- А это вам, Леночка, от меня. В раба мужчину превращает красота, знаете ли! – задыхаясь от волнения и непривычной физический активности, произнес Витя. Он жадно рассматривал стройные ножки одногруппницы, обутые в изящные туфельки на умопомрательной шпильке. С этими словами он вручил ей алую розу, купленную две минуты назад в ближайшем супермаркете, и попытался втянуть живот. Живот не поддавался.
Вите Хромову недавно исполнилось тридцать девять. К этому возрасту он не нажил ничего, кроме первой степени ожирения и проблем с зубами. Все остальные жизненные достижения обошли его стороной. Карьера не задалась, первые, вторые, а за ними и третьи отношения на корню разрушила мама, единоличная владелица квартиры, в которой он проживал. К точным наукам Витя склонности не имел, работать руками не желал, книги читать ленился. Честно признавшись себе во всем этом, он решил пойти в психологию – знакомые говорили, что там сейчас можно заработать хорошие деньги. А диплом получить относительно легко – достаточно в течение года иногда приходить на модули. Вот он и пришел, честно заняв у мамы деньги, которые она называла «гробовыми». Пришел, и встретил ее.
Стройная блондинка Леночка, лет двадцати с небольшим, шла вразрез с генеральной линией современности. Вместо удобных ботинок на толстой подошве, джинсов и свитера, она носила облегающие платья, подчеркивающие ее отточенную в зале фигурку, дерзкий каблук и роскошные локоны. В этих действиях не было никакого рационального зерна, поэтому Витя тут же приписал отклоняющееся поведение себе. Ну естественно, он ведь был единственным «мальчиком» в группе. Значит, все это делалось для него. Завлекает, чертовка. Так почему бы и не поухаживать?
Леночка с улыбкой приняла цветок, и только было раскрыла свой очаровательный ротик, чтобы поблагодарить Витю, как дверь в аудиторию распахнулась. В проеме стоял курьер с огромной баклажкой воды. Весь какой-то маленький, съежившийся, робкий человечек лет пятидесяти, не понятно вообще было, как он ее донес. На груди у мужчины висел бейдж: Андрей Сергеевич Куролесов. Курьер заменил пустую баклажку полной, и пошел прочь. Вот в это время Витя-то и решил развернуться на полную катушку. Он с силой пнул по пустому баллону, отправив его в сторону робкого курьера. Тот испуганно оглянулся, и еще быстрее зашагал прочь. Старушка-вахтерша, наблюдавшая за этим происшествием, осуждающе покачала головой.
Витя стоял, расправив плечи, ожидая, что его поступок произведет впечатление на Леночку. Та чуть подняла брови, и инстинктивно выставила руки вперед, как бы отодвигая от себя и неприятную ситуацию, и самого Витю. Девочки в аудитории переглянулись, презрительно сморщив носики, и замолчали. На пару секунд в аудитории повисла неловкая тишина, в которой отчетливо слышался треск люминесцентной лампы…Но вскоре голоса снова загудели. А Леночка встала, и положила розу на подоконник. В аудиторию вошел преподаватель, и занятие началось.
***
- Итак, записываем… Сознание и самосознание. Понятие о Я-концепции личности. Самооценка… - вещал лектор своим самым скучным голосом. Витя делал вид, что записывает его слова, а сам вместо этого рисовал черточки в тетради. За окном лил дождь, и мысли Виктора против воли вернулись к курьеру, который, видимо, сейчас мокнет под этим проливным дождем. Стало немного не по себе, но Витя снова переключился на монотонное бормотание лектора…
Внезапно окно распахнулось, и в аудиторию влетел огромный черный ворон. Наглая птица, размах крыльев которой составлял не меньше метра, отряхивалась, сбрасывая с перьев капельки воды.
- Ну и ну! – сказал Виктор. И присвистнул.
Девушки обернулись в его сторону, в их глазах застыло недоумение. Лектор тоже смотрел на него, но с укором.
- Вам что-то не понятно, молодой человек?
- Я на птицу смотрел! – сказал Витя, и посмотрел туда, где только что сидел ворон. Но никакой птицы не обнаружил. В душе нарастала смутная тревога. Но к чему она относилась – этого Виктор определить не мог. Он поднес руку к лицу и посмотрел на часы, чтобы понять, сколько еще осталось до конца лекции. И тут только заметил, что стрелка остановилась... Кое-как он досидел до конца.
- Ребята, как насчет того, чтобы сфотографироваться! Павел Семенович, если не сложно, нажмите на кнопочку! – закричала Леночка, обращаясь к лектору. Виктор оживился, услышав ее голос. И покорно встал в центр группы – как единственный мужчина. Павел Семенович сделал несколько дублей, после чего озабоченно закачал головой.
- Все хорошо получились, кроме Виктора! – сообщил он. И действительно, над головой у Вити словно висело небольшое темное облачко.
- Да ты у нас почти призрак, Виктор! – хихикнул кто-то, но Витя не успел ничего ответить. Он со скоростью света бежал в туалет. У парня вдруг невыносимо скрутило живот. Выйдя из кабинки, он оделся, и пошел домой, сославшись на недомогание. У двери его остановила вахтерша.
***
- Молодой человек, вы мне не поможете? Чуть-чуть, капельку совсем? – раздался ее скрипучий голос за спиной. Виктор обернулся. Старушка стояла перед ним, зябко кутаясь в пальто, накинутое на плечи, и нервно теребила в руках матерчатые сумки.
