Глава XVI. Опасное отступление
— Капитан д’Аржансон! — воскликнул Арамис. — Три голландских корабля уже очень близко. Следует уходить, как можно скорей. Нам их не одолеть в сражении.
— Слушаюсь, генерал, — ответил капитан.
«Грифон» развернулся и пошёл в сторону, противоположную той, где на горизонте появились голландские корабли. Голландцы заметили «Грифон» и пустились в погоню. «Грифон» был легче и достаточно быстроходным судном, но ветер был попутный, голландцы поставили все паруса, волны, на которых «Грифон», раскачиваясь, терял скорость, для голландских кораблей были почти неощутимы, поэтому они скользили по воде быстрее и расстояние между беглецами и преследователями неуклонно сокращалось.
— Две дальнобойные пушки на корму! — крикнул Портос.
— Господин барон, мы не сможем закрепить их, а, следовательно, не сможем вести огонь, — возразил капитан.
— Теми же гвоздями, которыми они крепятся сейчас, — ответил Портос. — Мы их выдернем и забьём. Надо поставить на корму хотя бы одну пушку!
— Если вырвать гвозди, каждый из которых в два пальца толщиной, пушки поедут, и мы их уже не удержим! — воскликнул капитан.
— Удержим, — ответил Портос. — Дайте мне четырех самых крепких матросов.
Действительно, Портос стал руководить работами. Под его руководством и с его деятельной помощью огромные гвозди были извлечены из своих мест. Когда выдирали два последних гвоздя на противоположных концах лафетов, Портос лично удерживал пушку на месте. Затем он почти самостоятельно перетащил волоком её на корму, предварительно подстелив кусок войлока, установил в нужном месте и велел забивать гвозди. Через полчаса работа была закончена, на корме была установлена дальнобойная пушка.
— Хо-хо! — воскликнул Портос. — Теперь мы можем продолжать уходить от преследователей, а когда они начнут настигать нас, мы приготовим им сюрприз! Теперь наше отступление нельзя назвать простым бегством, ведь мы навели на врагов пушку, которая, надеюсь, сослужит нам неплохую службу!
— Портос, вы великолепны! — сказал д’Артаньян, любуясь своим другом-великаном, который был в прекрасном расположении духа несмотря на опасность погибнуть от вражеских ядер, которые, быть может, вскоре начнут лететь с трех кораблей одновременно.
— Я полагаю, что буду ещё более великолепным, если мы перетащим на корму и вторую пушку. Время у нас для этого ещё имеется.
На этот раз капитан д’Аржансон не только изъявил согласие, но даже пожелал лично поучаствовать в перемещении второй дальнобойной пушки на корму.
Через полчаса всё было готово. Две пушки были направлены в сторону голландских кораблей, которые неуклонно приближались к «Грифону».
— Обычные ядра в сторону, — распорядился Портос. — Сначала будем вести огонь разрывными снарядами по ватерлиниям догоняющих кораблей.
— Господин барон, — ответил капитан. — Ваши успешные выстрелы в бою с «Чёрным Лисом» показали нам всем, что вы – прекрасный канонир. Я предоставляю вам полное командование этими двумя пушками, которые установлены на корме исключительно благодаря вашему умению и вашей силе.
— Вы не разочаруетесь в вашем решении, — скромно ответил Портос.
Вскоре корабли приблизились настолько близко, что Атос в подзорную трубу смог прочитать названия кораблей.
— Это корабли четвёртого ранга, друзья! — сказал Атос. — Слева «Званенбург», в середине «Сант Паулюс», справа «Ендракхт».
— Ну и названия! — проворчал Портос. — Средний ещё куда ни шло, но уж правый – совершенно немыслимый! Если он приблизится первым, я буду счастлив нанести ему пробоину. Судно с таким отвратительным названием не имеет право плавать по мировому океану.
Однако, первым к «Грифону» приблизился средний корабль «Сант Паулюс».
