Повесть случайного попутчика.
(книга "Фата-Моргана")
- Коля, ты меня, конечно, извини, - сказал несколько смущённым тоном Анатолий и вопросительно взглянул на меня, будто ища ответа в моих глазах, - но ведь это не только ненормально, но даже в какой-то степени аморально. Несчастная баба, вся в любовном угаре и не может ни с кем и ни с чем определиться. Может быть, и не стоило вообще к ней было прикасаться?
Коля с какой-то приторной улыбкой окинул нас извиняющимся взглядом и тут же, состроив лицо будто надкусил лимон, негромко произнёс:
- А разве я утверждаю что-то обратное? – в его голосе почувствовались нотки обиды и лёгкого раскаяния, - я тоже себя почувствовал тогда не в своей тарелке. Я понимал, что это всё ненормально и пошло, но ничего не смог с собой тогда поделать. Она же такая соблазнительная, такая жаркая и темпераментная. Даже умопомрачительная. Вот у меня разум и помутился, тем более, что у меня две недели никого не было, и я не смог тогда устоять. И как ни прискорбно мне было признаться в таком постыдстве, но в тот вечер я просто утолял свою животную похоть…
- Ну, то есть твою очередную психологическую победу, - вставил я с ехидцей, - вы с Викусей отмечали жарко и продолжительно, в то время, как потенциальный супруг терпеливо ожидал своего законного доступа к женскому телу.
- Ну, Алексей, - обиделся Николай, - ты слишком сгущаешь краски, и как каждый военный ты груб и неучтив.
- Нет, Коля, ты не обижайся только и, конечно, меня извини, - возразил я в ответ, - это не я, это так груба и беспощадна суровая правда. А как потом она или, не дай Бог, ты потом смотрел в глаза этому несчастному Дюше?
- Вот то-то и оно, - с неподдельный грустью и даже животной тоской промолвил Николай, не поднимая глаз, - самое удивительное то, что буквально спустя пару часов после … ну после того, что с нами произошло, Вика меня пригласила себе в гости. Оказывается, она переехала с прежней квартиры в другую из-за увеличения платы. Как ни странно, но новую квартиру она сняла в том же микрорайоне, где жил и я.
- М-да, - усмехнулся Толян, - таким образом, вероятность встречи с конкурентом и последующего обоюдного мордобоя резко повысилась.
- Ты знаешь? – в ответ горько усмехнулся Коля, - как ни странно, но мы с Дюшей всё-таки встретились. Нет, без эксцессов и прочих демаршей. В тот же вечер мы с Викой пришли к ней домой. С порога мне сразу же почувствовалось, что этот дом живёт полноценной жизнью. Ну то есть, семейной. Знаете? Какой бы радетельной хозяйкой и аккуратной не была бы женщина, всё равно чувствуется по дому, по жилью, где она обитает, что она одинока. Чувствуется отсутствие в доме мужчины, мужика-хозяина. Точно так это ощущалось в прежней квартире Вики. Впрочем, точно также и обратное: каким бы аккуратистом и перфекционистом ни был бы мужчина-холостяк. Он никогда не сможет создать тот особый тёплый и душевный уют, который может создать только женщина. А тут прямо с порога мне стало ясно, что дом не только обустроен со вкусом и обласкан женский уютом, но и чувствовалось, что в этой здесь обитает ещё и мужик, поддерживающий дом в нормальном состоянии. Виктория меня провела на кухню. Приготовила кофе, и мы ещё какое-то время разговаривали о том, о сём, о её переезде с той квартиры на эту, и как ей очень здорово помог Дюша, и каким он хозяйственным оказался.
- А чего ж ты меня не позвала? – удивился я, - я бы и сам бы помог, и помощников бы подогнал.
- Мы обошлись без тебя, - равнодушным тоном произнесла Вика, словно буквально пару часов тому назад между нами ничего не произошло, - ты же был занят. Или ты забыл?
