Глава XXXIX. Кольбер
Кольбер не стал приглашать к себе д’Эпернона, а сам поспешил отправиться к нему.
— Герцог! — сказал он с порога. — У нас мало времени, поэтому позвольте мне упустить обычные приветствия и отвлечённые разговоры.
— Я слушаю вас, господин Кольбер, — сказал, кивая, герцог д’Эпернон.
— Человек, который изрядно подпортил вашу карьеру при дворе, капитан д’Артаньян, направляется в Париж, и будет здесь очень скоро.
— Разве он не погиб в Голландии? — спросил герцог, не высказывая никакого удивления и не проявляя никакого интереса.
— Нет, это был постыдный фарс, — ответил Кольбер. — Вполне в духе этих четырёх бунтовщиков. Фальшивая смерть, бегство за границу и государственная измена – такова последовательность действий этих бывших мушкетёров, возомнивших себя Бог знает кем.
— Что ж, это забавно, но не более того, — ответил герцог. — Какое мне до этого всего дело?
— Напомню вам, что если бы не этот самый д’Артаньян, два года назад вы были бы капитаном королевских мушкетёров, а нынче вы были бы уже, пожалуй, маршалом Франции, — ответил Кольбер.
— Я унаследовал от отца должность командира королевской гвардии и отнюдь не стремлюсь быть маршалом Франции, — холодно ответил д’Эпернон.
— Есть некоторая разница между гвардейцами и королевскими мушкетёрами, — ответил Кольбер. — Гвардия – это всего лишь армейская элита, а королевские мушкетёры – это ближайшие слуги Короля. Вспомните, что де Люинь был всего лишь камер-юнкером, дрессируя птиц для Короля, он стал начальником королевской охоты, и это дало ему титул коннетабля, что выше, чем маршал Франции! Де Сен-Мар был всего лишь главным конюшим, а стал просто Главным, фактически главным человеком во Франции!
— Вы хотите меня соблазнить судьбой де Люиня или де Сен-Мара? — расхохотался д’Эпернон. — Один из них умер от излишеств в возрасте сорока трёх лет, другого казнили в возрасте двадцати двух лет!
— Они упустили свои возможности, но каковы они были, эти возможности! — возразил Кольбер. — Впрочем, если мой разговор вам не интересен, у меня есть много других дел.
— Я не мстительный человек, — возразил д’Эпернон, — и мне не за что мстить д’Артаньяну, жив он или только прикидывается живым, погиб ли он, или только ловко разыграл всех. К дьяволу этого хитреца. Мне нет до него никакого дела. Меня не интересует прошлое.
— Я вас понял, господин герцог, вас интересует будущее, — ответил Кольбер. — Что ж, я могу обещать вам моё содействие в любых делах, которые у вас возникнут в будущем.
— Вот это уже разговор, — оживился герцог. — Итак, вы хотите отправить на тот свет д’Артаньяна, а взамен обещаете всё что угодно? Он вам так насолил?
— Он ещё не насолил мне, но может, — ответил со вздохом Кольбер.
— Насколько я могу доверять вашему словесному открытому векселю? — спросил герцог. — Слово дворянина?
— Если говорить об открытом векселе, то я должен обговорить условия, — ответил Кольбер. — Вместе с д’Артаньяном едут также граф де Ла Фер, барон дю Валон и аббат-шевалье д’Эрбле. Ни один из этих четверых не должен доехать до Лувра.
— Цена за ваши туманные обещания довольно велика, — усмехнулся д’Эпернон. — Почему же вы не велите вашим шпионам расправиться с этой четвёркой?
— Я уже не успею, — ответил Кольбер. — Кроме того, они не сделают это с должной аккуратностью. Необходимо, чтобы всё выглядело как простая случайность. Непредвиденная ссора. Неосторожные слова, дуэль, печальный результат.
— Дуэли, как вы помните, запрещены ещё эдиктом Короля Людовика III, и Его Величество Король Людовик XIV подтвердил и утвердил этот эдикт, — возразил герцог. — Вы подбиваете меня на преступление, караемое смертной казнью?
— Дуэль? Я сказал дуэль? — спохватился Кольбер. — Нет, что вы! Обычная стычка! Возбуждённые люди сгоряча выхватили оружие… Нечаянные удары… Такие обстоятельства могут служить основанием для снисхождения. А дуэль – это хладнокровно назначенный поединок. Кроме того, мы не можем себе позволить дуэль, ведь необходимо, чтобы эти четверо не доехали до Короля уже сегодня.