Портос прицелился и ровно за две секунды до того, как голландский корабль поднял свой нос на очередной волне, поджег фитиль. Выстрел пришёлся на нужный момент, в поднявшийся над водой нос корабля «Сант Паулюс» вошло ядро, пущенное из пушки Портоса. Едва лишь нос «Сант Паулюса» опустился вниз, корабль стал набирать воду в образовавшуюся пробоину, вследствие чего нос корабля стал опускаться и судно стало стремительно терять скорость.
В тот же самый миг все три голландских корабля открыли огонь по «Грифону», однако, на носу голландских кораблей располагались лишь лёгкие пушки, ядра от которых не долетели до «Грифона». Для смертоносного огня корабли должны были повернуться к «Грифону» боком, а для этого они должны были полностью догнать «Грифон». Пока они находились позади «Грифона» они не представляли большой опасности для него.
Поскольку «Сант Паулюс» стал отставать, следующим к «Грифону» стал приближаться «Ендракхт».
— Этого я ждал! — воскликнул Портос. — Я накажу тебя за столь неблагозвучное название!
Но первый выстрел не был столь успешен, поскольку Портос слишком поторопился. Ядро пробило нос корабля намного выше ватерлинии, поэтому полученная пробоина никак не сказалась на ходовых качествах вражеского судна.
Голландские корабли вновь ответили залпом, на этот раз два ядра достигли палубы «Грифона», один из матросов получил серьёзное ранение.
— Я должен успокоиться, — сказал себе Портос.
Помощники канонира уже перезарядили первую пушку, Портос нежно погладил её, поцеловал и сказал: «Не подведи, родная!». После этого он очень тщательно прицелился, выждал нужный момент и осуществил выстрел. Ядро пробило нос ниже ватерлинии на тридцать дюймов. Это был самый славный выстрел Портоса за весь сегодняшний день.
— Получи, «Едрахмапутра»! — воскликнул Портос. — Или как там тебя, «Ендракракхкткамбма»!
Он тут же подбежал ко второй пушке и не спеша прицелился, после чего, тщательно рассчитав момент, сделал повторный выстрел. Голландский корабль получил вторую пробоину на десять дюймов ниже ватерлинии.
— Эта дрянь с отвратительным названием выведена из гонки! — подвёл итоги своей стрельбе Портос.
— Браво, Портос! — воскликнули Арамис и Атос.
— Портос, вы великолепны как греческий бог Геркулес! — воскликнул д’Артаньян.
Капитан «Званенбурга» тем временем верно оценил ситуацию. Поняв всю опасность прямого преследования «Грифона» с его двумя смертельными пушками на корме, он решил обойти «Грифон» справа на достаточном расстоянии, после чего вести сокрушительный огонь из пушек левого борта. В этом случае его корабль был недосягаем для кормовых пушек Портоса, тогда как пушки на бортах «Грифона» были намного слабее.
— Что ж, друзья! — воскликнул Арамис. — Мы должны продолжать двигаться как можно быстрее, чтобы уйти подальше от двух подбитых кораблей. Боя с оставшимся кораблём мы, по всей видимости, не выдержим, но всё-таки сражение двух кораблей один на один оставляет больше надежд, чем сражение «Грифона» против трёх голландских кораблей.
Ещё полчаса могла продолжаться эта гонка, если ветер не переменится, поскольку с самого начала боя корабли не изменяли галс, так как ветер был для всех кораблей попутным.
— Орудия правого борта к бою! — воскликнул Портос.
Все орудия правого борта «Грифона» были заряжены разрывными снарядами.
Завязалась отчаянная перестрелка. Хотя «Грифон» осуществил три довольно успешных выстрела по «Званенбургу», этот корабль был достаточно большим, и полученные пробоины были быстро заделаны, воду из трюмов откачивали быстро и эффективно. «Грифон» получил две пробоины, но они были более ощутимыми, поскольку корабль был меньше, а пробоины были больше. Всё шло к тому, что «Званенбург» сможет утопить «Грифон» или взять его на абордаж с пленением всей его команды и пассажиров.
