Отвергнутая. Часть 19. Повесть
Все части здесь
-Вы знали об этом?
Женщина молчала.
-Вы знали, что ребёнка усыновила моя родная сестра?
-Да - та, наконец, подняла голову и посмотрела на Полю - они сразу заявили, что им нужен именно этот ребёнок, что это ребёнок их близкого человека. Вот мы и отдали им вашего сына, с соблюдением, конечно, всех условий.
-Почему его сейчас зовут Митя, ведь в детском доме его звали Роман?
-Родители могут давать детям после усыновления другие имена. Это их право, и это уже их дело, а не наше. Вероятно, она так сделала, чтобы вы не догадались, ведь истина очевидна.
-Какой ужас! - Поля уронила голову на руки - что теперь с этим делать?
Женщина, видимо, испугавшись, что Полина откажется давать ей деньги после таких новостей, спросила:
-А я могу идти?
-Конечно. Забирайте деньги и уходите.
Та, с неведомой доселе прытью, взяла свёрток, лежащий на столе, и быстро вышла из кабинета.
Полина убрала документы в сумку, которую спрятала в шкаф, и вышла вслед за ней. Ей срочно нужно было куда-то пойти, что-то делать, если она не займёт себя чем-нибудь - будет только хуже.
Она пошла на повторный послеобеденный обход, и во время посещений пациентов ей стало намного легче. Многие видели перемены в лице молодой женщины, этот отсутствующий взгляд, и участливо интересовались, что случилось.
Пожилой инвалид Исай Игнатьевич из маленькой сибирской деревни сидел на кровати, свесив культи ног в пижамных штанах и внимательно следил за Полей, которая осматривала его, мерила температуру, давление.
-Эх, Полинушка, и чего это руки-то у вас дрожат? - заглянул участливо ей в лицо - может, помочь чем могу?
Полине казалось, что она сейчас задохнётся от подступивших к горлу слёз. Этот человек, который уже несколько лет передвигается только в коляске и на костылях, который живёт один в деревне, у которого нет ни одного близкого человека, предлагает ей, здоровой, молодой, помощь?! До чего же широкой и доброй может быть человеческая душа!
-Нет, Исай Игнатьевич, мне вы ничем не поможете. Только я сама могу себе помочь - улыбнулась Поля - но за предложение спасибо.
Она немного посидела со стариком, потом встала и собралась уходить, но передумала вдруг, повернулась к нему:
-Исай Игнатьевич, вы ведь один совсем, как вернётесь в свою деревню?
-Дров мне немного на зиму хватит - улыбнулся он - если "добрые" соседи не растащили, конечно. А там, дальше, посмотрю.
-Неужели у вас вообще никого нет?
-Есть. Сын. В городу живёт, здесь. Но я его тревожить совсем не хочу - работа у него ответственная шибко, да и своя семья, дети...
-Подождите. Так он хоть знает, что с вами такое несчастье произошло? Он знает, что у вас обе ноги отняли?
-Да зачем мне его тревожить, дочка... Он по командировкам, в разъездах, кому я там нужон буду...
Полина покачала головой и ушла. Она прошла в регистратуру к девочкам и попросила их найти медицинскую карту Исая Игнатьевича Брылёва. В медицинской карте, на самой первой странице, содержалась также краткая личная информация пациента.
Сама же, вернувшись в кабинет, задумалась - что ей делать теперь? Аська любит её сына, как своего родного... Имеет ли она право разрушать их семейную идиллию, лезть в семью, забирать ребёнка? Нет, не имеет. Она недостойна вообще называться матерью Митеньки. Что же делать? Что делать?
Ей казалось, что ситуация безвыходная вообще - она не хотела ссориться с Асей, забирать у неё Митьку, а у Полины - брата, но и оставить всё, как есть, она тоже не могла.
Нерешительно сняла трубку телефона - у Аськи есть домашний. В любом случае, им придётся поговорить, хоть это и не телефонный разговор. Набрала номер, не особо рассчитывая на ответ - Аська могла заниматься хозяйством и быть не дома. Но через несколько гудков услышала знакомое "Алё" и обрадовалась - значит, судьба сложилась так, что им надо пообщаться прямо сейчас:
-Ася, привет! Это Полина - сама почувствовала, как задрожал её голос.
-Пооолечка! - тёплые нотки в голосе сестры вывели её из равновесия - ну как ты, хорошая моя?!