— А откуда вы знаете, что они уже сегодня направятся к Королю? — спросил д’Эпернон.
— Потому что я должен передать им приглашение на аудиенцию, — ответил Кольбер. — Я должен торопиться, но я постараюсь спешить как можно медленнее, чтобы, к несчастью, не успеть на встречу с ними.
— Мне кажется, вы в безвыходном положении, господин министр, — усмехнулся герцог. — В такой ситуации я мог бы требовать от вас что угодно. Уж не знаю, почему вы не можете допустить свидания этой четвёрки с Королём, но, по-видимому, причины у вас довольно весомые!
— Вы предпочитаете золото? — спросил Кольбер.
— Нет, я согласен на ваше обещание поддержки по карьерной линии, удовольствуюсь словом дворянина, хотя это дело мне не по душе, — ответил герцог. — Это дело мне не нравится, но, если уж говорить на чистоту, я скорее выберу в качестве союзников вас, чем этих четверых бывших мушкетёров.
— Что ж, по рукам! — обрадовался Кольбер. — Не берите слишком много людей, чтобы не вызывать подозрений, но и не ограничивайтесь малым количеством людей, поскольку эта четвёрка прекрасно владеет шпагой.
— Вы, кажется, берётесь меня учить тому, как улаживать подобные дела? — спросил д’Эпернон.
— Ни в коей мере! — ответил Кольбер. — Я целиком полагаюсь на вас, дорогой герцог.
Глава XL. Рошфор
Герцогиня де Шеврёз взглянула на часы. Уже час, как она ожидала графа Рошфора, но он не пришёл. Это было досадно, ведь она обещала Королю его помощь.
Авантюрист, как и многие дворяне тех времён, граф де Рошфор в этот момент был занят другими делами. Чтобы понять причину этого, расскажем немного об истории этого примечательного человека.
Граф де Рошфор в юном возрасте поступил на службу к кардиналу де Ришельё благодаря удачной выходке, в которой он взял в плен вражеского офицера, воспользовавшись его беззаботностью. Этот офицер, развлекавшийся со своей любовницей, был выслежен юношей и застигнут врасплох, когда при нём не было не только оружия, но и одежды. Прихватив оружие офицера, юный Шарль-Сезар Рошфор доставил этого офицера и его любовницу в Локат к своему военачальнику губернатору де Сент-Оне. Губернатор оценил подвиг юноши по достоинству, тем более что пленный офицер оказался лейтенантом по особым поручениям и в его захваченных вещах были найдены кое-какие вражеские секретные документы. Господин де Сент-Оне доложил о подвиге юноши кардиналу, который вызвал его к себе. Увидев, насколько молод юный Рошфор, Ришельё ещё более восхитился этим подвигом и решил взять юношу к себе в услужение в качестве пажа. Рошфор, восхищённый таким доверием, старался угодить своему благодетелю, вследствие чего постепенно превратился в доверенного человека, выполняющего самые деликатные поручения. Судьба Рошфора была бы счастливой и успешной, но на свою беду, его отец обзавёлся четырьмя сыновьями и парой дочерей от своей третьей жены, поэтому сын от первой супруги, скончавшейся при родах, не занимал его. Вот почему старший сын, Шарль-Сезар, не получил от родителя никакого капитала, и хотя кардинал по достоинству оценивал услуги Рошфора и довольно щедро вознаграждал его, на беду графа, этого не хватило для того, чтобы граф составил себе достойное состояние. И всё же постепенно граф становился заметным и важным сановником, незаменимым слугой великого кардинала, его правой рукой. Так, например, граф весьма охотно помогал Ришелье в пресечении заговоров, составляемых Королевой Анной, в том числе помогал скомпрометировать её в глазах Короля. Его деятельность была бы успешной, если бы не противодействие д’Артаньяна и его друзей. Однако после того, как мушкетёры отомстили его соратнице миледи Винтер за череду кровавых злодейств, совершённых ей, они разъехались по своим поместьям, не желая служить слабому и беспринципному Людовику XIV, который то настраивал мушкетёров де Тревиля на борьбу с гвардейцами кардинала, то наказывал их за эту борьбу. На королевской службе остался только д’Артаньян. С ним граф де Рошфор несколько раз вступал в поединок по делам кардинала, в которых они каждый раз оказывались волей судеб противниками, и всякий раз д’Артаньян в сражении с ним ранил Рошфора, но раны были лёгкие, Рошфор легко излечивался. Однако великий Ришелье вскоре умер, поэтому Рошфор лишился своего источника дохода. Отцовское наследство было слишком скудным, кроме того, отец, оскорблённый тем, что граф не слишком охотно делился своими доходами со своим родителем и с его сыновьями от третьей жены, лишил старшего сына, Шарля-Сезара, наследства, но не каким-либо особым распоряжением, а попросту передав все деньги и права на недвижимость своим младшим сыновьям. Впрочем, Рошфор всё же получил свой титул графа, что было, пожалуй, важнее денег.
