Глава LIII. Разговор по дороге в Нанси
Поскольку д’Артаньян был добрым христианином, он не мог не позаботиться о похоронах Оливии. В трактире, где они остановились на ночь, он нанял двух рабочих, купил в ближайшей лавке кусок ткани для савана, в ближайшей плотницкой он попросил изготовить ему подобие креста и на коне Сюзанны направился к месту, где он накануне оставил Оливию, предварительно накрыв её ветками, чтобы предотвратить осквернение трупа падальщиками.
Пока могильщики рыли яму, д’Артаньян обследовал ближайший лес и к своему удовольствию нашёл коня Оливии, привязанного недалеко от места, где она устроила засаду. Рассудив, что этот конь является его военным трофеем, он забрал его вместо своего коня. Поскольку седло Оливии было дамским, он подарил его копателям могилы, также разрешив им снять шкуру со своего убитого коня.
— Да тут не только шкура! — воскликнул один из рабочих. — Тут и конина в дело пойдёт.
— Ради Бога, умоляю, это без меня! — ответил д’Артаньян. — Всё-таки это был мой боевой товарищ, хотя и недолго. Мушкетёры не едят павших коней.
— Видать, что вы никогда не участвовали в защите крепости без достаточного количества продуктов, — сказал один из рабочих, постарше.
— За сорок последних лет вы не назовёте ни одной кампании со взятием или с защитой крепости силами французской армии, где я не принимал бы участия! — возразил д’Артаньян. — И я молю Бога, чтобы французская армия никогда не попадала бы в такую ситуацию, когда её солдатам пришлось бы есть своих лошадей.
— Боюсь, Господь вас не услышит, господин офицер, — грустно сказал пожилой рабочий.
— По всему видно, что вы ветеран, — сказал д’Артаньян. — Где же вы служили?
— Я воевал под командованием многих военачальников, — ответил ветеран. — Начинал я под командованием господина де Жюссака, а закончил под началом принца Конде, пока пуля не раздробила мне три пальца на правой руке. Не встречались ли мы с вами? Мне кажется, что ваше лицо мне знакомо.
— Едва ли встречались, — ответил д’Артаньян, отворачиваясь и радуясь, что уже довольно темно.
Действительно, он рассудил, что кем бы ни был этот ветеран, врагом или другом, лучше было бы, чтобы он не узнал его.
Вернувшись в трактир д’Артаньян поставил коня Оливии под собственным седлом в конюшню и сообщил о том, что необходимость покупки нового коня взамен погибшего отпала.
— Это конь Оливии? — спросил Франсуа. — А почему вы не забрали его сразу же?
— Чёрт подери! — воскликнул д’Артаньян. — Потому что мне не пришло это в голову! Я решительно старею! Мы с Сюзанной скакали на одном коне, тогда как могли бы найти этого коня Оливии! Следовало бы сразу же его забрать. Ведь покусившись на мою жизнь, она фактически объявила мне войну, а, следовательно, её конь был бы моим трофеем, возместившим мне потерю моего коня!
— Шарль, это был мой трофей, — улыбнулась Сюзанна.
— Твоим трофеем является моё сердце, моя дорогая, но я действительно не понимаю, почему я сразу не подумал о коне? — не унимался д’Артаньян.
— По-видимому, по той причине, что скакать со мной на одном коне было тебе приятнее? — спросила с улыбкой Сюзанна.
— Точно! — воскликнул гасконец. — Именно по этой причине я забыл об этом трофее.
Наутро все четверо отправились в Нанси.
По дороге д’Артаньян решил побеседовать с де Планшем, чтобы получше узнать его.
— Я так и не знаю ваше имя, господин де Планш, — сказал он.
— Сержант Гаспар де Планш к вашим услугам, господин маршал, — ответил де Планш.
— Забавно, что ваше имя созвучно с именем одного моего друга, Планше, — сказал д’Артаньян.
— Он также дворянин? — спросил де Планш. — Из каких он мест?
— О, нет, он не дворянин, но не судите о людях по их родословной, — ответил д’Артаньян. — Я мог бы назвать многих простолюдинов, более благородных сердцем, чем иные дворяне, а также весьма многих дворян, даже принцев, чья душа ниже самого ничтожного из простолюдинов. Человеческая судьба – как река. Истоки реки могут быть чистейшими и прозрачнейшими, а низовье – сплошная зловонная жижа. Точно то же можно сказать и о некоторых родословных. У иных людей предки были славными, благородными и добросердечными, а их потомки могут оказаться жалкими ничтожествами.