Глава XVII. Король
На очередной аудиенции Кольбера у Людовика XIV, между тем, произошёл неприятный для Кольбера разговор.
— Господин Кольбер, — сказал Король. — Я столь же доволен вашими действиями в сфере укрепления финансов и армии Франции, сколь недоволен вашим непрекращающимся вмешательством в дела, которых я вам не поручал, и от которых велел вам держаться подальше.
— Ваше Величество, я полагаю, что дела военные и дела политические всегда настолько связаны друг с другом, что отделить одно от другого порой не представляется возможным, — сказал Кольбер с показным смирением. — По всей видимости, я вновь случайно переступил границу своих полномочий, о чём я горячо сожалею. Если вы соблаговолите указать мне, в чём именно я оступился, я постараюсь исправить последствия своей неделикатности и впредь не допускать ничего подобного.
— В вашей неделикатности нет ничего нового, следовательно, нет никакой необходимости давать вам какие-либо пояснения, — холодно ответил Король. — Вы по-прежнему интересуетесь узниками, до которых вам не должно быть никакого дела, и по-прежнему интересуетесь персонами, связанными с этими узниками, хотя от кучки этих четверых остался только один жалкий старик, судьбу которого я смогу решить сам, без вашего назойливого участия.
— Моё участие направлено на то, чтобы дать Вашему Величеству как можно более полную информацию об этом деле, — ответил Кольбер, обрадованный тем, что может сообщить Королю кое-что новое, чем смягчить его недовольство.
— Вот даже как? — удивился Король. — Вы, стало быть, осведомлены о деле, в которое я просил вас не вмешиваться, лучше, чем я?
— Я не могу быть осведомлён в чем-либо лучше Вашего Величества, — ответил Кольбер со всей возможной учтивостью. — Но я, быть может, могу вследствие чистой случайности внести некоторые уточнения в сведения, которые вам сообщают помимо меня.
— Хорошо, я вас слушаю, господин Кольбер, — ответил Людовик. — Если вы сообщите мне что-то такое, что оправдает ваше неуместное любопытство, я, возможно, пересмотрю свою оценку этой назойливости.
— Начнём, если позволите, с малости, — сказал Кольбер. — Известный вам аббат д’Эрбле, именуемый в прошлом Арамисом, который был впоследствии другом господина Фуке, а также ваннским епископом, после чего стал испанским грандом и герцогом д’Аламеда, послом Испании при французском дворе. Этот человек был нам нужен на протяжении некоторого времени, поскольку обещал содействие в установлении союзнических отношений с Испанией.
— Вы не сообщили мне ничего нового, господин Кольбер, — возразил Король с нетерпением.
— Я лишь хотел указать, что Испания не стала нашим союзником несмотря на то, что августейшая супруга Вашего Величества, Королева Мария-Терезия, является испанской принцессой, — ответил Кольбер. — Следовательно, мы напрасно возлагали надежды на этого человека.
— Для начала, господин Кольбер, вам следует учесть, что мы в последние два года смогли заключить весьма полезные соглашения с Испанией, причем, отнюдь не благодаря моей августейшей супруге, Королеве, а благодаря усилиям герцога д’Аламеда, в которых великолепно сочетался его ум, его связи, его влияние и его талант дипломата. Говорю вам это со знанием дела, и полагаю, что ваших знаний этой стороны французской дипломатии достаточно, чтобы со мной согласиться, — возразил Людовик.
— Я полностью согласен с Вашим Величеством, — ответил Кольбер. — Однако я хочу отметить, что в будущем нет никаких оснований предвидеть хотя бы малейшую пользу от участия герцога в наших делах с Испанией, поскольку у нас нет с ней никаких дел.
— Вы ошибаетесь, господин Кольбер, — возразил Людовик. — Бывает, порой, что даже воюющие страны имеют кое-какие важные дипломатические дела, которые зафиксированы в секретных соглашениях, и которые выполняются неуклонно вопреки той ситуации, что эти страны формально являются враждующими. Кроме того, никакая война не вечна, тогда как любая политика непрерывна, ибо вечна. Дипломатические отношения не столь заметны, как военные, но их влияние порой намного сильнее.
— Склоняюсь перед мудростью Вашего Величества, — скромно ответил Кольбер.
— Вы, впрочем, правы в том, что, вероятно, таланты герцога будут в будущем не столь полезны, поскольку, мне кажется, что его, как француза по происхождению, Испания, быть может, исключит из числа своих дипломатов, как мы исключили его из числа испанских представителей, поскольку воюющие страны не держат представителей друг друга при своих дворах. Однако, не будем зарекаться. Как знать, на чём держится влияния герцога в Испании? До сих пор оно было достаточно существенным и полезным для нас, хотя об истинных причинах его мы ничего не знаем.
— Это так, Ваше Величество, но вы, по-видимому, не знаете, что герцог очень часто посещает Шотландию, — ответил Кольбер. — И его посещения связаны с общением с неким лицом, о котором мне было велено не наводить никаких справок.
— Что вы знаете об этом лице? — с живостью спросил Король.
— Я знаю, Ваше Величество, что это лицо является родственником французского королевского дома, — сказал Кольбер, понимая, что зашёл слишком далеко, и в данную минуту решается его судьба: либо Король простит его причастность к этой тайне вследствие имеющихся у него дополнительных сведений, либо он его уничтожит.
— Вы ошибаетесь, господин Кольбер, — спокойно ответил Людовик. — Это лицо лишь имеет некоторое внешнее сходство с неким лицом, каковое сходство, однако, не даёт ему никаких прав ни на что в этом мире.
— Учту вашу поправку, Ваше Величество, и прошу меня простить за неуместные домыслы, — согласился Кольбер.
— Данное лицо следовало бы содержать в иных местах, но вы, господин Кольбер, не сообщили мне ничего нового в отношении его пребывания в Шотландии, — ответил Король. — Итак, я жду от вас оправданий вашей неделикатности и вашего любопытства вопреки моей воли, и вы, насколько я могу судить, мне пока ещё их не представили.
— Для полноты картины я должен вам сообщить, что три других человека, связанных с этой историей, вопреки общему мнению, отнюдь не погибли. Они живы, и они находятся вот уже два года рядом с тем лицом, о котором мы говорим, — сказал Кольбер, понимая, что вытянул из колоды джокера и в настоящую минуту предъявляет его Людовику: от реакции Короля на эту новость зависит дальнейшая судьба министра.
— Вы говорите о тех людях, которые были друзьями господина д’Эрбле? — спросил Людовик.
— Этих людей зовут барон дю Валон, граф де ла Фер и граф д’Артаньян, — ответил Кольбер. — Последний из них, бывший капитан королевских мушкетёров, человек, получивший по вашему распоряжению звание и жезл маршала Франции, которого все считали погибшим почти в тот же час, когда он получил этот жезл. Этот человек жив и находится в Шотландии в своём имении.
— В местечке Монквиль? — спросил Король. — В домике на берегу реки Клайд?
— Именно так, Ваше Величество, — ответил Кольбер.
Людовик резко встал, что заставило Кольбера также вскочить и поклониться. Король стал нервно расхаживать по кабинету.
— Господин Кольбер, вы должны рассказать мне со всей откровенностью, что вы предприняли после того, как получили эту информацию, — сказал он. — Не пытайтесь лгать мне. Я всё равно всё узнаю, рано или поздно, и если выяснится, что вы утаили от меня хотя бы самую малость, или солгали мне, вам несдобровать.
