Заметьте, никаких кавычек, все по-настоящему. Представить такое в наше время можно разве что в контексте хроник безумного поедателя неправильных грибов с целью расширения сознания. Однако такая практика существовала в реальности в обозримом историческом прошлом в годы войны. В Германии.
"бешенный Ганс"
Переписка с Урсулой мало напоминала любовный роман в письмах. Скорее это был обмен мнениями по поводу того, как могла бы сложиться их жизнь, если бы…
Рядовой вермахта, Ганс Шрёдер, так и решился поцеловать свою невесту, Урсулу, хотя она висла у него на шее, намекая, что пора бы перейти к следующей стадии ухаживаний. Неуверенному в себе Гансу было сподручнее показать, на что он способен, но не с ней.
Он уже давно посещал заведения, в которых женщины позволяли делать все, что он хотел и без всяких прелюдий в виде охов, ахов и поцелуев. Ганс их терпеть не мог! Брезговал.
Истоки этого, как и много другого, следовало искать в детстве. Мальчик Ганс никогда не делил поцелуи на «дружеские», «невинные» и «любовные». Для него во всем мире были лишь одни губы, которые прикасались к нему по праву и они принадлежали его матери. На всю жизнь он запомнил то, как она «уходила». Сначала он ненавидел ее за то, что бросила. Потом ненавидел всех, кто пытался его приголубить и поцеловать. Это право осталось у его матери, навсегда. Родственники, которые удивлялись странности, не настаивали – чужой ребенок, только посмеивались:
- Подрастет, найдет себе девушку, которая восполнит все недополученные поцелуи!
Но Ганс не стал менять правила и возрастом. Более того, не терпел и поглаживаний по голове, а за попытку тронуть себя за плечо или приобнять мог накинуться и избить. За что и получил прозвище «бешенный Ганс».
На него смотрели с жалостью, как на обделенного лаской мальчика, потом подростка. Хотя по внешнему виду Ганс несчастного не напоминал. Наоборот, его лицо всегда было умиротворенным (когда его не цепляли), а на губах частенько блуждала странная улыбка. Сверстники не понимали и сторонились его. А взрослые посмеивались – их не обмануть – и подшучивали негромко:
- Видимо, наш малыш Ганс раненько «развязал» с этим делом, эту улыбку не спутать ни с чем.
А потом и вовсе заприметили его, выходящим из борделя, который находился на другом конце города.
"Невеста" Ганса
Урсула, разумеется , ни о чем таком не знала и была счастлива, когда за ней начал ухаживать симпатичный парень в солдатской форме.
Видя, что Урсула чего-то от него ждет, Ганс всякий раз находил повод – избежать необходимости более интимных ласк, чем поглаживания, ощупывания. Разве что его рука опускалась все ниже, дальше, преодолевая более серьезные преграды, чем кажущуюся нерешительность. Ганс доводил Урсулу до полного исступления и не поблагодарил ее за уступчивость нежным поцелуем. Ни разу.
Урсула недоумевала. Парень ей нравился. Более того, все шло к тому, что она станет его невестой, если уже не стала, если принять во внимание то, насколько далеко забирались его умелые руки. Заговорить первой о браке не хотела и сердилась на себя еще больше, чем на Ганса – могла бы уже пригрозить, что не позволит ТАК ласкать себя, если не обручится с ним.
- Может он и не собирается на тебе жениться! – подначивала ее подружка, с которой Урсула делилась своей тайной. – Давно могла бы накинуть на него хомут! Одна жалоба госпоже Рюдигер и он твой!
Подопечная госпожи Рюдигер
Хельга имела ввиду то, что они обе состояли в одной из молодежных организаций Германии «Вера и красота», в которую с некоторых пор в обязательном порядке вступали все девушки с 14-21. Руководила союзом Ютта Рюдигер, имперский референт, помощница имперского фюрера молодежи Бальдера фон Шираха.
Несмотря на то, что вся страна усиленно готовилась к будущей войне за мировое господство, подавляющее большинство девушек, и Урсула в их числе, занимались самосовершенствованием себя, как будущих жен, обязательно – матерей и домохозяек.
Распределение ролей в немецком обществе
Знакомство с Гансом входило в ее главный план, но его реализация дала сбой на самом неожиданном моменте – близости между потенциальным женихом и невестой. Жалоба госпоже Рюдигер могла возыметь действие. Но как посмотрит на эту настойчивость Ганс? Не сочтет ли такой шаг ущемлением его прав? Главенство мужчины в будущей семье было незыблемым. Ганс мог запросто дать ей от ворот поворот и выбрать другую!
Урсула представила руки Ганса под чужой юбкой и отказалась от идеи простимулировать Ганса с помощью административного ресурса организации, в которой состояла. Решила, что постарается и убедит своего дружка, чтобы пора закрепить их отношения и уже не поцелуем, если на то пошло – время для них в прошлом.