— Бывает и так, — согласился де Планш. — А бывает и наоборот.
— Вот и я говорю о том же самом! — подхватил д’Артаньян. — Почему вы всё это время были таким молчаливым и задумчивым, если это не секрет?
— У меня есть повод для печали в отношении одного моего дальнего родственника, — отозвался де Планш. — Но если мы едем в Нанси, быть может, я встречу его и смогу ему помочь.
— Расскажите же мне об этом вашем родственнике, — сказал д’Артаньян. — Быть может, если вы не сможете ему помочь, мы сможем совместно решить его проблему? В особенности, если он заслуживает помощи.
— О, он, разумеется, заслуживает сочувствия и помощи, — ответил де Планш. — Если вы хотите, я расскажу вам его историю. Моего родственника зовут Жюль де Брион. Он не богат. Как-то раз к нему в доверие втёрся злодей по имени Монба. Хотя он представился как де Монба, я сомневаюсь, что он дворянин. Впрочем, это не важно. Он случайно познакомился с Жюлем, а может быть и знакомство его было подстроено, теперь уже об этом сложно узнать. Понемногу он выспрашивал у молодого человека о том, откуда он родом, а узнав, что он из из-под Ленгона, также назвался его земляком. Расположив Жюля к себе, он невзначай предложил познакомиться, услышав фамилию де Брион, спросил и об имени отца. Услышав имя и фамилию, он воскликнул, что это просто счастливый случай. Он заявил, что разыскивал его отца многие годы, и рад, что теперь, наконец, сможет его повидать. Молодой человек с грустью ответил, что это невозможно, поскольку отец давно умер. Негодяй изобразил искреннее горе и сообщил, что так и не смог отдать долг отцу. Ведь когда-то в детстве его отец, дескать, спас ему жизнь, когда он упал с берега в глубокий ручей, почти реку, и едва не утонул, но отец Жюля подбежал, пригнул небольшое деревце, за ветви которого этот мошенник якобы умудрился ухватиться. Втеревшись в доверие Жюлю, этот злодей сообщил, что видит в лице молодого человека чуть ли не своего сына, и просто обязан чем-то ему помочь. Он якобы вспомнил, что кстати ему поручили одно деликатное дело, один вдовец просил его помочь продать дом и великолепные земли, и цена в данном случае весьма привлекательная. Дело в том, что он просто желает избавиться от дома и от этой земли, поскольку всё в ней напоминает ему о его драгоценной супруге. Он решил уехать к своему сыну на другой конец Франции, и не хочет ждать ни одного дня, поскольку он видит, что чахнет здесь один. Мошенник Монба сообщил Жюлю, что дом и земли можно купить по цене только одного дома, да и то чуть ли не за полцены дома. А земля пойдёт бесплатным приложением. Доверчивый Жюль ответил, что у него нет денег. Далее дело развивалось следующим образом. Мошенник сокрушается, поскольку тут якобы нужно-то добыть всего лишь десять тысяч пистолей, тогда как этот дом с землёй легко уйдёт за сорок тысяч пистолей, а если подождать и приискать хорошего покупателя, то и за пятьдесят тысяч. Он советует занять у кого-либо. Жюль говорит, что у него нет таких друзей, у кого он мог бы занять десять тысяч пистолей. Он говорит, что эта сумма едва ли соберётся, если бы его матушка решилась продать свою личную ренту. Мошенник говорит, что это – идеальное решение. Матушка продаст ренту, на эти деньги они купят землю и дом, за два-три месяца он легко продаст это имущество за пятьдесят тысяч, тогда он сможет на двадцать тысяч купить матери ренту вдвое больше, и у самого ещё останется тридцать тысяч. Молодой человек колеблется, тогда мошенник говорит, что очень жаль, ведь сам Господь устроил эту встречу, чтобы он мог, наконец, отплатить сыну своего благодетеля добром, но, видимо, ничего не поделать. Он со вздохом расстается и говорит, что до завтрашнего дня он будет ждать, сообщает, где его можно найти, но если он не дождётся, тогда это выгодное дело уйдёт другому человеку. Он говорит, что очень жаль, он нашёл одного покупателя, который не торгуясь выкладывает эту сумму, да ещё комиссию для самого этого мошенника в пять процентов, но он знает про него, что он человек недостойный, и совсем