Все ещё мыслю. А значит, жив. Хотя, «существую» тут всё-таки больше подойдет. Длящийся и длящийся давно лишившийся смысла патруль. Полет космического разведывательного зонда, давно улетевшего из зоны покрытия. Неуправляемый ледокол, проламывающий льдины в направлении края мира. Реактор ещё молотит киловатты, автопилот-спинной мозг с идиотской виртуозностью держит никому не нужный курс.
Нет, экипаж из внутренних голосов не умер и не таинственно исчез. Хуже. Попал под отупляюще-фаталистический луч и не находит смысла и мотива вставать с ложементов. А железяки отрабатывают последнюю заложенную в них программу. Вовремя остановиться, это не к ним. Тяги, обороты, усилия, биения вала. Грохот срывающейся с грани в никуда воды заглушает всё. Штош, остается делать единственно возможное.
Сардонически ухмыляться одним краем рта. Время – оружие мудрецов, а умение не торопить его, это вообще суперкласс. Особенно, когда ставки сделаны, а ясно было заранее, что после остановки барабана револьвера, удара судейского молотка, встречи с асфальтом на скорости, будет очень нехорошо. Будет. Но между полной ясностью и импактом есть промежуток. Кто-то предпочтет внезапность. Слабые души.
Высший шик, когда можно посмаковать. Затянуться, глотнуть, тягуче сплюнуть, сказать пару ласковых, короче – поднять всё паруса, кинуть в топку урановых поленьев и устремиться к прекрасному, в японском стиле, рифу. Прочувствовать, что вкус жизни слаще чем кровь. Хруст рвущейся от улыбки щеки. Сминание под пальцами фальшборта. Легкость брошенного-сброшенного с плеч жребия. Волшебно.
И последнее желание, чтобы на этой дороге в один конец (он сказал «конец», Баттхед!) сопровождал катетер с боевым коктейлем, очень хорошо фильтрующий противогаз, любящая швыряться кокосами белая акула, тряпка, пропитанная хлороформом, клизма, наполненная скипидаром, атональное и бестактное, оно – Радио ледяных пустошей.
Вторая половинка исполнителя магических мелодий на флейте из костей, заклинателя стрекоз, тангодансера с тенью, хищника оппортуниста, человека в бронированном футляре, любителя спионеренных регалий, будильника для демонов и драконов, охотника за трешем, причины отказа мимиметров, потеряшки в лесу масок, псевдонимов и оболочек – Джона-ледяные-яйца.
И сегодня новый вечер влажных техно-прон фантазий. Про транспорт.
Точнее, глобальные грузоперевозки. Застревающими в каналах суперконтейнеровозами навеяло. И очередями в эти самые несчастные Суэцкий и Панамский каналы. Ландно Джон может понять агонию пилотируемой космонавтики, да и не пилотируемой, в общем, тоже – дебилы ять, цитируя главного дипломата. Но грузоперевозки, когда такая, хрен с горчицей ей в глотку, глобализация, водоплавающими корытами.
Которые от каменного века принципиально отличает только размер. Блин, ещё в 1963 году Артур Кларк в «Острове дельфинов» упоминал суда-грузовозы на воздушной подушке (sic!) – срезающие через маршруты через сушу и довозящие груз не до порта, из которого наперстками фур и эшелонов нужно доставлять дальше. А прямо к «порогу». Ну допустим, море решает дешевизной, а такая амфибия штука дорогая.
Ок, в 1966 «Доктор» Алексеев начал испытывать на Каспии монструозный экраноплан «КМ». Грубо говоря самолет, с корабельной (sic!) грузоподъемностью, в качестве расплаты летящий в считанных метрах над ровной поверхностью. С необходимостью чудовищной тяги для «взлета» - потом весь полет стартовые движки висят мертвым грузом. С пронографическим радиусом разворота.
Короче, воякам не зашло. А вот как транспорт способный двигаться по прямой не важно, воде или суше. И для транспортника разгон можно делать один раз в порту, скажем сбрасываемыми бустерами, переиспользуемыми для следующего запуска. Короче, короче. Но видимо копать новые каналы и строить конской длинны железные дороги дешевле. Roger that.