Дни шли за днями, Урсула вредничала, не приходила мурчать, и совсем перестала мне сниться. Всё в знак протеста против Фортуши в нашей жизни. К тому же, они постоянно воевали. Нет, больше никто никому носов не царапал, но рычание, шипение и возмущение были в наличии. Урсёна не желала делить свою Двуногую ни с кем, и всячески это демонстрировала.
Так что и я смирилась с тем, что больше не увижу бупательный нос и умные глазищи там, где могу с ней прямо взять и поговорить. Но в один воистину прекрасный вечер я решила лечь спать пораньше, и закрылась с моей врединой. Урсула легла рядышком. Не на кровати, а возле неё, на полу, как она с некоторых пор повадилась. Словно говоря мне: «Раз Эту на кровать пустила, я тут больше не сплю!»
Вредина — она и есть вредина. Однако, она не просилась наружу, и спокойно устроилась. А как только меня окончательно сморило, я почувствовала запах ежевики и листвы после дождя. Я замерла посреди «нашей» поляны, принюхалась к воздуху сновидения, и так и встала прямо в начале. Хотя неизменная деревянная копия кресла и даже стол, на котором лежали тарелки с вкусностями, меня уже ждали. Мне это совершенно точно снится, но так и хотелось спросить, а не снится ли мне, что ко мне в сон пришла Урсула. Но спустя пару мгновений я услышала голос нетерпеливой вредины:
— Так, ты чего там стоишь! Кто тебя знает, когда ты обратно спать перестанешь, у тебя же день без работания, выкотной. Так что иди сюда, а не стой там!
Ну, раз зовут, значит точно хотят видеть и разговаривать, правда? Я быстрым шагом прошлась по поляне, и села в кресло.
— Ты же на меня обиделась, — говорю ей. — За Фортушу. Не мурчишь, рычишь, гладить себя не даешь…
— Ну, во-первых, гладить — даю. А во-вторых, ну обиделась, твою Туну давно пора кому-нибудь отдать, чтобы нам не мешала! Но Бозя тоже против. И вообще, обиделась, не обиделась, ты все равно моя! Моя же? — Урсёна устремила на меня внимательный взгляд желтых глаз. Сегодня она была самого обычного урсульего размера, но от того ничуть не менее прекрасна.
— Твоя, Фортушина, и Бози, — проворчала я. — Я на части не делюсь, я же не твоя котиная вкусняшка.
— Не, кусняшки мы едим! — подтвердил Урсулин. — А тебя только кусаем иногда. Чуть-чуть. Чтобы не больно. Но я не про то тебя говорить звала! И ссориться еще и тут отказываюсь. Я лучше Туне потом шерсть уменьшу, а то что она такая размохнатистая стала, даже меня обогнала!
— Оставь в покое Форточку, она дружить хочет. Играет с тобой, уши вылизывает, а ты…
— А я всё помню! И зубы её на носу у Грозного всё еще вижу! — Урсула распушилась и топнула лапой, очевидно, подражая мне. — Но я все равно не про Туну говорить хочу. Пусть она и странная, и трогает мои уши своим тунским языком. Ты слушать свою кошку будешь? А то скучаю, скучаю, а как выслушать!..
— Я вся — внимание, мохнатая ты шантажистка, — проворчала я, поднимая руки вверх в жесте «сдаюсь».
— То-то же! — обрадовалась Урсула, тут же обвив передние лапки хвостом. — Я пришла спросить. Вот есть Сенье, есть Бота. А какие имена у тех осветлений, когда ты работанием занимаешься?
— А ты до семи-то считать умеешь, вредина? — вопросом на вопрос ответила я. А то не запомнит ведь.
— Я пока умею до сколько лап у меня, противной и у Бози, всех вместе, — тут же гордо доложила Урсула. — Но если ты будешь учить, я больше смогу! Так что ты учи. Будешь же? — она с надеждой заглянула мне в глаза, едва не ткнувшись носом в рот. Как Урсула оказалась у меня на коленях — знала только она сама. Впрочем, это она создает эти сны, верно?
— Это до двенадцати, выходит. Ну… посчитай-ка мне эти ягоды ежевики? — я положила перед мохнатым носом ровно семь ягод. Потом моргнула, и две из них стали малиной. Я вопросительно посмотрела на Урсёну.
— А это чтобы выкотные отличались от тех, когда ты работанием своим страдаешь, — гордо пояснила Урсёна. — Одна лапа моя, две лапы мои, три лапы мои… — начала она считать. — Четыре лапы мои, четыре мои и одна бозина…
— Это пять, Урсула, — поправила я. — А вместе?
— Четыре мои и три Бозины! — быстро ответила она, и возмущенно распушилась. — Ну не знаю я, как оно правильно называется. Я знаю только до четырёх, ну теперь пяти, а остальные не знаю. И как они все вместе называются тоже не знаю!
— Ну, поздравляю тебя, Урсёна, ты научилась считать, не зная названий цифр. И да, то, что используется для счета — это цифры. А ты умеешь считать до двенадцати. После пяти идёт шесть, а после шести семь. И такая семидневка называется неделей. Запомнишь? — чувство было, как будто учишь любознательного, но очень вредного и нетерпеливого ребёнка. Только с лапками. И от того, что она не выдержала и пришла с этим ко мне, становилось как-то тепло.
А Урсула посмотрела на меня большими глазами, и с удивлением в голосе переспросила:
— То есть у меня правда получается учиться всякому двуногому?
— Конечно, получается. А как иначе? — подтвердила я.
— Запомню! — Урсёна потерлась мордочкой об мою руку. — Где Бота и Сенье — это Деля, и в нёй семь осветлений, по-вашему — дней. Все правильно?
Можно было бы её поправить, чтобы она не коверкала слова, но если ей так нравилось и было проще запоминать — кто я такая, чтобы расстраивать мою кошь? Так что я ответила:
— Конечно, правильно. Ты молодец! — и наградой мне было громкое счастливое урчание кошки, которая что-то поняла.
— А другие осветления как зовутся? Расскажи! — тут же потребовала она. — А то ты щас как проснешься, и я ничекошеньки не узнаю!
Я вздохнула.
— Слушать меня надо, ушами своими пушистыми. Не только во сне, а всегда. Это я тебя не понимаю, а ты-то понимаешь всегда! Ну да ладно. Смотри. Сначала идёт понедельник, потом вторник, среда, четверг и пятница. Некоторые дни похожи по названиям на цифры, так оно и должно быть. Учи теперь, что ли.
— А! — Урсула от эмоций даже слегка покогтила мне ноги. — Получается, осветление, когда Туна кусала Грозного — это был Торник! Теперь буду знать!
Но я не успела удивиться, как въедлива урсулья память. Потому что меня поцеловали в нос, и я проснулась. А Урсёна, оказавшаяся на кровати, тут же удрала. И почему-то я была уверена: не просто так, а в поисках Форточки.
Возможно, вам будет интересно:
И способ не потерять нас с кошками в океанах ленты Дзена: