Анастасия Сергеевна родила дочь поздно — в 46 лет. Несколько лет безрезультатных попыток, и вот чудо — забеременела. Девочку назвали Аней. Она росла озорным и любопытным ребенком, любила мультики и плюшевых собачек. Родители души не чаяли в маленькой Ане, растили ее в тепле и заботе. Но на третий годик ее жизни в семье произошла страшная трагедия.
Ушел из жизни отец девочки — Алексей Геннадьевич. Мужчина скончался от инфаркта, не дожив до своего 50-летия всего пару месяцев.
Немолодая вдова долго скорбела по мужу. Смыслом ее жизни осталась одна только Анечка, на детской психике которой серьезно сказалась потеря любимого папы. Малышка закрылась в себе и еще долго ни с кем не разговаривала. Анастасии Сергеевне пришлось даже отвести ребенка к детскому психологу. Да и самой женщине, как ни крути, требовалась поддержка специалиста: нужно было скорее пережить утрату и жить дальше...
Спустя время Анастасия Сергеевна познакомилась с Григорием Альбертовичем. Мужчина вот уже несколько лет работал в их организации и никак не мог свести глаз с деловой Анастасии. Знал только, что замужем была, вот и не подходил. Григорий оказался человеком порядочным, честным; мужик из него был покладистый и трудолюбивый.
Так у Анастасии Сергеевной, заведовавшей цехом, завязался с подчиненным служебный роман, который со временем перерос в предложение руки и сердца. Женщина, не раздумывая, согласилась. Все-таки маленькой Анечке нужен был папа, пример заботливого и ответственного мужчины, и Григорий Альбертович прекрасно подходил для этой роли. С Аней у них выстроились теплые, дружеские отношения. Девочка охотно приняла нового члена семьи, а со временем и вовсе начала называть его папой.
Родители ни в чем не отказывали девочке, кроме одного: Анечка мечтала о собаке. Она с грустью и завистью смотрела на других деток, гулявших с самыми разными собачками, и долго упрашивала подарить ей крохотного щеночка, любого, лишь бы был. И если Григория Альбертовича трогали слезы Ани, то мама была непреклонна. Анастасия Сергеевна наотрез отказывалась приносить в квартиру «шмоток шерсти на лапах»: боялась за дорогущий ремонт.
Вплоть до своего 13-летия Аня грезила тем, что однажды она все же уговорит маму или же сама заведет пушистого друга, как только съедет от родителей.
Время стремительно бежало, и вот пожилая пара вышла на пенсию, чтобы все свое время уделять подрастающей Ане. Посоветовавшись с супругой, Григорий Альбертович решил приобрести загородный дом. Все-таки возраст у него с женой подходил: с каждым годом все больше хотелось скрыться от столичной суеты и шума, уехать в пригород, заняться посадкой цветов и огорода.
Григорий Альбертович мечтал о собственном тракторе и теплице, а Анастасия Сергеевна грезила большим цветущим садом, который она посадила бы прямо под окнами. Да и Анечка не была против уехать из родного города: в школе у нее все равно не получалось завести подруг, а тут, в деревне, люди простые, того и гляди повезет найти общий язык.
Семья переехала в большой загородный комплекс ближе к июню, сразу же, как Аня закончила шестой класс. Теперь у девочки была куча свободного времени, чтобы освоиться на новом месте и познакомиться поближе с соседями-одногодками.
Сам дом вызывал в Ане неподдельный восторг: высокое двухэтажное сооружение из выкрашенного в белый цвет кирпича с чердаком и просторным задним участком, где можно было резвиться с мячом и скакалкой.
— Анечка! Ты где? — со стороны выездной калитки раздался голос отчима, хлопнувшего дверью машины. — Беги скорее наверх! Я все твои вещи принес! Нужно их как можно быстрее разобрать, иначе не успеем на озеро сходить!
Девочка ахнула и ринулась в сторону дома, перепрыгивая через не выкорчеванные корни. Она в три прыжка перебежала лестницу и пошагала прямо по коридору.
Ее светлая комната, выкрашенная в бежевый цвет, встретила маленькую хозяйку солнечными бликами и пылинками, летавшими по воздуху. У маленького окошка — груда сброшенных сумок и мусорных пакетов, в которых семья предпочитала перевозить вещи.
Девочка рухнула коленями на пол и принялась в спешке открывать чемоданчик, как вдруг заметила шевеление в одном из боксов. Аня удивилась: она не помнила, чтобы у нее была такая коробка. Девочка вздрогнула от неожиданности: круглая полосатая крышка подпрыгнула, а внутри раздалось непонятное сопение.
Не веря глазам, Аня приоткрыла коробку и удивленно распахнула рот. Внутри был крохотный белый щенок, который, при виде новой хозяйки, жалобно заскулил и попросился на ручки. Девочка осторожно прижала малыша к груди и почувствовала, как по ее красным щекам текут слезы счастья.
За спиной послышался кашель отчима. Аня обернулась, сморгнув пелену слез. На пороге Григорий Альбертович обнимал Анастасию Сергеевну за худощавые плечи. Женщина сама удивлялась не меньше дочери, однако, в отличие от ребенка, она не была в восторге от милейшего создания в детских ручках.
— Я так подумал, мать, — подал голос отчим. — Анька у нас одна любимица, никого у нас больше нет. Я в детстве тоже о собаке мечтал, знаю, каково это. Пусть у нее будет тот, о ком она сможет заботиться. Все-таки хорошо это, когда дети животных любят. Они так эгоистами не вырастают.
— Вот еще, новость какая! — буркнула Анастасия Сергеевна недовольно. — Собака, тоже мне! Собака не игрушка, вообще-то, за ней уход нужен. Кормежка, выгул, прививки всякие — этим всем кто будет заниматься? Знаю я вас, прохвосты. Купили мы уже как-то раз из-за ее капризов аквариум, так на чьи плечи он в итоге лег, а? Это еще хорошо, что его Людка, соседка, согласилась себе забрать. Так бы и носилась я с ним до самой старости...
— Ну-ну, Настасья, не ругайся! Давно ж это было! — поспешил успокоить жену отчим. — А Анька у нас теперь взрослая, ответственная. Мы ей все покажем, всему научим — она и будет делать. И кормить, и выгуливать, и мыть. Правда? — Григорий Альбертович незаметно подмигнул девочке, стоя за плечом жены.
Аня расплылась в счастливой улыбке и утерла мокрые щеки.
— А что это за порода? — хихикнула девочка, пока пушистый дружок облизывал ее нос и ворчливо кряхтел.
— Королевская болонка, — с гордостью произнес Григорий Альбертович.
— Вот те нате! — вновь возмутилась женщина, всплеснув руками. — Батюшки, и сколько ж стоило это чудо?
— А вот этого, Анечка, нашей маме знать не обязательно, — шепнул отчим и громко рассмеялся, а затем поспешил увести ошарашенную женщину на первый этаж.
Так пролетели полгода. Щенок подрос, но по-прежнему оставался крохой. Из-за неравномерных переходов на белой шерсти Аня назвала его Ластиком. Ну прямо как ее стиральные резинки, вечно измазанные грифелем от карандаша! Ластик был ласковым и озорным щенком, точной копией светленькой Ани в ее младенческие годы.
— Не зря говорят: «Собаки похожи на своих хозяев»! — повторял Григорий Альбертович.
Только Анастасия Сергеевна по-прежнему оставалась угрюма.
Она терпела присутствие щенка в доме сквозь стиснутые зубы. И хотя Ластик, в силу собственных размеров, не доставлял больших проблем и не приносил много грязи, женщина каждый раз закатывала глаза при виде его крохотных следов на коврике в прихожей. Впрочем, пристыдить дочь ей не представлялось возможным: Аня исправно следила за щенком, воспитывала его и дрессировала.
Девочка никогда не пропускала часы выгула и не отпускала Ластика бегать по дому, предварительно не помыв ему испачканные лапки. Когда же дочка, по девичьей памяти, забывала о чем-то, на помощь приходил отчим. Григорий Альбертович помогал в уходе за болонкой и не мог скрыть свою безграничную привязанность к новому члену семьи. Все-таки когда-то в детстве он и сам мечтал о собаке.
