Глава XIX. Хлопоты с пиратом
По возвращении в Эдинбург друзья предприняли новую попытку разузнать что-либо о судьбе Филиппа. Портос, Арамис и д’Артаньян предлагали более тщательно побеседовать с Ван дер Милем, капитаном «Чёрного Лиса», который был на время заперт в чулан. Однако Атос категорически отверг любое насилие.
— Этот человек – наш пленный, — сказал он. — С пленными необходимо обращаться достойно.
— Даже в том случае, если от сведений, которые он знает, но не хочет сообщать, может зависеть судьба нескольких европейских государств? — возразил Арамис. — Даже в том случае, если от его молчания мы можем не успеть предотвратить величайшую катастрофу, которая может окончиться ещё более жесткой войной, чем сейчас?
— Позвольте мне его хорошенько прижать! — сказал Портос. — Я просто пожму ему руку, вполсилы, и он мне всё расскажет!
— Этот негодяй подговорил двух наших слуг на измену, он виновен в гибели Базена, он похитил Филиппа, и, чёрт подери, он похитил Сюзанну! — возмущался д’Артаньян. — А мы церемонимся с ним, как будто это дипломат из дружественной страны!
— Друзья мои! — возразил Атос. — Этот человек захвачен в сражении, он – наш пленник, с пленными следует обращаться корректно.
— Вспомните, Атос, как обращался с пленными Мордаунт! — сказал д’Артаньян, хотя прекрасно понимал, что этот аргумент не подействует.
— Но ведь мы – не Мордаунт, — вновь возразил Атос.
— Когда-то мы воздали должное Миледи за её преступления, и никакая щепетильность не остановила нас, — сказал Арамис. — А ведь это была, что ни говори, женщина. И пусть она стреляла в нас, пусть она пыталась нас отравить, а также несмотря на все другие её преступления, она не перестала быть женщиной. Однако мы понимали, что имеем дело с врагом, и поступили с ней так, как она этого заслуживает.
— После этого не было ни дня, когда бы я не раскаивался в этом поступке, — грустно возразил Атос. — Дело не в том, была ли она виновата в достаточной мере, чтобы заслужить эту участь, или нет. И дело не в том, насколько целесообразно было бы избавить мир от неё. Дело в нас самих. Готовы ли мы нести всю свою оставшуюся жизнь тяжесть подобного поступка на своих плечах? Нужны ли нам укоры собственной совести?
— Этак вы, пожалуй, отпустите этого мерзавца на свободу, — проворчал Портос.
— Я бы сделал это, если бы не опасался, что он доведёт свой план по использованию Филиппа против Франции до конца, — ответил Атос. — Этот человек знает слишком многое, и его знания слишком опасны. Он, по-видимому, знает, где находится Филипп, и он намерен использовать его для создания смуты, это грозит гражданской войной во Франции. Поэтому он не может быть отпущен на свободу.
— А я думаю, что он не заслуживает свободы ещё и потому, что похитил Сюзанну, намеревался убить Агнессу и, по-видимому, убил Базена, — горячился д’Артаньян. — Он подбил на предательство двоих англичан! Эти самые Джон Смолл и Бен Браун, люди не порядочные, но ведь они никак этого не проявляли. Они, вероятно, и дальше служили бы нам вполне сносно, если бы не он. А в результате его действий они оба стали на путь предательства, и хотя они убиты, лучше бы было для них и для нас, если бы они оставались честными людьми и жили в своё удовольствие. От действия этого пирата погибли многие, а мы с ним церемонимся! Он сеет зло вокруг себя и будет продолжать это делать. Порядочные люди ступили на путь предательства по его милости.
— Простите, дорогой друг, что я остаюсь бесчувственным к вашему горю, — сказал Атос. — Ведь вы в результате этого предательства остались без вашего дома.
— Мой дом? — пробормотал д’Артаньян. — Между прочим, да! А я и забыл об этом! Я ведь ещё и разорён ко всему прочему, чёрт бы его побрал! Впрочем, это меня не так беспокоит, как остальное.
