Начало здесь
Нет существа обидчивее, чем беременная женщина. Александра глотала слезы. Но она была слишком горда, чтобы спорить. А так хотелось, чтобы кто-нибудь принес ее горячего сладкого чая, погладил по голове и пожалел, как маленькую.
Но роды у Александры прошли легко, и на другой день она уже могла ходить по больничному коридору. Только переживала, что когда ее забирали в роддом, деньги, что лежали дома в шкафу, на верхней полочке, были уже на исходе, и Павел, наверное, сидит голодный. Может, догадается, перехватить небольшую сумму у друзей. Он мог бы брать две порции в заводской столовой – и на обед хватило бы, и на ужин.
Ее предчувствия оправдались, вечером соседки подозвали ее к окну:
— Иди! Твой пришел, вон… гляди… машет…
— Слышишь, у тебя там нет какой-нибудь еды? — Павел не потрудился даже голос понизить, — Вас же кормят…Может, осталось что… А то у нас дома хоть шаром покати…
Щеки Александры заалели. У нее на тумбочке еще стоял стакан киселя, а сверху лежала булочка. Больничный полдник. Выручили соседки. Им из дома постоянно таскали разную снедь. Женщины быстро собрали «передачку» и опустили ее прямо из окна – привязали веревку к пакету. Над ситуацией в палате подсмеивались, но Александра чувствовала, что ее соседки осуждают Павла, и радуются, что у них-то мужья – совсем другие.
Вернувшись домой, Шура быстро поняла, что муж совсем не в восторге от дочки. Как и многим молодым отцам, ему хотелось сына, наследника. Пока Инна была совсем маленькой, Павел словно бы и вовсе боялся к ней прикасаться. Александра после многих полубессонных ночей бродила как лунатик, и ей хотелось лишь одного – провалиться в сон на долгие часы, и чтобы никто ее не будил.
Но молодая женщина продолжала думать, что семья – это самое дорогое, что у нее есть. Поэтому она старалась заботиться не только о малышке, но и о муже. А вот на себя сил уже совсем не оставалось.
Когда Инна немного подросла, отец потеплел к ней. И теперь его время от времени можно было отправить гулять с дочкой. А после того, как Инна пошла в школу, именно Павел посещал все родительские собрания. Александра была этому рада. В конце концов, ведь она сама не получила никакого образования, так что пусть уж муж разбирается в школьных делах. Теперь, когда дочка часть дня проводила в классе, Шура устроилась соцработником. Зарплата копеечная, но дело привычное, всегда можно среди дня забежать домой, переделать кое-какие дела. Да и стаж идет.
Жертвуя постоянно своими интересами, Александра утешала себя тем, что пусть у нее нет карьеры и мужчины не смотрят восхищенно ей вслед, зато своей семье она отдала себя без остатка. И огромным потрясением стал для нее вечер, когда Павел сделал свое признание.
Казалось бы, ничего не предвещало плохого, даже наоборот. Александра освободилась пораньше. Успела забежать в несколько магазинов, принесла тяжелые сумки. И не просто приготовила ужин, а еще пирог испекла. Инна такая малоежка – худенькая, одни косточки… Может, соблазнится и съест пару кусочков. Да и вообще запах выпечки возвращал Александру в детство, когда бабушка Ксана заботилась о ней с такой любовью
Но Павел не уделил внимания ужину. Он едва поковырял жаркое и отодвинул от себя пирог.
— Ты нормально себя чувствуешь? — спросила Александра.
— Более чем, — ответил муж, и его тон показался ей каким-то странным.
— Так что же не так? Вроде вкусно…. , — в голосе Александры против ее воли звучала обида.
Это было время пустых полок в магазинах, и умудриться прокормить семью хозяйкам было не так-то просто. Порой все ноги стопчешь в очередях, да бегая из магазина в магазин. А Павел вместо благодарности отодвигает тарелку.
— Пирог классный, пап, — подтвердила Инна, — Попробуй.
Павел глубоко вздохнул и словно бы решился.
— Ну вот что, девочки, — сказал он, — Я от вас ухожу. Квартиру вам оставляю, делить не буду…
— Куда уходишь? — с интересом спросила Инна.
Но Александра все поняла сразу. У нее перехватило дыхание, и она опустилась на стул, в надежде, что сейчас раздышится и станет чуть полегче. Тот ее дар, что изредка все же просыпался, дал знать – бесполезно объясняться, унижаться, уговаривать. А перед глазами стояла картина – молодая высокая девица, отлично сложенная, с откровенным бесстыдным взглядом.
