомосапиенсов больными.
Гончарова видела, что доктор крайне возбужден.
- Человечество и без того погрязло в разврате и войнах. Человекоподобные уничтожают друг друга. И бог
знает, куда и к чему это может привести,- Бутенко взялся за голову.
Но я твердо знаю одно: мир сегодня может спасти только разум! И никто, и ничто другое. Вот и эта формула,-
он снова взял в руки указку.- По этому самому R и у астматика, и у гипертоника, и у стенокардика, да и вообще
у любого больного, пораженного болезнью глубокого дыхания, обученный у нас квалифицированный врач
всегда способен определить, до какой степени распространения заболевания дошло у данного конкретного
больного это поражение.