Граф попытался найти себе нового суверена, обратившись к герцогу Орлеанскому, однако брат Короля слишком хорошо знал Рошфора как приспешника кардинала, к которому питал ненависть, поскольку кардинал всегда успешно раскрывал и пресекал все заговоры, составленные герцогом вместе с Королевой, герцогиней де Шеврёз и другими дворянами, вовлечёнными в их интриги. Вскоре умер и Король Людовик XIII, в стране воцарился хаос, поскольку слишком многие принцы и герцоги считали лишь себя достойными воспитывать юного Короля и, соответственно, занимать в государстве главную должность, следовательно, играть в нём главную роль.
Тогда Рошфор обратил своё внимание на герцога де Бофора, внука Генриха IV от внебрачного сына Короля и Габриэль д’Эстре, который в ту пору приобретал всё большее влияние вследствие неустойчивости королевского правления при юном Людовике XIV, когда власть формально принадлежала Королеве Анне, на самом же деле за неё сражались многие. К этим многим относились герцог Орлеанский, брат Людовика XIII и дядя Людовика XIV, принце Конде, Жан-Франсуа-Поль де Гонди, известный позднее как кардинал де Рец, герцог де Роан, брат герцогини де Шеврёз, Шавиньи, принц Конти и многие другие. Если бы не хитрость и чрезвычайная изворотливость кардинала Мазарини, назначенного ещё Людовиком XIII первым министром, то хаос, охвативший Францию, мог бы продлиться дольше и вызвать ещё более длительную и кровопролитную гражданскую войну. Мазарини сумел втереться в доверие к Королеве Анне настолько, что даже впоследствии вступил с ней в тайный брак. Со своими недругами и недоброжелателями он поступал так, как они того заслуживали, обманывая одних, подкупая других, уступая на время третьим, то покидая Париж и даже Францию, то въезжая в него с войсками, то вывозя Королеву и юного Короля из Парижа, то торжественно возвращая их якобы по единодушной просьбе парижан. Разбивая вражеские союзы и создавая собственные, Мазарини, наконец, укрепил власть Королевы Анны и Короля Людовика XIV, утвердившись в собственной власти над Королевой, тем самым подмяв под себя всю Францию. После этого Мазарини стал расправляться со своими врагами и недоброжелателями, в результате чего герцог де Бофор оказался в тюрьме, вследствие чего Рошфор вновь лишился своего покровителя. Некоторое время и сам Рошфор провёл в Бастилии, поскольку Мазарини считал его своим врагом, однако, вскоре ему удалось бежать, после чего Рошфор содействовал также и побегу герцога Бофора из крепости, в которую он был заключён. Освободившемуся герцогу де Бофору вскоре удалось помириться с Мазарини и с Королевой Анной, он даже получил под своё командование морские силы Франции, однако, как мы помним, он погиб при вылазке из крепости Кандии, чем закончилась его яркая, но беспорядочная жизнь. Рошфор вновь остался без покровителя и на этот раз предложил свои услуги Мазарини, который, наконец, оценил его ловкость и преданность каждому новому хозяину. Смерть Мазарини вновь оставила Рошфора без суверена, однако, к этому времени он уже успел составить себе относительно неплохой капитал, поэтому уже не стал искать себе нового хозяина. Однако, со временем капитал почти иссяк. Граф не хотел служить Королю, поскольку, как он понимал, подобная служба не могла привести достаточного дохода, так как дворян, готовых служить Королю было слишком много, а оплачивать подобную службу было поручено Кольберу, который славился чрезвычайной скупостью. Кроме того, услуги, которые мог предоставлять Рошфор, были услугами особого рода, он был специалистом по слишком деликатным поручениям, суть которых состояла в устранении неугодных лиц или реже в защите угодных людей, а также в том, чтобы тайно что-то узнать или секретно что-либо кому-то сообщить. Иными словами, профессией Рошфора было шпионство и заговоры, Рошфор не считал возможным предлагать свои услуги подобного рода Его Величеству, в чём, вероятнее всего, он сильно заблуждался, ведь шпионы и заговорщики всегда нужны, и люди этой профессии никогда не останутся без работы. Так или иначе, граф решил искать источники дохода на стороне более обездоленной и, следовательно, как он полагал, более щедрой. Так судьба свела графа Рошфора с Карлом Лотарингским.