Кольбер похолодел. Ему предстояло сознаться, что он своевольно направил двух шпионов для того, чтобы выяснить всё про ту личность, интересоваться которой он получил от Короля запрет. Однако, если он скроет этот поступок, а впоследствии Король узнает об этом, будет ещё хуже. Решение следовало принять быстро, поэтому Кольбер решил сознаться во всём, постаравшись смягчить формулировки.
— Ваше Величество, я направил двух человек, чтобы они содействовали…
— Вы направили двух шпионов, чтобы они выяснили, что это за человек! — перебил его Людовик, назвав вещи своими именами. — Господин Кольбер, я вами очень недоволен. Хорошо ещё, что вы сейчас сознались в своём непослушании! Что сталось с этими людьми?
— Я не знаю, Ваше Величество, — пролепетал Кольбер.
— Когда вы их направили? — спросил Король. — Впрочем, я могу и сам подсчитать, когда вы это сделали, поскольку причиной ваших действий, по-видимому, послужил мой интерес к узнику Марчиали, не так ли?
— Ваше Величество, я склоняюсь перед вашей прозорливостью, — тихо проговорил Кольбер.
— Вы не предполагали использование голубиной почты? — сухо спросил Король.
— Нет, Ваше Величество, — ответил Кольбер.
— Почему? Разве вы не хотели получить интересующие вас сведения как можно скорее? — спросил Король.
— Я не был уверен, что возможен полёт голубей через пролив, — ответил Кольбер.
— Какой там пролив! — усмехнулся Король. — От побережья до Парижа дальше, чем пересечь это пролив. И, кроме того, даже в этом случае вы могли бы воспользоваться голубиной почтой из Руана или из Кана.
— Эта мысль не пришла мне в голову, — ответил Кольбер.
— Не лгите, Кольбер, — строго сказал Король. — Я понимаю ваше нетерпение узнать интересующую вас тайну, я знаю также, что вы используете голубиную почту в подобных случаях.
— Ваше Величество, я не лгу, — ответил Кольбер. — Я предположил, что тайна может оказаться слишком важной, чтобы доверять её голубю. Ведь голубя можно подстрелить!
— Вы могли бы прибегнуть к тайнописи, — возразил Король. — Хорошо, итак, вы ждёте ваших посланников лично. Какой срок их возвращения вы ставите в самом худшем случае?
— Не позднее, чем в ближайшие две недели, Ваше Величество, — ответил Кольбер.
— А теперь послушайте меня, господин Жан-Батист Кольбер, — холодно и чётко произнёс Король. — Вы пошли на поводу своего любопытства и сделали так, что некоторые сведения, распространения которых для меня нежелательны, будут известны вам. Это плохо, очень плохо, Кольбер, но это пустяки в сравнении с другими вашими просчётами в этом деле. Неприятно для вас и для меня, что эти сведения будут известны ещё и двум вашим посланникам, в чьём молчании я не убеждён. Это серьёзнейший проступок, господин Кольбер! Далее. Если эти люди попадут в руки врагов, эти сведения могут стать доступными явным врагам Франции, которых в настоящее время очень много вследствие военных действий в Европе. Это ещё хуже. Наконец, тайна, которую достаточно хорошо хранили четверо названных вами людей, теперь, вероятно, сможет стать известна тем людям, которые не только не будут её хранить, но, напротив, предпримут усилия для того, чтобы воспользоваться ей во вред Франции. В этих условиях люди, которых вы причислили к моим врагам становятся единственной опорой сохранения этой тайны за пределами Франции. До тех пор, пока лицо, которым вы интересовались вопреки моему запрету, находится за пределами Франции, перечисленные вами люди являются наиболее надёжной и, практически, единственной опорой Франции в этом деле! За ваши просчёты вас следовало бы казнить, господин Жан-Батист Кольбер. У меня имеется весомая причина для того, чтобы сделать это немедленно, но есть две причины для того, чтобы этого не делать. Первая причина, по которой я не распоряжаюсь немедленно вас казнить, состоит в том, что вы, наконец, честно признались во всех своих действиях. Вторая причина… Пожалуй, вам не обязательно её знать.
«Эта причина состоит в том, что д’Артаньян и д’Эрбле предпочли меня Филиппу только лишь за то, что я предпочёл господина Кольбера господину Фуке, — подумал Король. — Не стоит давать Филиппу тот козырь, что я тоже решил убрать Кольбера».
— Обе эти причины недостаточно надёжны для того, чтобы спасти вас в следующем подобном случае, — продолжал Людовик. — Помните это, господин Кольбер! А теперь повторите мне ещё раз имена четырех человек, о которых вы мне сообщили, что они находятся в Шотландии.
— Граф д’Артаньян, граф де Ла Фер, барон дю Валон и шевалье д’Эрбле, — ответил Кольбер.
— Выбросьте из головы все имена, кроме первого! — усмехнулся Король. — Запомните четыре простых имени: Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян. Это намного короче. И это – те имена, которыми их следует называть. Всё остальное – не важно. Этих четырех человек отныне вы, господин Кольбер, должны считать предметом вашей наивысшей заботы. Вы должны помогать этим людям во всём, что касается сохранения той тайны, к которой вы прикоснулись и что касается предотвращения использования этой тайны во вред Франции. А это означает, что упомянутый вами человек должен и впредь оставаться подконтрольным этим четырём людям, а вы должны каждую секунду знать, где находятся эти люди, и если они куда-то направляются, вы должны знать, куда именно они направляются. Я запрещаю вам вмешиваться в их действия без моего согласия даже в том случае, если вам покажется, что вмешательство необходимо. Я и только я буду решать, что позволительно этим людям, а что им не позволительно. Вы меня хорошо поняли, господин Кольбер?
— Да, Ваше Величество, — ответил Кольбер.
— Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян должны действовать, как сочтут нужным, вы не имеете права им мешать, но вы должны знать, где они и куда направляются, надеюсь, это понятно? — повторил Король. — Я вас больше не задерживаю, господин Кольбер.
«Если я решу избавиться от этих людей, я сделаю это сам и без помощи Кольбера, — подумал Король. — В настоящее время эти люди мне нужны. Граф де Ла Фер будет гарантом благородства их поступков, д’Эрбле не допустит неразумных действий, дю Валон никогда не пойдёт против Франции и её Короля, что же касается д’Артаньяна, он любит меня и предан мне, если не считать ситуации, когда ему придётся выбирать между мной и своими друзьями. Что ж, я не поставлю больше его перед этим выбором».
Глава XVIII. Спасение
— Слева по борту английские корабли! — прокричал Атос.
На «Званенбурге» тоже заметили четыре английских корабля. Теперь перевес был явно на стороне Английских кораблей и их союзников. Вопрос для «Грифона» стоял только в том, чтобы продержаться до подхода английских кораблей.
«Грифон» резко развернулся налево, повернув к «Званенбургу» свою корму. Этот маневр был теперь возможен, поскольку два других голландских корабля были уже далеко позади и их пушки не могли достичь борта «Грифона».
— Портос, ваше искусство снова востребовано! — крикнул д’Артаньян.
— Мне это по душе! — откликнулся гигант.
Большинство матросов боролись с течью. Несколько человек заделывали пробоины изнутри судна, остальные по очереди работали на помпе, откачивая воду из трюма. Но канониры по-прежнему были активны. Двое самых умелых канониров помогали Портосу управляться с двумя кормовыми пушками.
Однако активная пальба Портоса не нанесла ущерба «Званенбургу», поскольку капитан этого судна принял во внимание эффективность кормовой стрельбы «Грифона» по тому ущербу, который он нанёс двум другим кораблям. Этот корабль продолжал погоню без должной старательности, имея целью только продемонстрировать своё превосходство над врагом, которое было временным вследствие стремительного приближения английских кораблей. По всей видимости, капитан голландского судна не планировал вступать в морской бой с приближающимися английскими кораблями. Каким бы плачевным ни было состояние «Грифона», он продолжал держаться на плаву и представлял опасность, все три голландских корабля имели пробоины, которые снижали их маневренность, тогда как приближающиеся английские корабли не имели ни малейших повреждений, кроме того, они превосходили голландскую группу численностью. Четыре свежих английских корабля были явной угрозой для трех поврежденных голландских кораблей даже если не принимать в расчёт «Грифон».