— Ее Олеся зовут, да? — спросила Александра, сама не слыша своего голоса.
— А ты откуда знаешь? — Павел не отрывал взгляда от ее лица, — Ты за мной следила? Или тебе подружки доложили?
Александра только рукой махнула:
— Нет у меня подруг… Одни старухи подопечные. Что ж, ты все уже решил… Значит, уходи. Вещи сам соберешь, или помочь тебе?
Видно, в глубине души Павлу самому было неловко от этой ситуации. Собрался он наскоро. Всегда такой аккуратный, теперь он просто швырял вещи в сумку — лишь бы побыстрее покончить с этим. Инна было засыпала отца вопросами, но Александра сказала дочери:
— Не мешай папе, а то он что-нибудь забудет.
Но потом все-таки добавила, обращаясь к мужу, теперь уже бывшему:
— Хорошо, что ты при дочке уходишь. Иначе Инка бы мучилась, ждала тебя, на окне висела бы, выглядывала. А так сам ей объяснишь, что больше не придешь…
— Почему? — выкрикнула Инна.
Павел присел перед дочерью на корточки:
— Я просто буду теперь жить в другом месте. А ты станешь приходить ко мне в гости.
— Ты нас разлюбил, да? — губы у Инны задрожали, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплатить, — Ты себе другую нашел…
Александра с горечью подумала, что в свои десять лет, девочка все поняла правильно. Взрослеет.
— Ну что ты! Как же я могу тебя разлюбить? — Павел подчеркнул это слово «тебя», — В выходные я буду приходить к тебе в гости. Или ты ко мне.
— Нет уж! — Инна выдернула руку, — Ты предатель! Я не хочу, чтобы ты приходил. Я тебя не пущу…
И она как вихрь унеслась в другую комнату – плакать. Александра видела, что Павел растерян и огорчен. А на что он, интересно, рассчитывал? Взрослая женщина еще может понять и принять ситуацию, хотя, видит Бог, сама она не ожидала такого удара. Но девочка, от которой уходит отец…Может быть, Павел ждал, что Александра начнет утешать его самого. Скажет какие-нибудь банальности, вроде: «Подожди…Дай ей время. Вы помиритесь». Вместо этого Александра сказала:
— Олеся не останется с тобой надолго. Придет час – и она сменит тебя на другого.
— Это ты назло мне говоришь, из ревности, — Павел подхватил сумку, а мгновение спустя входная дверь хлопнула с такой силой, что посыпалась штукатурка.
Александра еще некоторое время не находила в себе сил встать. Нет, она не ревновала. Просто она знала, что так будет. Забегая вперед – ее предсказание сбылось. Олеся работала парикмахершей, годы спустя, когда сервис красоты стал развиваться – у нее появился свой салон шугаринга. К тому времени, когда к ней ушел Павел, у Олеси уже был сын от первого брака, потом родилась общая с Павлом дочь.
Молодая красавица не собиралась делить мужа с кем-нибудь, и напрасно Павел обещал Инне, что будет часто ее навещать. Олеся не только не пускала его к прежней семье, но отвадила от дома и друзей. Лишь через год, в день рождения Инны Павел приехал к дочери с подарком – большим меховым зайцем. Он поднялся в квартиру, а Олеся ждала в машине – «рассиживаться в гостях» она Павлу запретила.
Инна убежала в свою комнату, закрыла дверь на задвижку и наотрез оказалась говорить с отцом и брать у него подарок. Павел спустился вниз, а заяц спикировал из открытого окна - и упал ему под ноги.
— Все ясно, — констатировала Олеся, — Больше тебе здесь делать нечего.
С тех пор отношения между семьями прекратились окончательно. И даже когда Инна тяжело болела, Александра не обращалась к бывшему мужу за помощью, не просила денег на лекарства.
С годами Олеся вроде бы и не старела, правда, она и «вкладывалась в себя по полной», как теперь говорят. Разница между супругами проявлялась все отчетливее. И настал день, когда женщина нашла себе более выгодную партию, и ушла от Павла, не оглянувшись. Сын Олеси был к тому времени уже на своих ногах, а дочку она забрала с собой.
Александра заранее знала, что так будет, что уходит от нее муж отнюдь не в счастливую безоблачную жизнь. Но возражать ему в тот момент, когда он торопливо застегивал молнию на дорожной сумке, было бесполезно.
(продолжение следует)