-Всё нормально, спасибо. Купила нам с бабушкой квартиру, скоро повышение ожидается, стану завотделением. Впрочем, ты всё это знаешь, мы ведь с тобой недавно разговаривали. Ася, только прошу тебя, не клади трубку... Ася, почему? Скажи мне - почему ты не сказала мне сразу? Боялась, что я разрушу вашу семью, забрав Митьку?
Сестра сразу поняла, что она имеет ввиду.
-Поля, ты как узнала?
-Это уже неважно. Ася, давай поговорим...
На том конце раздались всхлипы.
-Ася, только не клади трубку, пожалуйста, прошу тебя. Я не собираюсь... ничего делать... Просто скажи мне - неужели я такая тв.арь, что была совершенно недостойна того, чтобы ты сказала мне об этом?
-Поля, Поля послушай, я хотела сказать... Мне покоя не давал твой сын брошенный, уж прости... И своего ребёнка не могли - сколько времени прошло... Поэтому я решила забрать его, и хотела тебе сказать потом, чуть позже... Но не смогла...
-Ася... Асенька... Неужели ты думала, что я такая бездушная гадина, что вот так возьму и заберу у тебя ребёнка, Ася?
-Просто... Ты так его искала...Сама писала и рассказывала мне, когда к нам приезжала... Я подумала, что ты будешь очень несчастна, если узнаешь, что ребёнок у нас...
-Как ты могла так подумать? Ты спасла моего сына из неизвестности, а я должна быть несчастна? Да я счастлива, что он попал в вашу семью, а не в какую-то другую! По крайней мере, я могу быть спокойна за него. А рассказать ребёнку правду или нет - решать тебе, а не мне, Ася.
-Полечка... Прости меня... Я должна была...
-Нет, Ася. Ты вольна была делать так, как считаешь нужным, а не так, как надо мне. Я слишком виновата перед этим ребёнком, чтобы вот так рассчитывать на то, что судьба принесёт мне его на блюдечке. И я никогда не обвиню тебя в том, что ты не сказала мне об этом, Ася. Потому что люблю тебя, люблю твоих детей, твою семью. Но мне теперь с этим жить, Асенька, хотя я и не рассчитывала на подарки от судьбы.
Они поговорили ещё немного, поплакали и попрощались. Теперь между ними всё было выяснено.
Полина дальше отправилась по пациентам и даже зашла в палату, где до сих пор лежал Самсонов. На днях его должны были выписать - впереди у Ромки была реабилитация. Она как-то совсем вычеркнула его даже из списка своих пациентов, словно бы забыла, что он здесь, и их разделяют только несколько метров коридора.
А тут увидела его в кровати, - он спал или дремал - вспомнила про сына, про разговор с Асей, и новая волна ненависти к этому человеку захлестнула её с ног до головы. Она, вроде бы уже всё простившая ему, вновь почувствовала ту боль, которую несёт с собой на протяжении всего времени. Стояла и просто смотрела на него.
Он почувствовал её взгляд, открыл глаза, повернулся, произнёс:
-Полина...
Каким беззащитным он сейчас был! С этими своими сложными переломами, которые она, Поля, собрала по кусочкам... А ей сейчас хотелось одного - подойти и бить, бить его, превратить в кашу это красивое лицо, это тело... За себя, за сына...
Он словно почувствовал что-то в её взгляде, словно прочитал в глазах эту даже не ненависть, а ярость. Ещё раз произнёс:
-Полина, я...
Оставалась какая-то доля секунды до того, как девушка могла бы наброситься на него - и ей было всё равно, что будет потом с её карьерой, работой... Но тут один из пациентов весёлым голосом проговорил громко, на всю палату:
-Полина Николаевна, поведайте нам тайну! Это правда, что Петрович вам пост передаёт?
Полина на миг отвела взгляд от Самсонова и наваждение исчезло. Она смотрела на весёлого пациента, не моргая, потом словно опомнилась:
-Да, это правда...
Вокруг одобрительно загудели, со всех сторон посыпались поздравления. Полина смущённо просила пока не поздравлять - рано ещё, она должна ещё аккредитацию пройти, а уж потом... Пациенты стали говорить, что они даже не сомневаются, что она всё пройдёт, и что только она достойна этого поста.
Полина осмотрела Ромку, поправила одеяло на его кровати, проверила пульс, давление, температуру, ещё раз напомнила ему про реабилитацию и ушла.
Любопытный пациент, весёлый дядька, спас её сейчас от того шага, который мог бы разрушить всё. Никогда ещё Поля не чувствовала такой ненависти к Самсонову.