Вскоре «Званенбург» и вовсе развернулся и принялся отступать от надвигающейся группы английских кораблей.
— Мы спасены, — сказал Арамис. — Благодаря пушечной стрельбе Портоса и благодаря прибытию английских кораблей.
— Слава богу, мы ещё сможем продолжить наше дело во спасение Франции, — сказал Атос.
— Вы правы, Атос, но к тому же совершенно не лишним будет ещё немного задержаться на этом свете! — воскликнул д’Артаньян.
— Вы правы, д’Артаньян! — подхватил Портос. — Сегодняшняя стрельба вернула мне всю полноту вкуса к жизни и к военным действиям!
— Вернула? — удивился д’Артаньян. — Вы хотите сказать, что до этого вы утратили вкус к жизни и к сражениям?
— Не то, чтобы утратил, — усмехнулся Портос. — Но давненько я не испытывал такого азарта борьбы.
— Да, Портос, сегодня вы были в ударе! — отметил Атос. — Сегодня был ваш день, друг мой! Вы поработали на славу за всех нас!
— А как же иначе? — удивился Портос. — У нас ведь один за всех!
— И все за одного! — хором ответили Атос, Арамис и д’Артаньян.
Тем временем английские корабли приблизились к «Грифону». Поскольку «Грифон» шёл под французским флагом, а Англия в эту пору была нашим союзником, с борта английских кораблей приветливо махали шапками английские матросы, а матросы «Грифона» в ответ приветствовали английские суда.
Внезапно с корабля «Сент Девид» донеслась чистейшая французская речь.
— Здесь капитан Батс! — донесся до наших друзей голос, усиленный рупором. — Нужна ли вам помощь? Если нет, мы отправляемся в погоню за голландскими судами!
— Здесь капитан д’Аржансон! — ответил капитан «Грифона». — Благодарим за военную поддержку! Мы на ходу, справимся сами. Можете отправляться в погоню за голландцами! Они все имеют пробоины.
— Дайте мне рупор, — сказал Атос.
Капитан протянул графу рупор.
— Капитан Батс! — прокричал Атос. — Здесь граф де Ля Фер! Я благословляю тебя, Рауль, на погоню! Спасибо за помощь!
— Отец! — прокричал капитан Батс, ибо это был Рауль де Бражелон, принявший новое имя на службе в английском флоте. — Я повинуюсь! Мы возьмём их в плен или утопим!
Надо ли говорить, что корабль «Званенбург» и корабль «Ендракхт» были потоплены, а корабль «Сант Паулюс» был захвачен и доставлен к берегам Англии, где впоследствии он был сожжен, поскольку ему были нанесены столь существенные повреждения, что ремонтировать его не было никакого смысла.
Таким образом Рауль де Бражелон под именем капитана Батса возглавил и осуществил успешную охоту за тремя голландскими кораблями и тем самым покрыл имя капитана Батса славой. Забегая вперед скажем, что этот подвиг был далеко не последним в списке славного капитана Батса.
«Грифон» далее без приключений вернулся в порт Эдинбурга, где встал на ремонт, тогда как наши друзья предприняли очередную попытку выяснить судьбу Филиппа. Пленный капитан «Чёрного Лиса» отказывался дать информацию, Арамис хотел применить к нему свои методы воздействия, но Атос категорически отверг его методы.
Д’Артаньян радовался спасению Сюзанны как ребёнок, поскольку эта красавица, по-видимому, не в шутку пленила его сердце.
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
Также по теме см. «Мемуары Арамиса»