— Вы не разорены, д’Артаньян, пока я не разорён, — возразил Портос. — А мои деньги лежат в надёжном английском банке.
— И все мои деньги также в вашем распоряжении, мой друг, — сказал Атос.
— Пусть денежные вопросы вас не волнуют, друзья мои, — мягко ответил Арамис. — Подобные пустяковые проблемы вы можете не принимать в расчёт. У меня есть вполне надёжный источник средств, которым мы сможем воспользоваться при необходимости. Но нам необходимо найти Филиппа. Если вы, Атос, не позволяете нам применять к Ван дер Милю суровые методы беседы по душам, придётся мне заняться этим делом по своим каналам.
— И что тогда нам делать с этим капитаном пиратов? — спросил Портос. — Чертовски жаль, что нельзя его попросту придушить! Ей-богу, Атос, я вас не понимаю! Мы протыкали своими шпагами словно жуков булавкой гвардейцев кардинала только за то, что они неуважительно говорили о нас или о нашем мундире! А между тем это были наши соотечественники, которые честно несли свою службу, причём они подчинялись первому министру Франции, назначенному Королём Франции на эту должность. Они были в своём праве, это были, повторяю, французы, причем, честные французы. Вспомните, ведь во время осады Ла-Рошели, да и в других случаях, мы сражались с ними плечом к плечу, они были нашими боевыми товарищами! И ни у кого из нас не болит душа от того, что у каждого из нас есть своё маленькое кладбище, которое мы заполнили теми, с кем на какой-то миг не сошлись во мнении по какому-нибудь пустяковому вопросу. А здесь перед нами враг, пират, голландец, убийца! С чего нам с ними миндальничать! Тьфу!
— Быть может, вы правы, друзья мои, — ответил, наконец, Атос. — Быть может, этот человек – негодяй, и он, безусловно, наш враг. Он заслуживает серьёзного наказания, быть может даже смерти. Но он – наш пленник. Если бы была возможность отдать его французским властям, я бы с радостью это сделал. Но у нас нет такой возможности.
— Ну почему же! — возразил Арамис. — Мы можем поручить его капитану д’Аржансону. После того, как его люди починят корабль «Грифон», они отправятся во Францию. Он может доставить этого капитана пиратов под юрисдикцию французской полиции и предоставить решение его судьбы французской Фемиде или даже непосредственно Его Величеству. Однако не забывайте, Атос, что этот человек знает тайну, которую ему знать не следовало бы. Одно это уже делает его врагом Франции и государственным преступником в отношении Франции, заслуживающим казни. При этом, заметьте, он владеет тайной пребывания Филиппа, которую мы, если бы нам удалось её из него вытащить, могли бы использовать для того, чтобы предотвратить весь тот вред, который он замыслил и который, возможно будет нанесён другими людьми по его плану даже в том случае, если мы уже больше никогда не выпустим его на свободу, и даже если бы мы его убили.
— Чёрт побери, Атос! — воскликнул д’Артаньян. — Если бы тридцать лет назад я по молодости и по горячности проткнул этого пирата своей шпагой, вы бы даже не подумали меня осудить!
— Если бы вы даже проткнули его шпагой во вчерашнем сражении, то и в этом случае я и не подумал бы вас осудить, друг мой, — ответил Атос. — Но сегодня он наш пленник, и он безоружен.
— Это легко можно исправить! — воскликнул д’Артаньян. — Я дам ему шпагу, и мы будем сражаться на равных.
— А если он откажется? — спросил Атос.
— Я всё улажу, — сказал Портос.
С этими словами Портос пошёл к чулану. На найдя ключа от двери, он просто сорвал накладной замок так, будто просто сорвал переспелую сливу с дерева.
— Послушайте-ка, господин Ван дер Миль! — сказал он. — Нельзя ли пригласить вас на один разговор?
— Я ничего не скажу вам про вашего дворянина, которого вы желаете найти! — ответил пират.