Несколько дней подряд её мучили какие-то неясные то ли сомнения, то ли что-то ещё... Из этого состояния её не смогла вытащить даже Серафима Трофимовна, да у неё и не было на это времени - они встречались только вечером, но Поля сразу проходила к себе в комнату, отказывалась от ужина и просила не тревожить её. Бабушка было вызвонила Любку, но Полина попросила подругу пока ни о чём её не расспрашивать, уверяя в том, что она обязательно расскажет, что случилось. Но позже.
Уже несколько этих дней на столе её лежала карта Исая Игнатьевича Брылёва, но у девушки всё не доходили до неё руки. Наконец сегодня она взяла её и стала изучать. Особенно её интересовала страница с личными данными. Ага! Сын Владимир Исаевич Брылёв. Дата рождения. И всё. Больше никакой информации.
Подумав, Полина позвонила в адресный стол своей знакомой, к которой не раз обращалась с целью поиска родственников пациентов, если они, конечно, были.
-Алло, Тонь, привет. Да, я всё с тем же вопросом. Сын пациента. Очень нужно, а адрес неизвестен его, да и сам пациент... Тревожить его не хочет... Мне очень нужно, да... Хочу оповестить сынка, что его отец совсем один. Что он будет делать в этой глухой деревне...
К концу рабочего дня у Полины был адрес сына Исая Игнатьевича - несмотря на распространённую фамилию, по дате рождения и ФИО сошёлся только один человек.
Полина незамедлительно отправилась туда.
Дверь квартиры в пятиэтажном доме ей открыла хрупкая маленькая женщина с чёрными волосами и длинным, острым носом.
-Вам кого? - удивлённо спросила она.
-Мне бы с Владимиром Исаевичем поговорить - решительно ответила Полина.
-А вы... кто? Вы из школы? По поводу Сашки или Васи?
-Нет. Я из больницы. Лечащий врач его отца, если он, конечно, ещё помнит, что у него есть отец.
-Проходите, проходите - засуетилась женщина.
Полина с досадой оглядела шикарную обстановку квартиры. Хозяева выкупили смежную площадь, и квартира казалась просто огромной. Наполненная хрусталём, дорогими коврами, она была похожа на произведение мещанского искусства. Женщина провела её в кабинет, несмело заметив мужу:
-Вова, эта девушка из больницы... По поводу Исая Игнатьевича.
У мужчины была наметившаяся лысина и полное, круглое лицо. Поля заметила про себя, что он очень похож на своего отца, хотя Исай Игнатьевич не был склонен к полноте. Но в их лицах, повадках было что-то неуловимо одинаковое. Не отрывая взгляда, Полина откровенно рассматривала мужчину. Он смутился, весь как-то сжался, словно понимая, что сейчас она будет упрекать его...
-Хорошо живёте - язвительный тон Полины был слишком явным, чтобы его не заметить. Она сама не понимала, что с ней - так и хотелось нагрубить этому здоровому увальню, забывшему о своём родном отце. Она пыталась сдерживать себя, но чувствовала, что её буквально "несёт" - техника современная, мебель из красного дерева, ковры везде, хрусталь. А что же вы, Владимир Исаевич, родного отца забыли? Небось всё это - его заслуга тоже? Или он вас из дому выпнул - иди, сынок, учись, работай, на все четыре стороны?
-Как вы смеете... - начал было он, и Поля поняла, что этот человек занимает какую-то руководящую должность. Очень уж ему хотелось выглядеть суровым перед девчонкой, пришедшей учить его жизни.
Она подошла к столу совсем близко, склонилась к мужчине, прошипела ему прямо в лицо:
-Я смею! Смею! А разве это не правда? Окружили себя красивыми шмотками, бездушными вещами, небось, тачка крутая есть, да?! Скажите, когда последний раз вы видели своего отца?А что вы знаете о его жизни в последние годы?
-Да кто вы, наконец?! - он стукнул кулаком по столу и вдруг осел - подождите, подождите... Я читал о вас в газете, вас там называли феноменом современной медицины. Вы же из НИИТО, вроде... А что там делает папа, если вы его лечащий врач?
-Здорово! Что и требовалось доказать?! Вы себя слышите, Брылёв?! Вы даже не знаете, что с вашим отцом! А он уже несколько лет живёт без ног, Брылёв! Один, в глухой деревне, сомневаясь, хватит ли ему дров на зиму! И у него нет никого, у него даже нет сына, который мог бы ему помочь! Хотя наверняка Исай Игнатьевич всё делал для вас в этой жизни, пока вы не оперились, как следует, верно?! Вы чудовище, Брылёв!