- Молодец, - подумал я, - больно в ответ уколола.
Вика встала из-за стола, подошла к навесному шкафу и достала оттуда тёмно-синюю кружку, на которой белела витиеватая надпись. Поставила передо мной на стол:
- Это тебе подарок в благодарность за то, что ты смог восстановить наши взаимоотношения с Дюшей.
Я взглянул на кружку и прочитал своё имя, а на обратной стороне белым бисером рассыпался мелкий текст, разъясняющий какими же положительными качествами, оказывается, наделён обладатель этого имени. Пока я читал эту честолюбивую ерунду, Вика положила на стол рядом с кружкой свою цветную фотографию, на которой она была запечатлена сидящей в элегантном облегающем платье на диване и с закинутой одной ногой на другую. Облокотившись рукой на спинку дивана, она небрежно поддерживала свою кудрявую голову и соблазнительно улыбалась. Совсем как те девушки с американских рекламных проспектов 50-60-х годов. Помните? Только без соблазнительных чулочек на резиночках из-под платья. Вполне прилично и благопристойно. Чёрт возьми! Она знала, как и чем меня соблазнить, как достать меня.
- Может ты мне какую-нибудь свою фотографию подаришь? – спросила Вика, игриво склонив свою головку на бок и поглаживая мою руку своей рукой, - взамен этой?
- А зачем? – вырвалось у меня, - если мы останемся с тобой навсегда и будем вместе, то мы с тобой ещё миллион совместных фоток понаделаем. Ну, а если ты остановишь выбор на Дюше, и мы расстанемся, то к чему тебе моя фотография? Чтобы тебе страдать, а ему – ревновать?
Вика ничего не ответила. В этот момент открылась дверь, и квартиру вошёл невысокий парень. Не скажу, что плюгавенький или тщедушный, но всё же - далеко не атлетического телосложения. Молодой парень лет двадцати двух – двадцати трёх - не старше. За руку он держал весёлого Димку, который при виде меня, откровенно и непонимающее уставился на маму и, слегка приоткрыв рот, принялся переводить взгляд то на Андрея, то на меня.
- Знакомься, Андрей, - Вика выскочила в коридор и засуетилась, - это наш друг, Николай, о котором я тебе рассказывала. Ну, вы тут знакомьтесь, а я пока Димкой займусь.
С этими словами она мышкой прошмыгнула с сыном мимо нас в детскую комнату.
- Здравствуйте, - широко улыбаясь, Дюша протянул мне руку для приветственного рукопожатия, - Андрей.
- Николай, - нехотя протянул ему руку в ответ. И не потому, что он, якобы мой соперник или конкурент, а в тот момент мне действительно было противно за себя и очень неловко было находиться возле человека, которому я успел сделать столько гадостей, даже не зная его лично и ни разу не повздорив с ним.
- Пройдём в комнату, - предложил Андрей, жестом приглашая меня пройти.
- Ну, давай, пройдём, - я нарочито поставил наше знакомство сразу на «ты». Если он примет мои условия, то мы сладим. Если нет, ну и чёрт с ним. И я, стараясь ничем не выдать наших глубоких отношений с Викой без особой вульгарности и покровительственного панибратства, прошёл в комнату и уселся в одно из кресел. Без тени смущения вальяжно забросив ногу за ногу, откинулся на спинку и словно находясь дома, а не в гостях, стал бесцеремонно оглядывать обстановку в комнате и рассматривать Андрея. В тот момент я поймал себя на мысли, что к нему не испытываю никаких отрицательных или противоречивых чувств. Вообще – никаких чувств не испытывал. Единственное, что в тот момент отравило мою душу, так это внезапное воспоминание про фильм «Жестокий романс». Мне было крайне неприятно и особенно неловко, что неплохой по виду Андрей ведёт себя в моём обществе как-то неестественно, скованно и очень напоминает заискивающее поведение бесхребетного и ничтожного Карандышева перед наглецом и циником Паратовым. О нет-нет, друзья, ни в коем случае не подумайте, что я себя возомнил тем лощённым прожигателем жизни Сергей Сергеичем. Просто сильно смущённый Андрей-Дюша, вёл себя излишне подобострастно и даже по-лакейски заискивающе. Я же тянул паузу, испытующе глядел на Дюшу и всё размышлял:
- Какого чёрта она могла полюбить вот это? Понятно, что любовь зла, а козлы этим пользуются, хотя какой из него козёл… так барашек, ягнёнок, кролик пугливый… ничтожество!
Я тянул паузу. По всему было видно, что Андрей в моём присутствии чувствовал себя очень неуютно, как-то раздражающе суетился и всё старался заглянуть мне в глаза. Наконец он заговорил и понёс какие-то несуразности, нервно хихикая. Вскоре появилась Вика и, облегчённо вздохнув сказала, что всё давно рассказала своему Дюше про меня. Что я – их хороший друг семьи…
- Семьи? – ехидным ржавым гвоздём царапнуло по сердцу, - это потрясающе!
…и что он (то есть - я) иногда будет к нам (то есть – к ним) приходить в гости.
Я, вконец осоловевший от таких пируэтов, лишь молча повёл бровью:
- В гости к ним в семью? Зачем, если у них уже всё давно слажено и решено? А мне отводится непонятная, бессмысленная и скорее всего - унизительная роль неудачника в этой комедии положений. Просто немыслимо. Или так Вика хочет мне отмстить за то, что её я в конечном итоге тоже оставил, как и её прежние ухажёры? Но я же всё объяснил тогда и даже в какой-то степени помог ей. Хотя Всеблагий и Всемилостивый отче наш, видать сам не может до конца понять и разобраться в логике той, кого он создал. Куда уж мне.
- Может быть пойдём на кухню и вместе поужинаем? – нервно поёжившись, несмело предложил Андрей.
- Нет, Андрей. Спасибо! Мы с Викторией уже попили кофейку и поболтали за жизнь. Так что ужинайте без меня. А меня ещё домашние дела ждут. И, откровенно говоря, я не горю желанием нарушать вашу предсемейную идиллию. Позвольте на этом мне и откланяться.
- Приходите к нам ещё, - произнёс Андрей, вероятно движимый лишь нормами приличия и гостеприимства.
- Андрей, - обратился я к своему новому знакомому с приторной улыбкой, - не надо ко мне обращаться на Вы. Мы же с тобой уже общались на «ты», так что «Вы» в данной ситуации неуместно и глупо.
А про себя добавил: «Ведь мы почти что родственники. Как же это пошло…», и продолжил вслух:
- Но даю тебе и Вике гарантию, что без приглашения в вашем доме я никогда не появлюсь, чтобы не нарушать ваш покой и ненароком не вызвать у вас в семье разногласий.
С этими словами я встал с кресла, молча прошёл в коридор, молчал одел куртку, также молча пожал руку Андрею, затем Вике, на прощанье обоим лукаво подмигнул и, нелепо улыбнувшись, вышел из квартиры.
- Про подарок не забудь, - Вика поспешно всучила мне в руки черный целлофановый пакетик с кружкой и вставленной в неё своей фотокарточкой.
- Увели девушку, - цитировал я Остапа Бендера из «Золотого телёнка», спускаясь по ступеням вниз и всё ещё чувствуя неприятную натянутость глупой улыбки на своём лице, - прямо из стойла увели…
Вышел на улицу.
Противный порывистый ветер, как это обычно бывает в Мурманске в первые дни июня, плюнул мне в лицо снегом с дождём. Налетевший заряд прощальным зимним приветом ушедшей зимы остудил мою душу, успокоил дыхание и привёл в чувство.