Под сенью кустов
Следующая встреча завершилась тем, чем и следовало. Урсула с самого начала предложила встретиться в необычном месте – не в парковой беседке, а в лесочке, куда из парка вела утоптанная тропинка. Урсула на нее все время посматривала, предвкушая, что однажды Ганс ее туда пригласит.
Ганс, едва они встретились, сказал:
- Эта встреча последняя. Нас перебрасывают на фронт.
Урсула застыла. Она не стала спрашивать – куда именно, и так было ясно, что на восточный. А как же ее планы?
Решимость созрела молниеносно. Она подошла к Гансу вплотную и посмотрела ему в глаза. Что уж там было, можно только гадать, Урсула была убедительна.
Ганс сам взял ее за руку и не спрашивая, почему сегодня она предложила другое место встречи, потащил ее по тропинку дальше, за деревья. Потом подхватил на руки и, как в волны, вошел в зеленую стену кустов, которые скрывали таинственный полумрак, невидимого с тропы, шатра.
Аккуратно опустив Урсулу на землю, Ганс снял с себя верх гимнастерки, положил ее рядом и легонько толкнул Урсулу в грудь, опрокидывая навзничь…
Все случилось быстро, потом повторилось, несмотря на то, что ощущения временами были не очень приятными. Но Ганс был настойчив, ненасытен и не обращал внимания на закушенную губу Урсулы. Он вообще не смотрел на ее лицо – весь был ТАМ, «завоевывая сдавшуюся без боя крепость».
Урсула вздохнула с облегчением, когда они наконец выбрались из кустов и медленно пошли по тропе в обратном направлении.
Их обогнала парочка. Они переглянулись и Урсула ощутила не стыд и смущение, а гордость – она стала женщиной и теперь уже наверняка – женой. Гансу от нее никуда не деться.
Но и тут судьба все сделала по-своему.
На восточном фронте
Первое время письма от Ганса приходили довольно часто. Он даже прислал ей небольшую посылочку, в которой был цветастый шерстяной платок, необычный, яркий, с кистями, таких у немок не было, но появились по мере того, как войска вермахта продвигались вглубь территории на восток. И записка, короткая, которую Урсулу расцеловала.
«Дорогая Урсула, ты не будешь против, если я подам прошение о заочном браке с тобой? Если согласна, ответь поскорее. Твой Ганс».
Наконец-то! Свершилось. Урсула немедленно настрочила ответ:
«Да, да, да…. Твоя!»
Писать о том, что у нее значительная задержка с месячными, не стала. Это будет свадебным подарком, когда она получит от Ганса самое главное доказательство его любви к ней – кольцо. Наверняка он уже подобрал что-то необыкновенное, представляла Урсула.
"Брак со стальным шлемом" обручальное кольцо
Девушки, у которых женихи тоже были на фронте, писали, что у русских необычно много золотых украшений, даже у деревенских есть серьги и кольца с камнями. Они их прячут, но потом отдают , правда, не совсем «добровольно» или обменивают на еду или отдают за другие услуги. Шептались, что в обмен на жизнь, которую потом все равно отбирали, чтобы не иметь споров с владельцем изъятых ценностей.
Долгожданный день должен был вот-вот настать. Урсуле уже передали стальную каску. В предстоящем обряде она должна была играть важную роль – представлять ее жениха, Ганса. Из-а этих касок подобные церемонии в народе прозвали «брак со стальным шлемом». Ну и пусть! Зато кольцо будет настоящим.
Ганс уже прислал рисунок того, как оно выглядит. Урсула любовалась невнятным изображением и переживала об одном – чтобы размер подошел. Ее распирало спросит, где и как Ганс кольцо раздобыл, но благоразумно промолчала, оставив расспросы на потом.
Ганс занимался примерно тем же самым – рассматривал кольцо, вспоминая, как он ему досталось. Девушка сопротивлялась, дралась, но ее хватило ненадолго, пара оплеух и она уже на сене. Гансу это напомнило то, как он "завалил" свою Урсулу на землю под кустами в парке. Он улыбнулся. Молоденькая девушка истолковала улыбку неверно, попыталась подняться, но очередная оплеуха довершила начатое. Жертва уже не сопротивлялась. Закончив, Ганс нащупал в сене безвольную руку, на которой заприметил кольцо, снял его, посмотрел, потер о рукав, вроде блестит. Было сомнение в том, что кольцо золотое, но он в этом не разбирался, понадеялся, что повезет и эта «…» его не «обманула» и оно золотое или хотя бы серебряное. Хотя и речи не шло о том, что кольцо было подарено. Нет! Но Ганс и не собирался рассказывать Урсуле того, каким образом ему достался «свадебный» трофей. Скажет, что нашел.