Именно встреча с Карлом Лотарингским помешала графу Рошфору явиться на назначенную встречу к своей кузине герцогине де Шеврёз. Таким образом, герцогиня была лишена возможности оказать какую-либо помощь графу де Ла Фер и его друзьям. Впрочем, она в большей степени огорчалась тому, что, быть может, она разочарует Короля. Герцогиня не была сентиментальной настолько, чтобы убиваться по причине невозможности спасти бывшего любовника Арамиса, хотя в отношении возможности гибели графа де Ла Фер она почти была огорчена. Мы говорим об этом «почти», что было бы слишком мало для любой нормальной женщины, но для такой женщины, как герцогиня де Шеврёз, почти огорчиться означало слишком много.
Глава XLI. Герцог д’Эпернон
Герцог стремительно зашёл в казарму гвардейцев.
— Восемь лучших фехтовальщиков за мной быстро, при шпагах, на лучших коней и за мной! — распорядился он.
Лейтенант указал пальцем на себя, затем на семерых гвардейцев по своему выбору поочерёдно, выбранные гвардейцы молча вместе с ним последовали приказу герцога.
Через пять минут кавалькада направилась к северо-западным воротам Парижа.
— Лейтенант де Фолльвилль, мы должны защитить Короля от четырех государственных преступников, — сказал герцог. — Но мы не будем их арестовывать, поскольку их следует убить, всех четверых.
— Просто так взять и убить? — спросил лейтенант.
— Мы должны представить всё как случайная стычка, — ответил герцог. — Задание всем. Придумайте любые поводы для ссоры, включая что угодно. Насмешка, неловкий вопрос, грубый тон, неподобающая одежда, годится всё, что угодно.
— Можно крикнуть, что узнал бывшего любовника своей жены, — подсказал лейтенант.
— Годится, — согласился герцог, — только придумайте заранее какое-нибудь имя и выкрикните его, тогда прохожие будут меньше обращать внимания. Ещё лучше для начала изобразить дружескую встречу, и только лишь затем сделать вид, что произошла ссора. В таких случаях точно никто не будет вмешиваться. Если они не будут отвечать, надо говорить: «Мишель, дорогой, ты не узнаёшь своего друга Жан-Поля?» Или что-то подобное.
— Поскольку их только четверо, подобная стычка будет позором для нас, — сказал лейтенант. — Если же от нас в сражении будут участвовать только четверо, тогда в стычке не обязательно погибнут все они.
— Я это предусмотрел, — ответил герцог. —Четверо из вас будут сражаться, четверо других должны заранее зарядить свои мушкеты. После того, как ваши противники вынут из ножен шпаги, каждый из второго ряда должен наметить себе цель и выстрелить при первой возможности. Не промахнитесь, господа гвардейцы! Второго залпа не будет, это слишком привлечёт внимание к инциденту. Впрочем, если хотя бы двое из ваших противников будут ранены, дальше остаётся лишь добить всех шпагами. Надеюсь, такой план не вызывает у вас возражений? Напоминаю, что нам следует уничтожить врагов Его Величества! Поручение особой важности. Вы же не задумываясь используете численное преимущество на полях сражения? Так вот перед нами будет враг. Уничтожить беспощадно, никаких переговоров о сдаче. Но сделать это аккуратно, под видом случайной стычки.
После этих слов один молодой гвардеец в заднем ряду презрительно поморщился, поскольку ему не нравилась затеянное поручение. Однако он смолчал, так как был на службе.
— Итак, лейтенант де Фолльвилль, вы и эти трое будут сражаться на шпагах, — сказал герцог, указывая на тех, кто ехал впереди. — Остальные четверо заряжайте мушкеты. Вы поедете сзади, отстаньте на три лошадиных корпуса.