И все бы ничего, да только Анастасия Сергеевна так и не смогла смириться с животным в ее доме. Спустя время женщина начала откровенно придираться к дочери и манипулировать ее же щенком. Не прочла книгу, заданную на лето? Не протерла пыль? Не доела суп? На все у Анастасии Сергеевны был один ответ.
— Ах так? Ты мне свой характер не показывай, не доросла еще! Сейчас возьму твоего Ластика и выкину на улицу! Будешь знать, как отговариваться! – ругалась мать.
— Но это же мой щенок, мам! Мне его папа подарил! — давясь слезами, всхлипывала девочка.
— Это мой дом! Своего здесь у тебя ничего нет! А ну быстро успокоилась, вытерла слезы и марш читать книгу!
— Что за шум, а драки нет? — в дверях появился Григорий Альбертович.
— Погляди, как твой щенок на ребенка действует! Совсем уже от рук отбилась девка! Читать, говорит, не хочет сегодня. Ишь, какая самостоятельная стала!
— Ну, не хочет сегодня — пусть не читает. В чем проблема? Завтра начитается вдоволь этих твоих Чеховых и Лермонтовых, а сегодня пускай отдыхает. Чего-то ты, Настасьюшка, совсем нервная стала. Посмотри, до чего ребенка довела — вся в слезах стоит!
— Ах, это я ее довела?! — возмутилась женщина и бросила полотенце на стол и уперла руки в боки. — То есть ее тебе жалко, а меня не жалко?! Да я тут ношусь, как угорелая. Уборка, готовка! Вам это принеси, это подай! А вы только и знаете, что со своей псиной возиться! Тоже мне благодарность!
В тот вечер и на всю последующую неделю Анастасия Сергеевна объявила домашним бойкот. Она не разговаривала ни с мужем, ни с дочкой, а от Ластика и вовсе брезгливо шарахалась. «И что они нашли в этом комке шерсти? Только путается под ногами, да жрать просит!» — сокрушалась про себя женщина.
Ее терпение лопнуло, когда в один день, вернувшись из города, хозяйка заприметила несколько немытых тарелок, оставленных у раковины. Те лежали там еще со вчерашнего дня, и Аня, на тот момент находившаяся в школе, так и не удосужилась помыть посуду с утра.
Анастасия Сергеевна была вне себя от ярости. Она без раздумий выловила напуганного щенка, бегавшего от нее по всему дому, и свезла в собачий приют, где и оставила бедное животное.
Днем со школы вернулась Аня. Не сумев отыскать Ластика, девочка взволнованно обратилась к матери, но та лишь сурово глянула на дочь.
— В приюте твой Ластик, вот где! Надоела мне твоя безалаберность! Кому было сказано посуду намыть, окаянная?!
Аня была в шоке. Девочка проплакала до самого вечера, уткнувшись лицом в подушку, пока домой не вернулся отчим. Григорий Альбертович был в недоумении при виде заплаканной падчерицы. Та ошарашила его заявлением, что мама сдала щенка в питомник. Анастасия Сергеевна демонстративно молчала, отвернувшись к плите.
Тогда отчим тяжело вздохнул и укоризненно глянул на спину жены. Затем провел пальцами по лицу, поправляя густую бороду, и, не сказав ни слова, вышел во двор, к машине. Мотор загудел, и водитель уехал в неизвестном направлении.
Вернулся Григорий Альбертович через пару часов затемно. Анастасия Сергеевна уже успела испереживаться и ринулась встречать мужа, как вдруг замерла на пороге с разинутым ртом. Анечка выскочила следом и громко вскрикнула от радости. Отчим стоял в дверях с Ластиком на руках. Замерзший щенок трясся от страха, но при виде маленькой хозяйки тут же жалостливо заскулил и замахал хвостиком.
— Иди в свою комнату, Ань, — мягко обратился к падчерице Григорий Альбертович, после чего сурово глянул на жену.
— Что это значит, Гриша? — дождавшись ухода девочки, спросила женщина и сложила руки на груди.
— А то, — грубо, но тихо ответил мужчина и приблизился к жене. — Черт тебя дернул так с Аниным щенком поступить. Бессердечная ты, Настька! Не ожидал от тебя такого, разочарован... А знаешь что? Уедем-ка мы с Анькой обратно в город, а. Вместе с Ластиком. У него-то собачье сердце добрей твоего будет.