Церемония
Что будет дальше, Ганс себе хорошо представлял, видел не раз.
После получения согласия от невесты и улаживания всех формальностей (арийское происхождение – выяснить или подтвердить), назначался день. Ставился стол. Приглашался священник, немецкий разумеется, который подходил к солдату с фотографией невесты в руках и произносил нужные слова, скрепляя брак.
Гансу такой обряд импонировал особенно – не надо было целовать невесту, только ее фото! Потом надо было взять кольца, одно надеть себе (перепало ему от солдата, сослуживца, на его тело он наткнулся в окопе, ничего почти не осталось, а рука с кольцом уцелела, вот и пригодилось, да и подошло), другое положить возле фотографии Урсулы.
Ганс вспомнил еще об одном и хлопнул себя по лбу рукой – конфеты! Чуть не забыл! Он же видел, как его предшественник вытащил кулек и раздавал конфеты детям местных жителей, которые собрались поглазеть на праздник. Да, с конфетами проблема. Хорошо, что о водке и закуске он уже позаботился, отметит свою свадьбу не хуже, чем другие.
Ганс представлял, как потом будет рассматривать фотографии и вспоминать… все, кроме колечка для Урсулы. Как-то не по себе. Ну да ладно, война все спишет.
Ожидание
Урсула посмотрела на календарь - «ferntrauung» – то есть «заочного венчания» уже завтра! И потом не менее приятное ожидание письма с вложенным для нее колечком. Так и случилось.
Урсула дрожащими руками вскрыла конверт и обомлела. Что это? Ее обручальное кольцо? С полустертой позолотой, немного погнутое. Камушек блестит, но очевидно, что это стекло, только хорошо натертое сукном. Никакое не золотое, обычная железячка, которыми любят себя украшать девчонки.
- О, нет, Ганс! Неужели ты настолько не разбираешься в таких вещах! – воскликнула в сердцах Урсула, отбрасывая кольцо в сторону с презрением и негодованием.
- «Что я покажу подругам? Это? Ни за что», - решила Урсула, и начала лихорадочно думать, где бы ей найти подходящую замену и выдать за подарок Ганса. Потом остановилась, схватила листок бумаги и стала строчить письмо мужу с подробными наставлениями того, как должно выглядеть ее кольцо – посмотреть, есть ли проба, а еще лучше, попросить помочь с этим товарищей, более опытных и если уж искать кольцо, то в домах евреев и т.п.
Новые обстоятельства
Она еще не дописала письмо, как ее отвлекли. В дверь постучали. Стук был необычный – негромкий, подчеркнуто деликатный. Урсула, разгоряченная неприятным открытием о кольце, вся в письме, открыла и увидела на пороге офицера. Он поздоровался и попросил разрешения войти.
Так Урсула узнала о том, что ее жених, вернее, муж, погиб, буквально на следующий день после их заочного венчания.
Она еще долго металась по комнате, не зная что делать, а офицер монотонно объяснял, что следует делать, чтобы оформить пенсию жены погибшего.
- О боже! – вдруг воскликнула Урсула, которая искала хоть какую зацепку в том, что произошедшее не катастрофа. – Как хорошо, что мы с Гансом успели пожениться!
- Ничего страшного, - пояснил офицер. – Если бы вашего Ганса убили до того, как, мы бы оформили ваш брак задним числом. Я могу задать вам еще один вопрос? – спросил офицер, бросив многозначительный взгляд на талию Урсулы, которая заметно превышала объемы даже полноватой женщины.
- Ах, это, да, я беременна. Хотела сообщить Гансу позже, после венчания, вы же понимаете.
Офицер кивнул и таким же монотонным голосом начал перечислять процедуры, которые Урсуле необходимо пройти, чтобы удостоверить комиссию, которая будет принимать решение о судьбе ребенка, что он зачат от Ганса.
- Надеюсь, вы найдете нужных свидетелей? – бросил он напоследок фразу, после чего прикрыл дверь с легким щелчком, который отозвался в мозгу Урсулы выстрелом:
- Свидетели? Разве что парковые кусты.. или та парочка, которую мы встретили, но где ж их найдешь… война.
И она завыла, как раненный зверь, проклиная Ганса и себя за то, что не была достаточно благоразумна и не сумела грамотно распорядиться тем, что так влекло Ганса к ней под юбку. Урсула искренне в этот момент считала себя самой что ни на есть жертвой этой «проклятой войны», на долю которой выпало стать женой мертвеца. Остальное ей казалось мелочью, ничего не значащей по сравнению с ее бедой.
***
Рассказ на основе реального исторического факта, как и все, о чем автор пишет в своих рассказах, показывая потаенные стороны жизни, отношений между людьми, приглашая к рассуждению о том, что нами двигает и насколько современные люди отличаются от своих предшественников и далеких предков.
Рекомендую другие произведения своего канала: