Мой предыдущий жизненный эксперимент оглушил меня своей новизной. В тот день я еще не осознал, как многое может измениться для меня после того, что со мною произошло, такая грандиозность событий требовала серьезного осознания. Но я изменился. Это заметили многие, кто-то спрашивал, что-то случилось, что-то произошло? Друзья отмечали, что я стал каким-то… задумчивым, иногда отсутствующим…
К моему «новому» я отнесся очень серьезно. Не безалаберно, как многие, не как к пустяковому забавному приключению, а как к чему-то серьезному, значимому, куда пускают не всех, ну, или не все достойны туда прийти по непониманию чего-то. У меня еще оставались сушеные мухоморы и не на один раз, но я уже понимал, что нужно набрать еще и еще. Грибная пора должна была продолжаться еще какое-то время, но грибному периоду по времени длиться оставалось не так уж и много. Я поехал в другой лес, набрал мухоморов много. Мне свойственно анализировать разные вещи и события. Например, я предположил, что попадаются мухоморы разные, по крайней мере, разновидностей прослеживалось очевидно две: у одних шляпка плоская, раскрытая зонтом, цвет ее более светлый, оранжевый; у других шляпка шариком, в процессе роста превращающаяся в конус. Цвет темный, почти малиновый. У вторых при росте шляпка так же раскрывается, стремится к форме плоской, но темный цвет не светлеет. Они более мясистые, чем первые, более тяжелые. Я не миколог, специально разновидности не разбирал, но до сих пор считаю, что это разные мухоморы. Я не смешивал эти две разновидности, сушил отдельно, предполагая, что состояние они могут вызывать разное по силе и по качеству. Впоследствии это не подтвердилось и вовсе не потому, что они одинаковые, а потому что мухомор всегда мало предсказуем, даже один и тот же.
У меня собрался довольно значительный запас. По количеству выходило, что мне столько вряд ли нужно. Но зато у меня появилась возможность экспериментировать с различными рецептами приготовления.
Шло время, а я все не решался пробовать второй раз. Мне казалось, что так правильнее. Переварив в подсознании все детали первого общения с миром, в который уводит мухомор, я получал возможность существовать в нем более ориентировано. И я ни разу не пожалел об этом. Я и теперь думаю, что если бы я тогда начал вываливать в свой мозг каждый день такое огромное количество непонятного, то так и находился бы в мире том с ошарашенным взглядом, ничего не понимая. А я хотел понимать. Очень хотел!
Я уже примерно определил то количество, которое мне необходимо для пересечения границы двух миров. Ко второму путешествию подготовился. Осенние дни охарактеризовались холодной и пасмурной погодой. А тут выдался погожий денек. Обстоятельства для мухоморового путешествия благоприятствовали. Не пообедав, чтобы полнота желудка не мешала, я употребил количество мухоморовой трухи больше, чем в первый раз, запил горячим молоком, немного посидел дома и отправился в…
…Я шел из города моего (никак не вспомню его название) в поселок, который находился километрах в семи. Часть дороги шла через лес (в котором, к моему тогдашнему сожалению, мухоморы почему-то не попадались совсем), через бесконечные садовые товарищества, следующие друг за другом под высоковольтной не работающей линией. Периодически я выходил на шоссе – такая вот дорога. Шел второй час после… горячего молока. Я ждал начала, совершенно незнакомого мне. Ведь в прошлый раз я проснулся уже в «там», и как я в «туда» попадал, мне было неведомо.