не заслуживает такой удачи. Молодой человек решил повидаться с матерью и посоветоваться, мать безусловно поверила и продала свою ренту, вручила все деньги юноше и на следующий день сделка была завершена. Мошенник обещал, что документы о собственности на землю и дом будут позже, а пока дал только расписку в получении денег. Также он сказал, что в документах будет указано, что земля и дом стоят сорок тысяч пистолей, что поможет ему легче продать эту недвижимость за эту цену, а самому продавцу это необходимо, поскольку его супруга была очень привязана к этому дому и в завещании указала, что запрещает продавать дом и землю дешевле, чем за сорок тысяч пистолей. В купчей, которую мошенник показывает молодому человеку, указано, что цена сделки составляет сорок тысяч пистолей. Тут же он показывает предварительный договор купли продажи от других покупателей, которые якобы готовы купить эту недвижимость за пятьдесят тысяч, но позже, через месяц и при условии, что эти деньги им будет позволено выплатить в течение двух месяцев частями. Молодой человек счастлив, что уже почти гарантированно разбогател. Позже мошенник Монба сообщает Жюлю, что для получения денег требуется, чтобы земля и дом перешли покупателям, он просит написать расписку, как будто бы получил всю сумму и претензий не имеет, а в обмен получит расписку о том, что недостающие сорок тысяч ему будут выплачены тем порядком, о котором они договорились. Молодой человек пишет такую расписку. После этого покупатели исчезают. Но появляется другой человек, который сообщает, что перекупил этот долг молодого человека и требует его вернуть. Он говорит, что сделка расторгнута, поскольку купчая была оформлена не по правилам, и требует, чтобы ему вернули пятьдесят тысяч пистолей, полученных молодым человеком, согласно расписке. Иначе молодого человека посадят в тюрьму. Он в ужасе обращается к своему благодетелю, который изображает страдание и корит себя за то, что подвёл сына своего благодетеля. Но он говорит, что у него есть такие деньги, но они находятся у одного его приятеля, который живёт в Нанси. Следует лишь срочно съездить туда и вернуться с деньгами. Предоставленной отсрочки вполне хватит для поездки. Молодой человек говорит, что у него нет денег для такой поездки, на что мошенник отвечает, что есть вариант. Он говорит ему: «Мы с вами подойдём к одному знакомому майору, он составит фиктивный договор о том, что мы якобы завербовались в армию в Карлу Лотарингскому, тогда мы получим деньги на проезд к месту дислокации армии. Там мы получим у моего приятеля нужную сумму, а также деньги для того, чтобы вернуть расходы на проезд и расторгнуть контракт, и деньги на обратный путь. После этого мы вернёмся в Париж, выплатим долг и вернём вашей матушке 10 тысяч пистолей, а также добавим ещё две тысячи, чтобы она не чувствовала себя обманутой». Жюль согласился, в итоге он оказался завербован в армию Карла Лотарингского, а его мнимый благодетель, передав его в руки майора, исчезает, по-видимому, получив комиссию за завербованного солдата. Что касается земли и дома, как выяснилось, всё это принадлежит другому хозяину, а документы на их собственность были поддельными.
— Чёрт подери, как много негодяев ещё топчут землю Франции! — воскликнул д’Артаньян. — Дорогой мой Гаспар, мы непременно поможем этому вашему родственнику Жюлю де Бриону, только уж научите его больше не быть таким доверчивым к незнакомцам! Ведь его дважды обманули! Сначала выудили все деньги его матери, а затем ещё и обманом завербовали в армию Карла Лотарингского! И кроме того, получается, что он должен какому-то человеку пятьдесят тысяч пистолей! Но впредь он должен быть осторожнее, ведь мошенники существуют только потому, что существуют простаки, которые им доверяют!
Глава LIV. Встреча в Меце
Проезжая через Мец, Атос, Портос и Арамис встретили конвой из шестидесяти гвардейцев с маркизом д’Арси во главе.
Атос поднял шпагу в знак приветствия конвоя, однако, полковник д’Арси, казалось, не обратил на это никакого внимания.
— Мы приветствуем вас, полковник д’Арси! — воскликнул Арамис, который был знаком с маркизом. — Позвольте переговорить с вами по вопросу, связанному с вашей поездкой?
— Моя поездка была предпринята по поручению Его Величества и только ему, а также господину военному министру я намерен давать о ней отчёт, — ответил маркиз ровным голосом, поскольку не собирался затевать дуэлей на пустом месте, однако же считал ниже своего достоинства останавливаться для разговора с тремя всадниками, возглавляя шестьдесят воинов.
— У нас есть приказ Его Величества, который, вероятно, касается и вас также, — возразил Арамис.
Услышав такое, маркиз отдал команду остановиться и подъехал к Арамису.
— Что же это за приказ, и каким образом он касается меня? — спросил он.
— Он прост, — ответил Арамис. — Атос, вы не покажите приказ маркизу?
— С удовольствием, — ответил Атос и извлёк документ, полученный у Людовика перед отъездом.
Документ гласил:
«Сим документом маршал Франции, граф д’Артаньян, а также любой из сопровождающих его трех лиц, граф де Ла Фер, герцог д’Аламеда д’Эрбле и барон дю Валон де Пьерфон де Брасье, уполномочиваются действовать по приказу Короля и во имя его интересов. Им даётся право арестовать именем Короля любое лицо на территории Франции. Отчёт в своих действиях они обязаны дать только Королю Франции.
Подписано: Король Франции Людовик XIV»
— Ваши полномочия довольно весомы, хотя мы не видим среди вас маршала Франции господина графа д’Артаньяна, — согласился маркиз. — Кроме того, я не понимаю, какое отношение ко мне имеет эта бумага? Надеюсь, вы не собираетесь меня арестовывать?
Последние слова маркиз сказал я усмешкой.
— Разумеется, нет, маркиз, — ответил Арамис. — Но, как я вижу, вы не выполнили приказа Короля Франции.
Услышав эти слова, маркиз резко положил правую руку на эфес шпаги.
— Объяснитесь, герцог! — воскликнул он, не скрывая раздражения. — Подобные обвинения не следует бросать в лицо без достаточных оснований!
Гвардейцы маркиза также напряглись и приготовились при необходимости прийти на помощь своему полковнику и арестовать трёх смутьянов.
— Насколько я могу судить, маркиз, вам было приказано арестовать Карла Лотарингского, — спокойно сказал Арамис. — Судя по направлению вашего движения, вы уже побывали в Нанси, и, тем не менее, не арестовали герцога, не так ли?
— Приказ был отменён, — недовольно проворчал маркиз, убирая руку с эфеса шпаги.
— Этот приказ не мог быть отменён, — возразил Атос.
— Во всяком случае, никем, кроме Короля Франции, — добавил Арамис.
— Именно Король Франции его и отменил, — ответил маркиз.
— У вас на руках имеется письменный приказ об отмене приказа об аресте Карла Лотарингского? — спросил Арамис.
— Его Величество отменил свой приказ лично, — сообщил маркиз, начиная терять терпение. — Надеюсь, на этом ваше любопытство удовлетворено? Я намерен продолжить свой путь.
Атос и Арамис переглянулись, а Портос усмехнулся и подкрутил свои усы.
— Итак, вы утверждаете, что видели Его Величество в Нанси, — сказал Арамис. — В таком случае у вас есть два варианта дальнейших действий. Первый вариант – вы возвращаетесь в Париж, докладываете обо всём, что произошло тому, кто вас послал, после чего подвергаетесь наказанию за неисполнение приказа Короля, либо…
— Я не могу исполнять приказ Короля, который отменён самим Королём! — взорвался маркиз.
— Позвольте продолжить, — хладнокровно продолжил Арамис. — Либо, говорю я, у вас есть другой вариант действий. Мы предлагаем вам вернуться вместе с нами в Нанси и выполнить приказ Короля, после чего Его Величество, полагаю, изрядно отблагодарит вас за верную службу.
— Я ничего не понимаю! — возразил маркиз.
— В таком случае вам не обязательно понимать, просто доверьтесь нам и тому документу, который мы вам показали, — сказал Атос.
— Простите, господа, — возразил маркиз. — Полагаю, что ваш документ написан прежде, чем я получил недвусмысленный приказ Его Величества. Последнее распоряжение может отменять все прежние. Его Величество велел мне отбыть в Париж вместе с моим конвоем, что я и намерен исполнить в точности. Честь имею кланяться!
После этих слов маркиз отдал приказ продолжать движение, мысленно ругая себя за то, что потерял время на беседу с тремя всадниками, не зависимо от того, какими правами их наделил Король, и убеждая себя, что эти права никоим образом не связаны с его миссией, которая завершена по распоряжению Людовика.
— Болван! — сказал Портос после того, как кавалькада, возглавляемая маркизом, отъехала на достаточное расстояние, чтобы не слышать этой оценки. В планы друзей не входило терять время на лишние дуэли с соотечественниками.
— Вы дали чрезвычайно точную характеристику маркизу д’Арси, Портос, — отметил Арамис.
— Быть может грубоватую, но в основе своей достаточно основательную, — согласился Атос.
— Мы собирались действовать втроём, — ответил Портос. — Ничто не изменило наших намерений. Помощь от этого упрямца едва ли сильно нам помогла бы.
— Вы правы, Портос, — сказал Арамис. — Шестьдесят человек против Карла Лотарингского – ничто, а при движении по Лотарингии это слишком большой конвой, чтобы можно было надеяться перемещаться, не привлекая внимание. Но всё-таки иметь при себе пятую часть роты, не так плохо!
— Мы могли бы взять целую роту, а то и больше, если бы захотели! — сказал Портос. — Но ведь мы почему-то не сделали этого?
— Именно потому, что для нашей миссии это излишне, — ответил за Арамиса Атос.
— Жаль только, что поездка д’Артаньяна в Монако не имела никакого смысла, — сказал с грустью Арамис. — Если бы он был с нами, это не было бы лишним.
— Он нас скоро нагонит и присоединится к нам, — сказал Портос без тени сомнений.
После этого друзья продолжили свой путь в Нанси.
Глава LV. Благородство, власть и сила
Когда друзья прибыли в Нанси, герцог Лотарингский, узнав имена посетителей, распорядился пригласить их в зал для приёма гостей.
— Чем обязан прибытию ко мне делегации таких благородных дворян? — спросил герцог после обмена формальными приветствиями.
— Герцог, мы прибыли по чрезвычайно важному делу, — ответил Атос за всех. — Мы осведомлены о том, что у вас в гостях, а может быть и плену, находится одна особа, которую мы просим освободить, дабы она могла покинуть пределы Франции, где ей оставаться крайне нежелательно, как для самой этой особы, так и для Франции.
— Вы говорите загадками, граф! — ответил герцог. — Особа? Какая особа?
— Вы прекрасно понимаете, о ком идёт речь, — ответил Атос. — Человек, чрезвычайно похожий на Короля Франции, тем не менее, не является им. Поэтому в интересах спокойствия государства его удаление за пределы этой страны, где его пребывание может быть неправильно истолковано теми людьми, которые могут принять его не за того, кем он на самом деле является.
— Теперь стало чуть более понятно, однако, вы продолжаете говорить загадками, — усмехнулся Карл. — Не лучше ли говорить напрямик без намёков и экивоков?
— Хорошо, — ответил Атос. — Скажу напрямик. Сходство человека, удерживаемого вами, с Королём настолько велико, что может возникнуть опасность попытки с его помощью пошатнуть трон Франции. Мы намерены забрать этого человека.
— Предположим, что подобное лицо находится у меня в гостях, — сказал Карл. — Я говорю пока лишь: «Предположим»! Я не признал этого утверждения и не оспорил. Если бы и так. По какому праву вы предъявляете требования выдачи его вам? По какому праву вы полагаете для себя возможным распоряжаться судьбой этого человека? Наконец, почему вы считаете, что он, если таковой имеется в числе моих гостей, сам захочет последовать за вами, а не предпочтёт и далее оставаться у меня в гостях? Наконец, насколько я могу судить, вы слишком многое знаете об этом деле и слишком мало сообщаете мне. Так дело не пойдёт!
— Начну по порядку, — ответил Атос. — Ваше «предположим» пусть остаётся на вашей совести. Нам достоверно известно, что этот человек находится у вас и мы полагаем, что он принуждён выполнять хотя бы некоторые из ваших распоряжений. Это беспокоит не только нас, но на этот счёт мы имеем самые высочайшие полномочия. В этом документе вы найдёте ответ и на вопрос, по какому праву мы требуем его выдачи, и на вопрос, почему мы можем распоряжаться его судьбой, и на вопрос о том, как следует нам поступить, вне зависимости от того захочет ли он следовать за нами, или откажется это сделать.
После этих слов Атос передал Карлу документ, который уже предъявлял встретившемуся ему на дороге маркизу д’Арси.
Напомним нашим читателям, что указанный документ, написанный собственноручно и подписанный Королём Франции, скреплённый его печатью, содержал следующий текст:
«Сим документом маршал Франции, граф д’Артаньян, а также любой из сопровождающих его трех лиц, граф де Ла Фер, герцог д’Аламеда д’Эрбле и барон дю Валон де Пьерфон де Брасье, уполномочиваются действовать по приказу Короля и во имя его интересов. Им даётся право арестовать именем Короля любое лицо на территории Франции. Отчёт в своих действиях они обязаны дать только Королю Франции».
Карл с удивлением взял документ и стал его читать, хмыкая время от времени и как бы машинально расхаживая по комнате. Дойдя до последних строк, он приблизился к камину, после чего поднял взгляд на Атоса и как бы случайно выронил документ из рук, при этом он постарался сделать так, чтобы документ упал в самый центр полыхающей поленницы.
— Ах, какая жалость! — воскликнул Карл. — Кажется, я по неосторожности уронил одну из бумаг, которую только что читал! Впрочем, наверное, это был не очень важный документ! В любом случае любую бумагу можно ведь написать заново, если это потребуется. Так о чём вы говорили, граф?
— Герцог, вы посмели уничтожить приказ Короля, — ровным голосом ответил Атос. — На этом основании мы вас арестовываем.
— Чтобы арестовать меня, господа, необходимо иметь соответствующий приказ, которого у вас в настоящий момент нет, — хладнокровно ответил Карл. — Или же вам требуется превосходящая сила, которой у вас также нет. На худой конец вам подошла бы любая иная власть надо мной, но её у вас также нет. Поэтому я предлагаю вам отправиться туда, откуда вы прибыли, пока я не употребил против вас приказ, силу и власть, которые у меня имеются в достаточном количестве против вас здесь и сейчас, когда вы находитесь в Лотарингии, в доме Карла Лотарингского, герцога и, следовательно, полновластного хозяина этого герцогства.
— Вы, очевидно, забыли, герцог, что Лотарингия – это часть Франции? — спросил Атос, берясь рукой за шпагу.
— Я сейчас сверну ему шею, — сказал Портос, отчего Карл вздрогнул и машинально схватился за свою шею, после чего рука его потянулась к колокольчику, используемому для вызова слуг.
— Подождите немного! — воскликнул Арамис. — Не спешите, Портос, а вы, герцог, не торопитесь вызывать своих слуг. Посмотрите для начала вот сюда.
После этих слов Арамис показал Карлу свой перстень генерала Ордена Иезуитов.
— Я знаю, что вы не только ревностный католик, но и член доблестного Ордена Иезуитов, герцог Лотарингский, — продолжал Арамис. — Я же являюсь генералом этого Ордена. Напоминаю вам, что, согласно уставу, власть генерала Ордена выше власти светской, и любой член Ордена обязан подчиняться генералу беспрекословно и во всём, даже в том случае, если его приказы противоречат приказам представителей светской власти. Этот устав освящён Папой Римским. Итак, подчинитесь. Если вы восстаёте против вашего Короля, подчинитесь власти Божьей.
— Вы позволите мне взглянуть на ваш символ генеральской власти поближе, ваше преосвященство? — спросил Карл голосом, выражающим покорность, беря с каминной полки большую лупу для рассматривания мелких деталей.
— Можете взглянуть, — ответил Арамис, снял кольцо с пальца и передал Карлу.
— Да, несомненно, это именно тот перстень, который мне уже доводилось видеть дважды, — ответил Карл. — Владелец этого перстня, действительно, является генералом Ордена Иезуитов, если только он не украден или не отнят силой или хитростью. Вы всерьёз полагаете, что я поверю вам, что вы – генерал Ордена только по той причине, что у вас имеется эта вещица?