- Ну если вы думаете, что на этом история закончилась,- произнёс равнодушным тоном Николай, - то вы заблуждаетесь. Самое интересное и необычное – впереди.
С этими словами он разлил коньячок по стаканам. Совсем немножко. И пока мы с Толяном молча наблюдали за едва подрагивающим на дне стаканов тёмным волшебным нектаром, Коля ловко нашинковал лимон. По купе тут же разнёсся приятный и освежающий аромат умерщвлённого цитруса.
- А ты мне такого не рассказывал, точнее рассказывал, но не так, - морщась от лимона причмокивая произнёс Толя.
- Ну, знаешь ли, Толик, - протянул Николай после того, как мы, щурясь от удовольствия, закусывали лимонной свежестью очередную порцию коньячка, - ты же у нас человек семейный, и всё у тебя удачно по жизни. Зачем тебе все эти стрессы с инфарктами и энурезами?
- Как это зачем? – деланно обиженным тоном возмутился Толян, - мне же тоже интересно: какие бывают случаи в жизни. Так сказать, на будущее и для личной науки, чтобы в дальнейшем избежать подводных камней в своей семье.
- Да-нет, дружище, - Николай приветливо похлопал своего друга по плечу, - у тебя нормальная семья, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. А жена настолько надёжная и порядочная, что тебе на этот счёт даже не стоит волноваться, тем более вы ждёте второго ребёнка. Ну разве что, у тебя внезапно наступит кризис с климаксом, который называется «седина в бороду, да бес в ребро».
- Нет, ну ещё для этого я ещё молод, - усмехнулся Толик, ставя пустой стакан на стол, - да и к тому времени у меня, наверняка, будет столько детей и внуков, что будет уже и не до права сбегать налево. Да тем более кому я тогда буду, кроме родни нужен – с выпавшими волосами и сточенными зубами. Ой, Лёха! – воскликнул Толик, будто впервые меня увидел, - а у тебя есть на примете какая-нибудь военно-морская история или байка, а то у нас только Колька всё болтает. Надо ему перерыв устроить – дух перевести. Расскажи что-нибудь.
- Да у меня что-то настроение совсем не юморное, но я что-нибудь постараюсь рассказать…
- Если про плавающий якорь, - усмехнулся Коля, - то не надо.
- А что? – возразил Толик, забираясь к себе на верхнюю полку, - мы слышали всякие версии, давай, Лёха, трави теперь военно-морскую байку в нашу копилку.
- Ну давай, - рассмеялся я, - так сказать, рекламная пауза. Ходил значит, бороздил просторы Средиземного моря наш гидрограф. Ну типа вашего рыболовного траулера. Ходил три месяца и «гидрогафичил» все эти три месяца без перерыва на обед и без выходных. И вот пришла ему пора возвращаться домой в базу – в Крыму, неподалёку от Евпатория на озере Донузлав была там бригада кораблей... А тут как на зло на подходе к Эгейскому морю налетел на гидрографическое судно шторм. Сильный, хотя и непродолжительный. Ну, пока штормовали и боролись за живучесть, то уже у островов Северные Спорады боцман обнаружил, что во время шторма они потеряли якорь...
- Бывает, – с ехидцей прохихикал Толик с верхней полки, - давай трави дальше. Чем кончится мы знаем, но уж больно ладно у тебя получается.