- Я домой спешу. Неважно себя чувствую! – ответил Виктор, и уже собирался пойти дальше, но не решился. Слишком уж жалкой выглядела старушка. На вид ей было около восьмидесяти, сухая желтоватая кожа была покрыта морщинами и пигментными пятнами, аккуратно подстриженные седые волосы убраны заколочками. Да и не чужая вроде старуха, местная.
- Чем я могу вам помочь? – осведомился Витя. Где-то в глубине души он был не таким уж плохим человеком. Ну, очень в глубине души.
- Мне нужно помочь, сумки донести моему мужу! Сама я не дойду, ноги болят… – сказала старушка. И протянула парню пакет. На секунду Виктору показалось, что в сумке что-то шевельнулось.
- Что там такое? Настороженно спросил Хромов.
- Продукты! Птицу вот купила на рынке! – простодушно ответила старушка. Но в этот раз что-то в ее облике не понравилось Виктору. Только вот что? Он присмотрелся к женщине еще раз, и понял – она сильно постарела буквально на глазах. Морщины стали глубже, волосы – реже, а глаза еще больше ввалились. Или это освещение изменилось?
Нет, не показалось. Изменения коснулись не только облика старушки. Как-то вдруг неимоверно состарилось ее еще новое с виду пальто. Мех на воротнике облез, материал изрядно протерся, некоторые пуговицы отвались. К сердцу снова подступила непонятная, неосознанная тревога.
- Ну что, я могу вас попросить? Тут дойти два квартала, знаете, где кладбище? Там еще церковь, она, правда, сейчас не работает, а напротив церкви есть лавочка. Он на лавочке у церкви будет сидеть, ему и передадите сумочку.
Где находится кладбище, Виктор знал, но ситуация нравилось ему все меньше. Однако старушка, воспользовавшись его замешательством, все-таки сунула ему в руки сумку. Тут только Витя почувствовал, что из сумки невыносимо воняет. А может, это не от сумки воняло, а от старушки? Ужасный запах гнили ударил парню в нос, и он готов был уже отказаться от своих намерений и позорно сбежать, оставив старушку вместе с ее отвратительной сумкой. Но тут старушка вновь стала меняться. Она становилась все старше и старше, все больше истончалась ее пергаментная кожа, обтягивая череп, все больше вваливались глаза…Витя почувствовал – ему не стоит дожидаться окончательного превращения старухи в черт знает что. Он выбежал на улицу и попытался избавиться от сумки, но та словно бы прилипла к рукам.
- Девушка, девушка, помогите! – закричал Виктор, обращаясь к прохожей. Та бросилась к нему.
- Помогите мне отодрать эту сумку, вот приклеилась!
- Да ты, никак, курьер?! – улыбнулась в ответ девушка. И вдруг прибавила старушечьим голосом: ты сумку-то отнеси, куда велено. На кладбище, значит на кладбище. Или думал, что кто-то за тебя понесет ее?
***
Медленно, на ватных ногах побрел Виктор по направлению к кладбищу. Он схватил матерчатую сумку так, чтобы то, что сидело в ней, не могло выбраться наружу. А оно явно хотело. Билось, трепетало в руках. Виктор пытался ускорить шаг, но ноги налились тяжестью, не слушались, заплетались. Звуки улицы стали неправдоподобно тихими, зато в этой тишине отчетливо был слышен звук разрывающейся материи. Ткань холщовой сумки разошлась, и из нее выглядывал черный клюв.
У Виктора снова закрутило живот. Он чувствовал, что вот-вот случится непоправимое, однако не мог сойти со своего проклятого маршрута. Так и шел, чувствуя, что штаны наполняются теплым и жидким. Рукой он попытался зажать высунувшийся из сумки клюв. Но плененная птица оказала яростное сопротивление, все больше высвобождая себе пространства для маневра. Из дыры в сумке торчала черная голова ворона с блестящими глазами-пуговками. Этот был тот самый ворон, который залетал в аудиторию, Виктор был в этом уверен.
С неба снова полил дождь, налетел порывистый ветер. Виктор промок до нитки, а идти еще было порядочно. Птица, удерживаемая в неволе, отчаянно билась, и вот уже почти освободила себе путь на свободу. Виктор больше не мог бороться с ней, и спокойно смотрел, как ворон вырывается на волю. Однако выяснилось, что кроме птицы в сумке было что-то еще. Что-то легкое, скрипящее, словно смятая пластиковая бутылка.
Наконец, впереди показались кресты кладбища. Виктор даже обрадовался, увидев их – ведь там его путь будет закончен. И кого бы он ни встретил в этом последнем приюте мертвых, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Бледный от страха, в грязных и мокрых штанах, Витя дошел до кладбища, и глазами отыскал церковь, о которой говорила старуха. Но на лавочке рядом с ней никого не было. Виктор вздохнул, решив, было, что может оставить сумку здесь и просто пойти домой. Но в этот момент кто-то дотронулся до его плеча. Виктор испугался… и потерял сознание.
Очнулся он без сумки, у могильного памятника. На памятнике было две фотографии суровых стариков. На одной – уже известная ему вахтерша. На другой – ее суровый муж с густой белой бородой. Подпись под фотографиями гласила, что здесь покоятся Сергей и Марианна Куролесовы. Виктор окинул их взглядом и быстро зашагал прочь, благо до дома оставалось идти минут десять. Никто его не задерживал. И только около подъезда случилась неприятность. Какие-то подростки запустили в грязного, испуганного, плохо пахнущего мужчину пустой пластиковой бутылкой…