— Не хотите сообщать, и не надо, — невозмутимо ответил Портос. — Я хотел бы поговорить с вами о вашей стране.
— Что вы хотите узнать? — спросил голландский капитан.
— Погодите-ка, разговаривать по душам с человеком, у которого связаны руки, просто неприлично, — сказал Портос. — Дайте-ка я вам их развяжу.
С этими словами он легко порвал путы, которыми были связаны руки Ван дер Миля.
— Я хотел обсудить с вами несколько тонкостей голландского языка, — продолжал он. — Вы ведь не возражаете против этого?
— Нисколько, — ответил Ван дер Миль.
— Скажите мне, пожалуйста, как будет по-голландски «Выносливая лошадь»? — спросил Портос.
— Stoer paard, — ответил голландец.
— Ну что же, это вполне понятно, — согласился Портос, ничего, впрочем, не понимая. — А как будет по-голландски «Крепкая карета»?
— Sterke koets, — ответил Ван дер Миль.
— Терпимо. А как будет «Острая шпага»? — не унимался Портос.
— Scherp zwaard, ответил голландец, начиная раздражаться.
— Благодарю вас, любезный! — продолжал Портос с невозмутимым видом. — Вы сообщаете мне крайне полезные лингвистические сведения. А как будет по-голландски «Гадкий мерзкий подлый пират, самый вид которого у меня вызывает отвращение»?
— Dikke, onhandige Franse brutaal, die ik graag met een zwaard zal doorboren! — воскликнул Ван дер Миль, не скрывая своей ярости и ненависти к Портосу.
— Это меня вполне устраивает! — воскликнул Портос. — Мне показалось, что вы хотели бы подкрепить ваши слова несколькими взмахами шпаги?
— С превеликим удовольствием! — воскликнул Ван дер Миль.
— Пара минут, и мы всё уладим! — радостно ответил Портос.
После этого он обратился к Атосу, Арамису и д’Артаньяну.
— Друзья мои! — сказал он. — Господин Ван дер Миль дал мне небольшой урок голландского языка и попросил меня в благодарность за это дать ему небольшой урок фехтования. Я прошу вас последить, чтобы нам никто не мешал. Арамис, вы не одолжите капитану Ван дер Милю вашу шпагу? Обещаю её не сломать во время наших занятий фехтованием.
Арамис молча протянул Портосу свою шпагу, которую Портос передал голландцу.
Ван дер Миль взглянул на Портоса внимательным взглядом, затем осмотрел его друзей.
— Пожалуй, этот человек не подходит мне по росту и по весу, — мрачно сказал он. — И руки у него длиннее моих. Мне с ним не справиться.
— Что же мне прикажете укоротить руки ради удовольствия драться с вами? — рассердился Портос.
— Я выбираю себе вот этого, — сказал он, указав на д’Артаньяна.
— В таком случае я могу уже начать отпевать вас, — усмехнулся Арамис. — Как вы полагаете, Атос, сколько он продержится? Минуту или полторы?
— Сорок пять секунд, — ответил Атос.
— Тогда я буду драться с вами, — ответил Ван дер Миль, указывая на Арамиса.
— Пятьдесят пять секунд, — ответил Атос.
— А с вами? — спросил Ван дер Миль Атоса.
— Как знать? Я не считаю секунды в сражениях, — ответил Атос. — Быть может минуты полторы или даже две.
— Вы признаёте, что сражаетесь хуже, чем ваши друзья? — обрадовался Ван дер Миль.
— Вы меня не поняли, — возразил Атос. — Если я буду сражаться с вами, я буду сражаться левой рукой, чтобы хоть как-то снизить вероятность вашего поражения.
— Прекрасная идея! — воскликнул Портос. — Ван дер Миль, мы уравняем шансы! Я буду сражаться против вас без шпаги! Я дам вам шпагу, а сам возьму кинжал. Это вас устроит?