Молодой человек повиновался и зарядил свой мушкет.
— Вон они, я их вижу! — сказал, наконец, герцог. — Вы знаете, что надо делать, а я подъеду к вам, если возникнут какие-то проблемы. Пока что действуйте без меня. Марш, марш!
Действительно, в этот момент д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис появились на Храмовой улице вблизи пересечения её с улицей Повлиз. Неожиданно для них навстречу им выехала кавалькада из семи гвардейцев, возглавляемая, кроме того, лейтенантом.
— Похоже, что это капитан мушкетёров д’Артаньян! — воскликнул лейтенант.
При этих словах молодой гвардеец в арьергарде вздрогнул и внимательно вгляделся в лица встречных всадников.
— Лейтенант де Фолльвилль! — воскликнул д’Артаньян. — Рад вас видеть!
— Я раньше слышал, что вас убили в боях с Голландией! — ответил лейтенант. — А вы, как я теперь погляжу, по-видимому, обычный дезертир?
После этих слов на скулах д’Артаньяна заиграли желваки, однако, он сдержался и взглянул в лицо Атоса, глаза которого сказали: «Это провокация, держите себя в руках, друг мой».
— Я всего лишь получил отпуск на время от самого Короля, — ответил д’Артаньян миролюбивым тоном.
— Отпуск во время сражения дают только больным, раненым или трусам! — ответил лейтенант. — Причем, трусов отправляют на ближайшую осину!
— Вы правы, Фолльвилль, — согласился д’Артаньян. — Но в моём полку трусов не было, а я был ранен столь серьёзно, что меня увезли с поля боя без чувств и без малейшей надежды на то, что я выживу.
— Да что вы ему объясняете? — спросил Портос, не выдержав подобной перепалки. — Здесь прозвучало одно слово, которое требует объяснений!
— Портос, друг мой, дайте старым сослуживцам спокойно обменяться новостями, — сказал Атос, беря Портоса за руку. — Наши хорошие друзья имеют право на пару-другую вопросов, не так ли?
— Друзья? — недоверчиво переспросил Портос, который уже собирался положить правую руку на рукоять шпаги, но сдержался. — Ну, если друзья, пусть поболтают.
— Может быть друзья, — продолжал лейтенант, — а может быть и нет. Для этого нам следовало бы кое-что прояснить.
— Господа, вы, безусловно, зададите нам множество вопросов, но чуть позже, — сказал Атос. — В настоящее время мы спешим по неотложным делам.
— А я считаю самым неотложным делом выяснение обстоятельств вашего исчезновения с поля боя, — не унимался лейтенант.
— Мы представим вам их в письменном виде, — вмешался Арамис. — Господа, мы спешим по государственным делам, поэтому всякий, кто нас задерживает, рискует предстать перед королевским трибуналом.
— Чёрт побери, этот угроза? — воскликнул лейтенант.
— Ничуть, господа, это лишь предупреждение, — спокойно ответил Арамис.
— Да они смеются над нами! — закричал Фолльвилль, вытаскивая шпагу из ножен.
Это его движение послужило знаком для остальных троих гвардейцев из первого ряда, и ещё три шпаги мгновенно были извлечены из ножен и направлены против д’Артаньяна и его друзей.
В этот момент Арамис стремительно выехал вперёд и встал боком, заслоняя троих своих друзей.
— Какая жалость, господа, что я связан обетом! — воскликнул он. — Мне очень жаль, но я не могу обнажать шпагу против соотечественников без надобности, и мне кажется, что такой надобности нет. Я предлагаю обсудить ситуацию спокойно, без излишней горячности. Господа, ведь вы не хотите нарушать королевский эдикт?
— Господин святоша, если вы не ответите за свои слова со шпагой в руках, тем хуже для вас, поскольку мы не давали обета не обнажать оружие против предателей! — воскликнул лейтенант и выразительно посмотрел на троих гвардейцев, обнаживших шпаги, но не торопящихся их применить.
— Мне кажется, я узнал этого священника! — воскликнул один из гвардейцев. — Этот негодяй делал неприличные предложения моей супруге!
— Судя по вашему лицу, милейший, сомневаюсь, что ваша супруга настолько хороша, чтобы я на неё соблазнился, — ответил Арамис. — Впрочем, если вопрос стоит о чести дамы, я, пожалуй, нарушу свой обет. Тогда вы – мой!