-Я бы попросил! - начал было мужчина - иначе я сообщу, куда следует!
-Нет, это я сообщу, Брылёв! Всё ваше начальство и подчинённые узнают, какой вы есть сухарь по жизни - человек, бросивший своего инвалида-отца...
Удар попал точно в цель - этот упитанный, презентабельный мужчина очень боялся за свою карьеру и моральный облик, который у него для руководства и подчинённых наверняка был просто идеальным.
-Но я не знал...
-Вы за несколько лет не навестили его ни разу, не спросили, нужна ли ему помощь, не привезли внуков!
-Но я... Я думал, всё в порядке... - развёл руками Брылёв-младший - у отца был мой телефон... Ах, да... Нам потом поменяли номер...
-Да он вас беспокоить не хотел, Брылёв! Он считает, что не нужно вас тревожить, ведь вы "очень большой человек", вы постоянно заняты, в командировках, у вас семья, ответственная работа... Он не хотел быть вам в тягость - и я его в чём-то понимаю... Но я не понимаю, как можно было с вашей стороны быть настолько слепым и глухим, и забывчивым, чтобы забыть собственного отца! И не знать, что он живёт один, в полуразрушенном доме, без дров, без средств гигиены, на мизерную пенсию...
Она вдруг остыла.
-Ладно... Я сюда не лечить вас пришла, мне это ни к чему. Взывать к вашей совести бесполезно, если у вас она отсутствует... Я пришла вас поставить в известность, о том, что сейчас ваш отец находится у нас в НИИТО, у него пошли осложнения на позвоночник, он проходит необходимое лечение... Если желаете навестить его, вот часы приёма...
-Подождите... А как... Как он оказался в таком положении?
-У него началась гангрена - он попал на работе в станок, нечаянно. Пришлось отнять обе ноги. Это случилось три года назад. К нам его привезли из районной больницы, куда его доставили коллеги. Мы всеми силами пытались спасти его конечности, но ничего не вышло, к сожалению - возраст, всё-таки. Конечно, он получает пенсию, да ещё травма его считается производственной, но этой суммы вряд ли ему хватит на дрова и восстановление дома...
Она видела, как Брылёв уронил голову на руки, и поняла, что с этим человеком, возможно, ещё не всё потеряно...
-До свидания, Брылёв... Я надеюсь, что наша сегодняшняя встреча не пройдёт даром для вас...
Она вышла, оставив его сидеть в своём шикарном, обитом блестящей тканью, кресле, среди роскоши и, в тоже время, душевной пустоты его кабинета.
Женщина, видимо, его супруга, проводила Полину до порога, посмотрела на неё каким-то странным взглядом, в котором притаились досада и уважение в то же время, и Полина поняла, что женщина подслушивала под дверью...
Поля так и не поняла до конца, что же тревожит её... Ситуация с Исаем Игнатьевичем не принесла ей облегчения. Когда же, наконец, она определила источник своего беспокойства, то сначала мучилась от того, должна ли она это делать, нужно ли... Или до конца жизни это останется с ней... Но в конце-концов решилась... Ей нужно было сделать всего лишь два звонка - один знакомым девочкам в медицинскую лабораторию, пока единственную в их городе, второй - Асе. Второй звонок был гораздо важнее - Ася имела полное право отказаться от того, что предлагает ей сестра.
-Асенька - поздоровавшись с ней, сказала Полина - Ася, послушай меня, только сразу не отказывай мне... Это единственная моя просьба к тебе. Ты, конечно, имеешь полное право отказаться, и я не могу настоять на этом, но... Вы должны приехать с Митенькой ко мне. Прошу тебя...
Выслушав её, Ася согласилась, не сразу, конечно, но она восприняла просьбу Полины, как нечто важное для неё... И для себя, наверное, тоже...
Через несколько дней они были в гостях у сестры. Ася была не совсем довольна - Митьку пришлось вырвать с учёбы, но мальчишка воспринимал эту поездку, как настоящий праздник.
-Как Толя вас отпустил? - спросила Полина, чувствуя свою вину перед близкими людьми.
-Я же от него ничего не скрываю, Поля - ответила сестра - он, конечно, против сначала был, но потом... Это для тебя очень важно, а он знает, как я тебя люблю...