— Если ваши друзья дадут слово дворянина не помогать вам, — ответил Ван дер Миль.
— Даю вам слово дворянина за себя и за моих друзей, что никто из нас не будет вмешиваться в ваш бой, мы лишь будем следить, чтобы условия дуэли не нарушались, — сказал Атос.
— Слово дворянина! — подтвердили слова Атоса Арамис и д’Артаньян.
Портос взял в руки кинжал с лезвием не более дюжины дюймов и предоставил Ван дер Милю использовать шпагу Арамиса.
— На счет три сходитесь, — сказал Атос. — Один, два, три!
Сражение началось. Портосу было нелегко отбивать удары шпаги, имея только кинжал, но он обладал отличной реакцией, титанической силой и удивительным хладнокровием. Ван дер Миль не давал возможности Портосу ранить себя, поскольку длина его руки вместе с длиной шпаги, конечно, сильно превосходили длину руки Портоса вместе с длиной лезвия кинжала. Портос невозмутимо отбивал шпагу, сила его удара постепенно нарастала, и это начало изматывать Ван дер Миля. Неожиданно Портос ударил по шпаге особенно сильно, рука голландца отклонилась вслед за шпагой, после этого Портос сделал выпад своей рукой и кинжал по самую рукоятку вошёл в грудь голландского пирата.
— Сударь, после такого удара вам осталось жить не более получаса, — холодно сказал Арамис. — Я священник и могу отпустить вам грехи в том случае, если вы – католик и если вы скажите нам, где нам следует искать того дворянина, который нам необходим.
— Я протестант и я ничего вам не скажу, — ответил Ван дер Миль.
— Аминь, — сказал Арамис.
Глава XX. Признание
После этого Портос бережно взял Ван дер Миля и положил на кровать, положив ему под голову подушки.
— Погодите, — произнёс, наконец, через силу Ван дер Миль. — Я должен сказать вам одну важную вещь. Обещайте, что позовёте ко мне протестантского священника.
— Сюзанна! — воскликнул д’Артаньян и вошёл в соседнюю комнату, которую занимала его возлюбленная. — Сюзанна, детка, немедленно приведи сюда протестантского священника. Его услуги будут оплачены. Поторопись, прошу тебя.
— Мы выполним вашу просьбу безо всяких условий, сударь, — ответил Атос. — Однако, если вам есть что сказать и облегчить тем самым душу, уменьшив зло от ваших действий, мы со всем вниманием выслушаем вас.
— Знайте же, что дворянин, которого вы ищите, сбежал от нас после того, как узнал о наших целях, — сказал Ван дер Миль. — Мы не смогли понять, как ему удалось бежать. Он очень умный и хитрый.
— Каковы же были ваши цели? — спросил Арамис.
— Мы знали, что этот человек очень похож на французского Короля или на его брата. Мы решили, что это – незаконнорожденный принц. Сами мы не видели Короля Франции, но доверились тем, от кого узнали об этом, — ответил голландец. — Мы хотели запросить за него выкуп побольше. Рассчитывали на миллион ливров.
— От кого вы об этом узнали? — спросил Арамис.
— Вы не обманули меня со священником? — в свою очередь спросил Ван дер Миль.
— Он уже на подходе, — ответил Арамис.
Действительно, в этот момент в комнату вошла Сюзанна в сопровождении протестантского священника. Арамис сделал жест, чтобы они подождали в сторонке.
— Мы захватили двух французских шпионов, которые были посланы министром Франции Кольбером для того, чтобы уточнить какие-то сведения про этого человека, — ответил пират.
— Где сейчас эти люди? — спросил Арамис.
— Полагаю, что в желудках акул, — ответил Ван дер Миль. — Команда решила… Да что уж теперь кривить душой? Я сам решил, что они знают слишком важную тайну, поэтому я велел выбросить их за борт.
— А вот и священник! — воскликнул Атос, приглашая священника подойти к кровати, на которую был размещён раненый Ван дер Миль. — Мы оставляем вас наедине, чтобы вы могли исповедаться и приготовиться к путешествию в мир иной.