— Слава Богу, мы, наконец, дерёмся! — воскликнул Портос, вытаскивая шпагу. — А то я было решил, что дело так и кончится наглой болтовнёй этих зарвавшихся молокососов!
— Прошу вас спешиться, господа! — воскликнул Атос. — Двоих из вас приглашаю поговорить со мной языком шпаги!
— Мы убьём вас, не покидая сёдел! — ответил лейтенант. — Шпаги к бою!
— Что ж, тем лучше, канальи! — воскликнул д’Артаньян. — Сейчас я заставлю вас проглотить ваши слова и для верности проткну вам горло, чтобы больше вы никогда не оскорбляли честного офицера!
После этих слов лейтенант и четверо гвардейцев как по команде набросились каждый на своего противника. Д’Артаньян мгновенно отбил шпагу лейтенанта и тем же самым движением вонзил свою шпагу в горло Фолльвиллю на треть её длины. Атос выбил шпагу у своего противника и пронзил насквозь ему правое плечо. Портос ударил шпагой своего противника с такой силой, что тот вылетел из седла и, ударившись головой о мостовую, остался лежать без чувств. Арамис ударил винтовым движением по шпаге своего противника так ловко, что она взлетела вверх, после чего он поймал её за рукоятку и приставил обе шпаги к груди обескураженного гвардейца.
В этот момент из-за спины этого гвардейца прозвучал мушкетный выстрел, сбивший шляпу Арамиса, после чего друзья услышали крик: «Берегись!»
Затем прозвучали ещё три выстрела, почти одновременно. Один из выстрелов срезал ухо коню Портоса, другой оцарапал висок Атоса. Стало ясно, что четверо других гвардейцев разрядили свои мушкеты. Но четвёртый выстрел был направлен в другую сторону. Вместо того, чтобы стрелять в д’Артаньяна, четвертый гвардеец выстрелил в руку одного из своих товарищей, а в лицо другому кинул свою шляпу, что и было причиной их промаха.
— Что вы творите, Перрен? — воскликнул гвардеец, хватаясь за раненную руку, из которой выпал мушкет.
— Никто не застрелит моего отца предательским выстрелом из-за спины! — воскликнул Франсуа Перрен.
— Франсуа, сын мой! — воскликнул д’Артаньян. — Обними же меня!
— Господа, сдавайтесь, — спокойно сказал Атос. — Отдайте нам ваши шпаги и мушкеты!
Действительно, из четвёрки нападавших один был убит, другой тяжело ранен, третий лежал на мостовой без чувств, четвертый обезоружен. У четверых оставшихся мушкеты были уже разряжены, кроме того, Франсуа перешёл на сторону мушкетёров, поэтому гвардейцев теперь было теперь трое против пятерых. Понимая бессмысленность сражения, они побросали шпаги и мушкеты. Франсуа спокойно собрал их, а также шпагу лейтенанта и шпагу лежавшего без чувств гвардейца, а весь собранный арсенал передал Портосу.
— А теперь, господа, я хочу знать, по чьему приказу вы на нас напали, — сказал д’Артаньян.
— Это была случайная стычка, — ответил один из гвардейцев. — Её затеял лейтенант Фолльвилль, на нём и лежит вся ответственность. Мы же просто выполняли его приказ, вы сами видели!
Д’Артаньян взглянул на Франсуа, который отрицательно покачал головой.
— Хорошо, разберёмся позже, — сказал д’Артаньян. — Ступайте в казармы. Ваши шпаги останутся у нас.
В этот момент из-за угла выехал герцог д’Эпернон.
— Что это значит? — воскликнул он. — По какому праву вы разоружили моих гвардейцев? Немедленно верните им их шпаги!
— Эти господа нарушили королевский эдикт, — спокойно ответил д’Артаньян. — Их шпаги им возвратит военный министр Ле Телье по указу Короля Франции, если Его Величество сочтёт возможным простить их.
— Да как вы смеете? — воскликнул д’Эпернон. — Эти люди подчиняются только мне!
— Это упрощает нашу задачу и даёт ответ на вопрос, по чьему распоряжению они на нас напали, — ответил д’Артаньян. — Надеюсь, герцог, ваша шпага при вас? И если уж вы столь снисходительны к нарушениям королевского эдикта, мы можем обсудить этот вопрос с иной аргументацией?
— Что вы смотрите, болваны? — обратился д’Эпернон к своим гвардейцам. — Хватайте их и убейте!
— Мы побеждены в честной схватке, — сказал один из гвардейцев, — если можно назвать честной нападение восьмерых на четверых. Дело закончено. Мы не будем нападать на этих дворян, которые могли бы убить нас, но не сделали этого.
— Предатели! — прохрипел д’Эпернон. — Вы отправитесь на гауптвахту, если не подчинитесь мне и не арестуете этих четверых!
— Господин герцог! — воскликнул один из гвардейцев. — Я всю жизнь честно служил Королю, и никто никогда не имел оснований назвать меня предателем. Вся сегодняшняя авантюра больше попахивает предательством, но я согласился на неё, видя в вас своего начальника. Ваше оскорбление освобождает меня от обязанности служить вам, и поэтому я вызываю вас на дуэль в связи с тем оскорблением, которое вы мне нанесли.
— Ты с ума сошёл, де Планш! — воскликнул д’Эпернон. — Я велю тебя повесить!
— Господин дю Валон, прошу вас вернуть мне шпагу! — обратился де Планш к Портосу. — Слово дворянина: я не обращу её против вас и ваших друзей.
Портос взглянул на Атоса и, получив от него одобрительный взгляд, вернул гвардейцу его шпагу.
— Прошу вас продолжить ваш путь, господа, — сказал де Планш. — У меня осталось одно дело, с которым я сам справлюсь.
Д’Артаньян кивнул и все пятеро, включая Франсуа, поскакали к Лувру.
Глава XLII. Рошфор и Карл Лотарингский
Граф Рошфор встретился с Карлом Лотарингским во дворце Анны Марии Луизы Орлеанской, герцогини де Монпансье, ибо мы не можем назвать её роскошное жилище домом. Эта герцогиня была, пожалуй, самым активным участником фронды, но теперь она отошла от дел, или успешно делала вид, что перестала интересоваться политикой. Она принадлежала к тому сорту дам, которую легче было бы убить, чем отучить совать нос в чужие дела, и, тем более, перестать интриговать. К тому же сорту людей относилась и известная нам герцогиня де Шеврёз.
Карл был принят в этом дворце как любой оппозиционер, поскольку герцогиня осталась недовольной своим поражением в делах Фронды. Впрочем, она сообщила Карлу, что нисколько не интересуется политическими делами, поэтому предоставляет для переговоров большой зал, где собеседников никто не сможет услышать, поэтому они могут вполне свободно общаться на любые темы. Сама герцогиня при этом сообщила, что она запланировала на этот вечер поездку к своему другу, шевалье де Лозену, поэтому весь дворец она предоставляет Карлу распоряжаться в её отсутствие во дворце, как если бы он был его хозяином.
— Граф, я слышал, что вы не прочь вступить в союз с каким-нибудь французским вельможей, — начал осторожный Карл.
— Герцог, вы можете выражаться точнее, не рискуя оскорбить меня, — ответил Рошфор. — Я, как вы знаете, не богат, поэтому всегда искал хорошо оплачиваемой службы у знатного и богатого дворянина. Я служил великому кардиналу Ришельё, я служил также и герцогу де Бофору, исполнял деликатные поручения для кардинала Мазарини. Мои услуги оплачивались большей частью относительно щедро только великим Ришельё, поскольку де Бофор был небогат, а Мазарини был предельно скуп. Поэтому я и сейчас не отказался бы вступить в союз, как вы это называете, но я бы предпочёл назвать это службой, поскольку союз основан на политических или иных интересах, тогда как служба предполагает подчинение в обмен на приличное жалованье.
— Что ж, благодарю за откровенность, граф, — сказал Карл. — Я располагаю и средствами, и желанием достойно оплачивать ваши услуги.
— Прекрасно, — ответил граф. — Осталось выяснить, в чём они будут состоять.
— Я предполагаю предпринять усилия для возвращения себе Лотарингии, имея в виду достаточный суверенитет над этими территориями, возвращение права содержать собственную армию для обеспечения личной безопасности и для поддержания порядка и послушания на этой территории. Разумеется, я также планирую вернуть права на доходы от налогов, собираемых в Лотарингии и в Эльзасе, а также иные права, которые герцоги Лотарингские традиционно имели на этих территориях.