- А корабль, как вам известно, чтобы из Средиземки очутиться в Чёрном море должен пройти двумя проливами - Дарданеллами и Босфором. А через проливы беззубым идти не только некрасиво, но и запретно – корабль должен быть полностью укомплектован. А где взять запасной якорь, тем более посреди Эгейского моря? Правильно, только в трюмах корабля и то – в разобранном виде. У каждого же корабля имеется аварийно-спасательный инвентарь в виде брусов, досок и прочего деревянно-прикладного барахла. А боцман тот ещё умелец был. Ну и с двумя матросами они быстренько смастерили из этих аварийно-спасательных дров нечто похожее на якорь, окрасили его кузбасс-лаком в радикально чёрный цвет и повесили в якорную нижу свой шедевр столярного искусства. Всё сделали чин по чину, даже якорь-цепь к нему завели, чтобы турки никакого подвоха не заметили. А те и не заметили, ну, наши и прошли без замечаний все проливы в Черное море. Заходят в базу. А швартоваться надо к стенке кормой, как все остальные корабли ошвартованы. На стенке, то бишь, на причале, стоит комбриг, экипажи других кораблей строгими строями, оркестр гремит на всю гавань – все встречают мореходов. Корабль проходит к своему месту, разворачивается кормой к стенке и даёт самый малый назад. Затем раздаётся команда:
- Отдать носовой!
Отдают носовой и якорь летит к воде. А он плюх в воду - и не тонет. Оркестр ах захлебнулся от такого нонсенса. Все встречающие стоят на причале смотрят на невиданное чудо и начинают потихонечку ржать. Вскоре вся гавань уже гоготала, заглушая маты и проклятия комбрига. Ну командир гидрографа вовремя сообразил, успел отдать второй носовой, нормальный – ну тот, который тонет. А первый ещё немного поплавал и тоже утонул – пока якорь-цепь его не утянула под воду.
- У нас ещё рассказывали, - смеясь вставил Коля, - что капитану судна было объявлено китайское предупреждение за утрату якоря и вручена почётная грамота за проявленную находчивость, а капитан порта с тех пор перестал вообще потреблять алкоголь.
- Ну вот, - рассмеялся я, - как полна русская земля нашими умельцами: и якоря варганить, и байки травить… А вы меня заставили ещё раз её повторить.
- Не страшно, - примирительно произнёс Анатолий, - шутка, повторенная дважды, становится понятней. Давай, Коля свою историю. Хочется погрустить и подумать. А то коньяк весь вышел. Тянет на раздумья и философию.
- Да, - вздохнул Николай, откидываясь спиной к стенке купе, - наша история с Викой не закончилась, да и не могла так просто окончиться. И продолжение её было действительно необычным. И ты, Толик, прав, когда сказал, что Санта-Барбара отдыхает. С того моего знакомства с Дюшей и нелепого расставания с Викторией, я теперь уже сам себя не понимал. И вообще - не мог осознать, что такое мы с Викой творим друг с другом. Скажу, что я обещание своё сдержал - в гости к ним больше не наведывался. И знаете почему? Да, потому что Виктория сама почти каждый день приходила ко мне: делилась новостями, помогала кое-что приготовить на кухне, что-то прибирала по дому и после этого согревала мою холостяцкую постель.
- Вот, блин, небывалые дела, - в недоумении произнес я, - а как же её Андрюша. Ведь бред какой-то.
– А Андрюша в это время находился на карантине. Нет, он не сидел постоянно дома, он работал не знаю точно где - в какой-то фирме то ли грузчиком, то ли охранником. Работал сутки через двое. К шести вечера уходил на работу и вечером следующего дня около семи приходил, не забывая забрать Димку из детсада.
- Прикольно, - донеслось с верхней полки, - один муж для души, другой – для тела. Какой-то гарем наоборот...
- Ну да! Наверное, - произнес Коля словно отмахиваясь от мухи, - ну вот. И получилась у меня такая приходящая полу- или недо-жена.
- Ха-ха, - зло рассмеялся Толик как-то нервно, - какая-то у вас получилась безнадёжная любовь, случка, ей Богу. А тебе самому не было противно что вы с Дюшей по очереди пользуетесь одной и той же женщиной.