— Рекомендую вам не обсуждать это происшествие с вашим священнослужителем, господин Ван дер Миль, — прошептал Арамис. — Для того, чтобы покаяться в ваших действиях, связанных с этими обстоятельствами, нет нужды называть имена. Поверьте, если вы проявите такую скромность, вы окажете немаловажную услугу не только нашим соотечественникам, но и вашим.
Ван дер Миль кивнул.
После этого друзья вышли из комнаты, предоставив вошедшему священнику беседовать с голландцем.
Через десять минут священник вышел из комнаты.
— Я отпустил его грехи, — сказал он. — Он хочет побеседовать с человеком, которого зовут Атос.
Атос вошёл в комнату к умирающему.
— Сударь, вы хотели говорить со мной? — спросил он. — Я вас слушаю.
— Да, господин Атос, — ответил Ван дер Миль. — Я слышал вашу дискуссию относительно того, как поступить со мной. Исходя из этого, я решил довериться вам, поскольку убедился в том, насколько вы благородный человек.
— Я с уважением отношусь к последней воле человека в вашем положении, сударь, — ответил Атос, — но должен предупредить, что далеко не любую волю умирающего я могу обещать исполнить, поскольку вы были нашим врагом и оставались бы им и далее, если бы не находились при смерти.
— Не беспокойтесь, моя просьба не придёт в противоречие с вашими понятиями о чести и о долге, — ответил Ван дер Миль. — Речь идёт о моей дочери. Кроме меня у неё никого нет. Признаюсь, я не лучший отец, но я отец, таков, каков я есть. Моя профессия, быть может, с вашей точки зрения предосудительна, но для граждан моей страны каперство против судов, плавающих под флагами враждебных нам государств, находящихся с нами в состоянии войны, не осуждается. Напротив, мои сограждане назвали бы вас авантюристами и, быть может, разбойниками или пиратами, как знать. Прошу простить меня за эту прямоту. Каждый сражается за свои идеалы, а идеалы, бывает, не совпадают. Так вот, я прошу вас передать моей дочери то, что я хотел бы оставить ей в наследство, то есть всё моё состояние. Это нельзя оформить юридически, поскольку то, чем я владею, находится в тайном месте в виде золотых и серебряных монет, ювелирных украшений, драгоценных камней.
— Сударь, где бы вы ни схоронили ваш клад, я не могу обещать, что разыщу его и вручу вашей дочери, — ответил Атос. — В настоящее время у меня имеется несколько намного более важных дел, кроме того, я уже не молод, и не могу гарантировать, что располагаю достаточным временем для выполнения подобных поручений. Приоритеты государственных интересов для меня в настоящее время являются наивысшими.
— Я понимаю все эти обстоятельства и признаю их весомыми, — ответил Ван дер Миль. — Я прошу лишь взять документ, зашитый в моей куртке, и хранить его до тех пор, пока обстоятельства не позволят вам уделить этому делу капельку вашего драгоценного времени. Из документа вы узнаете и то, как можно отыскать мою дочь, и то, как можно достать спрятанные мной сокровища. Было бы достаточно, если бы вы только лишь разыскали мою дочь и передали ей этот документ, но я хотел бы, чтобы часть моих денег послужила во искупление некоторых моих грехов.
— Это очень благородное намерение, сударь, — сказал Атос.
— Я прошу восстановить сожженные нами дом и прилегающие постройки для возмещения убытков господину д’Артаньяну, поскольку моё мнение о нём изменилось после того, как я узнал его, и я не хотел бы быть причиной его разорения, — продолжал Ван дер Миль.
— Господин д’Артаньян ни в чём не будет нуждаться, пока живы его друзья, — ответил Атос.