— Ваша мысль понятна, а желания объяснимы, — согласился Рошфор. — Однако я не вполне осознаю методы решения вашей проблемы, а также не вижу пока в этой деятельности своей роли, ведь для решения этих задач нужно влияние на Его Величество, чего у меня никогда не было, и, тем более, нет сейчас, и не предвидится в будущем.
— Этот вопрос, по счастью, имеет решение, — сказал герцог. — Но прежде, чем излагать вам мои планы, я должен заручиться вашим согласием, поскольку, как вы понимаете, одно дело – делиться планами с союзником, а совсем иное дело – раскрывать свои планы лицу постороннему. Если вы дадите согласие, мы обсудим детали этого дела.
— Итак, у вас имеется план, я это допускаю, но я пока не услышал ответ на вопрос о том, в чём могут состоять мои обязанности? — спросил Рошфор.
— Дело чрезвычайно просто, — ответил Карл. — Для решения моих проблем мне потребуется встретиться с одним дворянином даже если он сам не пожелает участвовать в этой встрече и убедить его поучаствовать в этом деле даже в том случае, если он не сочтёт для себя это целесообразным. Далее вследствие моих усилия, направленных на то, чтобы этот дворянин обладал достаточной властью для решения моих проблем, он приобретёт эту власть, которая может оказаться достаточной и для того, чтобы отказаться выполнять свои обязательства по отношению ко мне. На этот случай мне потребуется человек, который мог бы убедить его выполнять взятые на себя обязательства.
— Вы хотите совершить государственный переворот, монсеньор, — ответил Рошфор. — При этом вы, очевидно, понимаете невозможность самому занять французский трон, и поэтому опасаетесь, что лицо, занявшее его, не пожелает считать себя обязанным вам, поэтому ваши усилия окажутся напрасными?
— Это звучит удивительно, но методы, на которые я рассчитываю, отнюдь не предполагают никакой шумихи, и даже, я бы сказал, никакого государственного переворота, собственно говоря, не будет, — возразил герцог.
— Это звучит чрезвычайно фантастически, герцог, — ответил Рошфор. — Кроме того, если вы правильно поняли моё описание моей ситуации, вы должны были бы понять, что в мои планы входит слегка увеличить моё состояние, однако, я ни коим образом не планирую участия в каких-либо авантюрах, которые могли бы привести меня на эшафот.
— Как я понимаю, мы не договорились, — сказал Карл с печалью. — Быть может после того, как моя задумка увенчается успехом, я смогу предложить вам безопасную службу в моём герцогстве, которая бы не нарушала ваших принципов.
— Это вполне возможно, герцог, но вы напрасно потчуете меня несбыточными обещаниями с целью заручиться моим молчанием, — ответил граф. — В любом случае о нашем разговоре я не собираюсь рассказывать кому бы то ни было, вы можете быть совершенно спокойным на этот счёт.
— Хорошо, граф, — ответил герцог. — Быть может, вы порекомендуете мне кого-либо из своих знакомых для этого деликатного дела?
— Во Франции полно негодяев, герцог, поэтому вы легко найдёте себе помощников, — ответил граф. —Я не в восторге от нашего Короля, но поражение во Фронде научило меня тому, что всякие иные претенденты на французскую корону уступают законной власти во всём. Поэтому я рекомендую и вам также смириться со своей долей, которая не так уж плоха. А теперь позвольте откланяться.
— Желаю удач, граф, — ответил герцог. — Желаю вам найти достойного суверена и разбогатеть на службе ему.
Рошфор поклонился и покинул дворец герцогини.
Теперь я предлагаю нашим дорогим читателям перенестись в одну из маленьких комнат этого дворца. Здесь среди дорогих ковров на очаровательной кушетке восседала герцогиня Монпансье. Она внимательно прислушивалась к звукам, доносившимся из слухового канала, специально устроенного таким хитроумным способом, что через него можно было услышать самый малейший звук из переговорного зала. Таким образом, она услышала весь разговор от первого слова до последнего.
— Как интересно! — сказала она себе. — Карл Лотарингский замышляет заменить Людовика на кого-то другого и надеется сделать это эффективно и незаметно! Кто же кроме герцога Орлеанского может нынче претендовать на французский трон? Но ведь он не вакантен! Трон освободится лишь со смертью Короля, чего не предвидится! Я должна разгадать этот ребус!
После этого герцогиня, как и обещала, поехала к своему сердечному другу шевалье де Лозену.
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
Также по теме см. «Мемуары Арамиса»