— Я также владею определёнными тайными знаниями и знаю некие тайные знаки, которые могут снять любое сомнение у всякого лица, стоящего достаточно высоко в иерархической лестнице Ордена, — ответил Арамис. — А теперь верните перстень и подчинитесь требованию генерала.
— Ни в коем случае! — воскликнул Карл. — В этой игре ставки слишком высоки, чтобы я вот так запросто всё отдал кому бы то ни было только на основании того, что у него имеется какой-то там перстень! Этот перстень теперь мой, поэтому если вы полагаете, что обладание перстнем является доказательством обладания властью генерала, следовательно, я становлюсь с этой минуты генералом Ордена Иезуитов, и на основании этой власти я велю вам удалиться прочь.
— Я всё-таки сверну ему шею, — сказал Портос.
— Подождите, Портос, не берите грех на душу, это успеется, — остановил его Арамис. — Карл Второй Лотарингский! — продолжил он, обращаясь к герцогу. — Вы совершили чрезвычайно дерзкое преступление. Обманным путём вы временно завладели перстнем, который вам не может принадлежать. Наказание за это – смерть. Мне остаётся лишь помолиться за упокой вашей души. Предупреждаю вас, что Орден не прощает такого величайшего святотатства, которое вы позволили себе. Знайте же, что смерть уже начала свою охоту на вас. Я готов принять из ваших рук перстень, принадлежащий мне по праву избрания, и постараюсь вымолить для вас прощение за ваш величайший грех при условии, что вы немедленно вернёте мне этот перстень, немедленно же освободите Филиппа, устраните любое препятствие, удерживающее его здесь, и подчинитесь всем моим приказам. Быть может, я даже добьюсь для вас освобождение из-под стражи, и сохранение за вами титула герцога Лотарингского, хотя, уверяю вас, это будет нелегко.
— Вы смеётесь надо мной? — воскликнул Карл. — Боже, как вы ничтожны и смешны!
С этими словами Карл схватил со стола колокольчик и зазвонил в него что было сил. В зал немедленно вошли двенадцать стражников.
— Взять их! — распорядился Карл, указывая на своих гостей. — И не вздумайте сопротивляться, — добавил он, глядя на Атоса, Портоса и Арамиса. — Если вы окажете сопротивление, вы всё равно не победите, но тогда, обещаю вам, пострадают очень многие люди, к чьей судьбе вы неравнодушны. Надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю.
— Шестерых я легко уложу, — сказал Портос. — На вашу долю остаётся по три человека. Это же сущие пустяки!
— Не знаю, право, стоит ли? — спросил Арамис Атоса.
— И не пытайтесь! — воскликнул Карл. — Мой замок набит моими людьми, вам всё равно не вырваться отсюда.
— Я не прочь взглянуть на казематы Карла Лотарингского изнутри, — сказал Атос. — Это чисто исторический интерес. Полюбовавшись их интерьером, мы, безусловно, выйдем оттуда.
Гвардейцы Карла уже приблизились и наставили свои шпаги на Атоса, Портоса и Арамиса.
— Мы оставляем наши шпаги здесь, — сказал Атос, снимая шпагу и кладя её на столик у камина, — и просим сберечь их. Они нам ещё понадобятся, и, кроме того, это очень важные для нас шпаги. Мы намереваемся забрать их не позднее, чем через четыре, нет через три дня.
— Мы заберём их через три дня, господин герцог, но вас к этому времени уже не будет в живых, — уточнил Арамис.
— Ступайте прочь! — воскликнул герцог. — В казематы их! Каждого в отдельную камеру!
После того, как стража увела Атоса, Портоса и Арамиса, Карл с удовольствием осмотрел три шпаги, появившиеся у него на столике у камина, потом взял лупу и очень внимательно изучил перстень Арамиса, который он уже успел надеть на свою правую руку.
— Генерал Ордена Иезуитов! — воскликнул Карл, подражая голосу Арамиса. — Подумаешь, выискался тут ещё какой! Теперь я – генерал Ордена Иезуитов!
После этого Карл вытянул руку и полюбовался перстнем на среднем пальце правой руки. Перстень был великолепен, его бриллианты так и сияли на солнце.
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
Также по теме см. «Мемуары Арамиса»