— Насколько я смог понять его характер, господин Атос, ваш друг никогда не сможет пользоваться вашими деньгами как своими, а я оставил его без его собственных средств. Это моё желание. Прошу вас восстановить его имение и передать его в лучшем состоянии, чем оно было. Возьмите двойную цену убытков и компенсируйте ему ущерб, нанесённый мной и моими людьми, — сказал Ван дер Миль. — Если вы не сможете сделать это сами, поручите это моей дочери, хотя она ещё мала и проживает в Голландии, ей это будет сделать намного сложней, чем вам.
— Сударь, я понимаю ваш благородный порыв и готов принять на себя это поручение, хотя уверяю вас, что д’Артаньян не нуждается в компенсации такого рода от вас, поскольку всё, что он имел, он всегда добывал сам, — ответил Атос.
— Также пообещайте мне, что десятую часть денег вы отдадите в протестантскую церковь на помин загубленных мной душ, — сказал Ван дер Миль. — Хотя я считаю своё ремесло обычной военной профессией, признаюсь, что ваши взгляды на то, как следует обращаться с пленными, проникли в мою душу. Я впервые встретил такую принципиальность, и очень жалею, что не встретил вас раньше. Быть может, я посмеялся бы над вашими принципами, если бы речь не шла обо мне самом. Обстоятельства заставили меня очень внимательно слушать ваши слова, и я проникся вашими принципами. Каюсь, я не поступал со своими пленными так, как поступили вы. Это меня очень сильно огорчает сейчас, когда я стою одной ногой в могиле. Обещайте отдать одну десятую часть денег на помин душ, загубленных капитаном «Чёрного Лиса» Ван дер Милем, умоляю вас.
— Я обещаю сделать это при условии, что смогу выполнить это обещание, не отказываясь от более важной миссии, которая волею судьбы лежит на мне, — твёрдо сказал Атос.
— Этого вполне достаточно, — согласился голландец. — Я знаю, что вы сделаете это, если сможете, а требовать, чтобы вы сделали невозможное, не имеет никакого смысла. Теперь последняя просьба, господин Атос. Прошу вас, вытащите из меня этот кинжал.
— Если я сделаю это, вы умрёте! — возразил Атос. — Вы не умерли от потери крови только потому, что кинжал препятствует её вытеканию из той раны, которая им нанесена.
— Я знаю, господин Атос, — ответил Ван дер Миль. — Получив от вас обещание выполнить мою просьбу, если у вас будет такая возможность, я закончил все земные дела. Мне больше нечего делать на этом свете. Не скрою, я чувствую нестерпимую боль. Кроме того, вы же знаете, что часы мои сочтены. Так к чему продлевать эти мучения? Я хочу умереть прямо сейчас.
—Предлагаемый вами способ увеличит ваши мучения, — возразил Атос. — Быть может, у моего друга Арамиса найдётся какое-нибудь средство, которое позволит вам покинуть этот мир с меньшими мучениями.
— Подождите! — возразил голландец. — Я офицер, и я не хочу умирать от яда. Я предпочитаю умереть от колотой раны. Моё решение твердо.
— Хорошо, — ответил Атос.
— Я прочитаю молитву напоследок, — сказал Ван дер Миль. — Когда закончу, я закрою глаза. После этого прошу вас сделать то, о чём я прошу.
Атос молча кивнул. Ван дер Миль стал беззвучно шевелить губами, глядя в потолок. Через несколько минут губы его перестали шевелиться, и он устало закрыл глаза.
Атос подошёл к постели умирающего и одним рывком вынул кинжал Портоса из груди голландца. Из горла пирата вырвался предсмертный храп, на его груди появилось большое быстро разрастающееся кровавое пятно, после чего пират затих.
Атос распорол кинжалом край куртки и подкладку голландца, извлёк из образовавшейся дыры кожаный конверт, и, не вскрывая, положил его в свой карман, после чего вышел из комнаты.
— Мне жаль этого человека, — сказал он своим друзьям. — Каким бы злодеем ни казался нам наш враг, в нём подчас содержится очень много простой человеческой доброты и благородства.
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
Также по теме см. «Мемуары Арамиса»