- А ты знаешь? – Колино равнодушие было пугающим, - в тот момент мне как-то это было всё равно. На самом деле я сам себя не узнавал. В тот период я чувствовал себя подлецом Паратовым, который зло и отчаянно мстил, и унижал Карандышева через его невесту Ларису Дмитриевну. И вся вина Карандышева была в его кротости и беспомощности. Я ощущал себя Паратовым и мне это даже нравилось, чего уж греха таить, и ничего не мог с этим поделать. Презрев все нормы приличия и порядочности я, будто с цепи сорвался: словно пытался впрок насладиться ею, запомнить её во всех интимных подробностях, чтобы было потом что вспомнить.
- А вспомнить-то наверняка есть что? - хитро произнёс Анатолий.
- О да! - притворно закатив в глаза к верхней полке произнес Николай, - но не стану этим делиться. Ни с кем. Интереснее другое. Когда Вика пришла ко мне в следующий раз, то сказала мне:
- Ты очень понравился Дюше. Он сказал, что ты такой гордый, сильный, независимый и очень уверенный в себе.
- Ну это ты меня таким сделала, Викуся.
- Да, наверное, - ответила она и вновь одарила меня обжигающим взглядом своих зелёных глаз, - а ещё ты тоже сделал меня сильной и уверенной в себе женщиной. И теперь Дюша даже подумывает на мне жениться.
- О! Как неожиданно! Слушай, а это ведь нечестно – ты должна была мне первому ответить. Это я же тебе первый сделал предложение и сказал, что готов на тебе жениться!
- Дорогой, - и она меня снова погладила по щеке рукой, как тогда – в первый раз на площади Пяти углов, - ты только говорил, да рассуждал, что как было бы здорово, если бы мы вместе жили и завели ещё бы пару детишек. Ведь верно? Да? Но ты за всё это время мне так и не сказал: «Вика, а выходи за меня замуж».
- Ой, а что? Правда надо было так напрямую и сказать? - рассмеялся я, и тут же, подавив глупую улыбку, на полном серьёзе произнёс, - Виктория, я тебе делаю официальное предложение: «Выходи за меня замуж! Я обещаю тебе быть примерным и любящим супругом! Отныне и до конца дней, пока смерть не разлучит нас!»
На что Вика опять так же ласково, по-кошачьи улыбнувшись в ответ, спокойно ответила:
- Дорогой мой, ты немного опоздал. Во-первых, ты ещё женат. И не торопишься разводиться, да и я не тороплю, потому что не это сейчас главное.
- А что же? – выпалил я.
- А во-вторых, Дюша сделал мне официальное предложение, и я на него ответила согласием, так что ты опоздал, не обессудь…
На моём лице ещё блуждала растерянная улыбка, а внутри что-то оборвалось, неприятно затянуло под коленками и закололо в ступнях. Как же так получилось, что я опоздал? А может быть действительно, она себя вела подобным образом, что я, будучи уверенным в её верности, вбил себе в голову, что она будет любить только меня и в любой момент согласится выйти за меня замуж – это для неё предел мечтаний? А, может, это просто мне сам Бог не давал произнести эти судьбоносные слова, зная чем всё это может обернуться в будущем и желая заставить меня трезво задуматься: а стоит ли с Викой вообще выстраивать серьёзные отношения? В ту встречу нам обоим не понравилось, в какую сторону зашёл разговор. И у нас совсем ничего не получилось. И Вика ушла, а на прощание перед уходом она сделала неожиданное и приятное - оставила свой новый номер телефона. Теперь мы могли созваниваться и договариваться о встречах.
Но однажды она пришла без предупреждения запыхавшаяся. Не раздеваясь, прямо на пороге, она меня поцеловала и сказала:
- Я прямо из студии! Мне Катька по большому секрету проболталась и выдала важную для тебя информацию...
Продолжение следует.
© Алексей Сафронкин 2023
Спасибо за внимание! Если Вам понравилась история, то ставьте лайк и делитесь ссылкой с друзьями и знакомыми. Подписывайтесь на канал, что не пропустить новые публикации, а их будет ещё очень много.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.