Они тихо разговаривали на кухне, пока Митеньку развлекала Серафима Трофимовна. Или наоборот, Митенька развлекал её.
Серафиме Трофимовне очень понравилась Ася и её сын, она нашла сестру Поли очень остроумной, а Митьку - смышленым пацанёнком.
-Вам не придётся скучать! - с улыбкой уверяла Поля родных - в городе много развлечений, да и на моей работе их хватает.
Услышав, что тётя Поля возьмёт его к себе в больницу на половину рабочих дня, Митька чуть ли не повизгивал от восторга.
В первый же день их приезда они сделали то, ради чего Митька с Асей навестили Полину - пошли в лабораторию. У них троих взяли соскоб с внутренней стороны щеки и оповестили, что анализ будет готов через десять дней.
Митьке они, конечно, ничего не сказали - нашли другую причину для того, чтобы объяснить, зачем это было надо. Сами же сёстры с нетерпением ждали, когда пройдут эти десять дней.
Всё это время Ася и Митька проводили в городе, они посещали выставки, музеи, заходили к Полине на работу, вобщем, веселились на полную катушку. Даже Серафима Трофимовна словно воспряла духом - она с удовольствием готовила родным людям вкусные завтраки, обеды и ужины, ходила с Митькой и Асей по городу, и радовалась тому, что в их тихой квартирке теперь шумно и весело.
Полина и Ася старались не думать о том, что их ждёт впереди. Они могли быть только уверены в том, что никогда не подведут друг друга.
Ася и Митька даже навестили Самсонова, которому оставалось находиться в больнице считанные дни. Полина неподалёку наблюдала за этой сценой, и сердце её замирало - вот Ромка за руку здоровается с Митькой (собственным сыном?), вот кладёт ему руку на плечо и что-то говорит, рассказывает про свои самолёты... Вот он шутливо щёлкает его легонько по носу, внимательно слушает Митькины рассказы о школьных делах, о том, какие предметы больше всего нравятся, о желании стать врачом, "как тётя Поля", вот провожает тёплым взглядом его удаляющуюся фигурку... Она видела, что с таким же замиранием сердца за ними следит и Ася...
Прошло десять дней. Оставив Митьку с Серафимой Трофимовной, сёстры вдвоём поехали в лабораторию.
-Открывай скорее! - Ася поторапливала Полину, ей тоже не терпелось посмотреть на ту заветную бумажку, которая пряталась в конверте - Полька, не тяни!
Полина развернула результат, и они вдвоём склонились над ним. Некоторое время внимательно рассматривали и читали - Полина-то разбиралась в этих непонятных цифрах, в парах хромосом, Ася же сразу спустилась глазами вниз, непосредственно к самому результату. Глянув на него, сёстры посмотрели друг на друга.
Полине уже до этого всё стало более-менее понятным, но вот Ася... Она недоуменно смотрела то на бумажку, то в глаза сестре:
-Что это, Поля? А? Это как так? Я ничего не понимаю!
Продолжение здесь
Всем привет, мои родные) Как Ваши дела, как настроение, здоровье? От души желаю Вам только всего наилучшего,и самое главное - исполнения всех Ваших, даже самых безумных, мечтаний!
Скажите, имела ли право Полина вмешиваться в жизнь своего пациента - Исая Игнатьевича? Правильно ли она поступила, отыскав его сына и устроив ему подобную "отповедь"? Может быть, надо было бы оставить всё, как есть? Кто-то умный сказал такую фразу, говорят, её приписывают многим: "Не так страшны убийцы и предатели – они могут только убить или предать, страшны равнодушные - именно с их молчаливого согласия происходят все преступления на Земле ". Но я сейчас про другое - Полина сама не общается с родителями, имела ли она моральное право так отчитывать Владимира Исаевича?
Имела ли она право просить у Аси разрешение на анализ ДНК с Митей? Или надо было оставить так, как есть и жить с осознанием того, что сын растёт в любящей его семье?
В любом случае, я желаю Вам, мои хорошие, помнить о своих родных, особенно тех, кто старше Вас. Самое страшное в жизни - это одиночество в старости, и так происходит со многими нашими стариками. Позвоните своим родителям, бабушкам и дедушкам, и скажите им о том, как Вы их любите. Подарите им кусочек своего душевного тепла - этим людям больше ничего не надо для счастья, счастья чувствовать, что они не одни в этом мире. Остаюсь всегда с Вами. Ваша Муза на Парнасе.