Вдруг у меня резко забилось сердце, и только потом я понял, что потому только, что часть меня заметила изменение в состоянии, и это вызвало волнение и тревогу, а часть пропустило этот момент. Я сосредоточил внимание на себе и на том, что со мною начинало происходить. Меня повело, почувствовалось, что изменение очень быстро усиливается, так быстро, что я не успеваю к этим изменениям приспособиться. Потом волнение и тревога не то, что бы прошли, а как-то перешли на задний, неважный план. Я попытался понять, а где этот задний план? А он все дальше и дальше уходил вдаль, оставаясь в том мире, в котором меня уже больше не было. Я незаметно и как-то сразу оказался в том пространстве, которое отделено от обычной реальности. Прозрачная дверь за мной закрылась и исчезла. Я стоял и осматривался. Я реально крутил по сторонам головой, потому что окружающее было другим. Все предметы те же – это бесспорно, но эти те же предметы были предметами мира другого. На секунду у меня возник вопрос, а вот интересно, а в том мире, в реальном, я-то хоть остался? И я легко представил себя «там» странного, такого, на которого люди «того» мира смотрели бы с удивлением. Да, я «там» был. Мне захотелось встретиться с кем-то, поговорить, оценить, а как другие люди будут восприниматься мной… но мне никто не попадался. Шоссе, на которое я периодически выходил, шло в сторону железнодорожной станции, которая приближалась. Я услышал шум, отъезжающей вдали электрички, набирающей скорость. И я сразу понял необычность в этом шуме. Какое-то странное эхо, которого технически быть не могло, окрашивало этот шум. Я сосредоточился на этом звуке и стал анализировать его детали, которых было почему-то очень много. Простой шум, набирающей скорость электрички, переливался трелями, приближался и отдалялся, снова приближался, приобретал цвет – розовый. В этом шуме было что-то музыкальное, что-то необъяснимо красивое. Мне пришла в голову мысль, что этот звук не может быть вечным, он не может быть даже долгим, и мне не хотелось с ним расставаться, а придется… И тут в сознание прорвалась чужая трезвая мысль: а сколько времени этот звук уже длится? Я встряхнул головой и, в секундном просветлении сознания понял, что давно уже никакого звука нет, ведь я стою долго. Это иллюзия.
Я почувствовал очень быстро усиливающийся голод и пожалел, что не пообедал. Есть захотелось просто нестерпимо. В это время я шел лесом и подумал, что вот было бы здорово найти что-нибудь поесть… Это в лесу-то! Хотя, в этом мире быть может все… или померещиться может все. Подумано – сделано. У дороги пенек, у пенька пустая бутылка из-под водки, два пластиковых стаканчика, пакет с бутербродами хлеб с колбасой, хлеб с сыром, початая банка кабачковой икры, полбутылки «Байкала». Показалось ли мне это выполнение желания и прямо сразу странным? Немного странным, совсем немного. Я тогда подумал о другом – а не мерещится ли мне все это вообще? Мелькнуло секундное сомнение в реальности происходящего, да тут же из-за абсурдности своей пропало.
После неплохого перекуса безудержно потянуло в сон, да так, что я не мог сопротивляться этому. Но что же делать, ведь я не дома? Ну и что? Мне же было обещано, что ничего плохого со мною не случится. Я вспомнил, что на это откровение обратил внимание, когда на следующий день после первого раза, анализировал все то, что со мною было. Попытался это откровение продумать в этом «здесь». Понял уточняющее обстоятельство – ничего плохого со мною не может быть в этот раз. Сил сопротивляться сонливости уже совсем не было, решил, хотя бы на несколько минут, прилечь прямо под кустиком, чтобы перебить сонливость. Устроился поудобнее, натянул воротник джинсовой куртки на половину лица, дальше не выходило, иначе оголялась поясница. Пришло приятное расслабление. Сна не было и в помине, я просто лежал и думал. Мысли текли ровно и спокойно… и очень глубоко, откровенно перерастая в образы, в видения. Время определялось точно. Я пролежал так совсем недолго, прекрасно понимая, что расслабляться опасно, осень, холодно, я недостаточно одет для сна. Пора вставать. Встал легко, посмотрел на часы – прошло шесть часов! Вечерело и, вечерея, темнело. Мне было совсем не холодно, и вот это показалось очень странным. Я понял, со мною произошло то, о чем я читал – сон, с признаками летаргического. И еще я понял кое-что неприятно воспринимаемое уже во второй раз: я вернулся в реальность. Да, я вернулся, но отголоски мира, в котором я был только что, еще волнами приходили в меня.
До поселка я не дошел. Я не дошел даже до железнодорожной станции.