CXII. Стремительный
Корабль «Стремительный» отплыл от острова Сен-Маргерит. Д’Артаньян подошел к капитану Журвилю и сказал:
— Капитан, мы едем на остров Сент-Онора.
— Слушаюсь, господин д’Артаньян, — ответил капитан Журвиль.
После этих слов д’Артаньян спустился в трюм и обратился к своему узнику.
— Ваше Величество, как видите, ловушка, которую вы приготовили мне на острове Сен-Маргерит, не сработала. Я благополучно отбыл с этого острова и вдобавок забрал с него своего друга, которого вы, по-видимому, узнали.
— Вы солгали мне, д’Артаньян! — воскликнул Людовик. — Барон дю Валон вовсе не погиб!
— Он жив, Ваше Величество, и это – большая удача не только для него и для меня, но и для вас, — согласился д’Артаньян. — Если бы он погиб, тогда я упрятал бы вас в крепость на острове Сен-Маргерит навсегда. Судьба позаботилась о нём, и о вас, оставив барона в живых. По этой причине я не испытываю к вам той ненависти, какую испытывал бы, если бы он погиб.
— В чём же состоит улучшение моей судьбы? — спросил с недоверием Король.
— Я должен был доставить узника в крепость на острове Сен-Маргерит, и я его доставил, — ответил д’Артаньян. — Я должен был оставить в крепости одного заключенного, и я это сделал. Но я рассудил, что негодяй д’Эльсорте, нарушивший слово дворянина, больше заслуживает участи бессрочного узника, чем Ваше Величество. Поэтому я надел на него железную маску и передал его коменданту крепости де Сен-Мару под именем Марчиали. Имеете ли вы, Ваше Величество, возражения против моего решения?
— Я его полностью одобряю, капитан, — кивнул Король. — Но что же будет со мной?
— Мы едем на небольшой островок Сент-Онора, Ваше Величество, — ответил капитан. — Здесь на нём имеется отличное место, называемое Леринское аббатство. Я предлагаю Вашему Величеству поселиться здесь и посвятить свою жизнь молитвам. Разумеется, мне придётся попросить аббата совершить обряд пострижения вас в монахи.
— Это насилие! — возразил Людовик.
— Да, Ваше Величество! — ответил д’Артаньян. — Но это намного меньшее насилие, чем то, которые вы намеревались учинить над моими друзьями, бароном дю Валоном, епископом д’Эрбле, графом де Ла Фер, виконтом де Бражелоном и мной, вашим верным слугой. И это меньшее насилие, чем то, которое вы намеревались учинить над всеми жителями замка Во и над всеми жителями крепости Сент-Ив. И это меньшее насилие, чем вы учинили над господином Фуке. А также, я настаиваю на этом, это меньшее насилие, чем вы учинили над собственным братом, Филиппом де Бурбоном, законным сыном Короля Франции Людовика XIII, имеющим точно такие же права на французский трон, как и вы, Ваше Величество! Разве я не прав?
— Вы не боитесь, что я выберусь с этого проклятого острова и верну себе трон? — спросил Людовик, в голосе которого слышалось больше отчаяния, чем злости.
— Это у вас не получится, Ваше Величество, — ответил капитан. — Вы будете пострижены в монахи, в вас никто не признает Короля.
— Волосы могут отрасти, — сказал Король упавшим голосом.
— Не отрастут, если их регулярно стричь, Ваше Величество, — возразил капитан.
— Если я убегу и не буду стричься, я смогу отрастить волосы на голове и явлюсь в Лувр двойником Короля, и потребую, чтобы придворные признали во мне своего законного Короля Людовика XIV.
— Это могло бы получиться с небольшой вероятностью успеха, если бы вы были как две капли похожи на самого себя, Ваше Величество, но не льстите себя надеждой, вы уже не похожи на того Короля, которого знают ваши придворные, — возразил д’Артаньян. — Взгляните в это зеркало.
С этими словами капитан вручил Людовику небольшое зеркало.
— Что это такое? — воскликнул Король, с удивлением разглядывая две широкие черные отметины на своем лбу. — Откуда это взялось? Это можно отмыть?
— Когда мадам Оливия де Трабюсон выстрелила в вашу голову, на которой была надета железная маска, эта маска приняла на себя удар пули и спасла вам жизнь, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — Но небольшой удар передался на ваше лицо. Вы получили две неглубокие, но очень широкие раны, после чего немедленно вытерли кровь моим платком. Я не предупредил вас, что этим платком я завязывал бочонок с неким порошком, по виду напоминающим порох. Этот порошок индусы применяют для того, чтобы делать на коже несмываемые узоры, называемые у них татуировкой. Для того, чтобы сделать такой узор, достаточно лишь слегка повредить кожу и втереть в неё этот порошок. Мадам Оливия способствовала получению Вашим Величеством двух широких ран, а вы сами без какого-либо насилия с моей стороны вытерли эти две раны платком, на котором содержались мельчайшие крошки этого порошка. Эти две широкие татуировки на вашем лбу, Ваше Величество, делают вас мало похожим на Короля Франции. И не трудитесь их сводить, поскольку в этом случае на этом месте останется два глубоких шрама, которые также не позволят вам выдать себя за двойника Короля, который в настоящее время сидит на троне Франции.
— Негодяй! Вы это специально подстроили! — воскликнул Король.
— Слово дворянина, это вышло случайно! — ответил д’Артаньян. — Но, согласитесь, Судьба проявила к вам небольшую благосклонность. Вместо того, чтобы сидеть в каземате с железной маской на лице, вы будете относительно свободно жить в аббатстве, будете ближе к Господу, чем ваш брат, а впереди у вас, вероятно, вечная жизнь, которая пройдёт в Раю уже хотя бы по той причине, что у вас не будет возможности совершить те грехи, которые бы закрыли перед вами эту возможность. Подумайте: вечное блаженство в обмен на интриги двора! Вероятно, вы предпочли бы второе, но у вас нет выбора, уже нет, поверьте.
— По крайней мере, развяжите мне руки, — сказал Людовик усталым голосом. — Я устал бороться. Пожалуй, мне, действительно, пора обратиться к Господу.
CXIII. Блуа
Три недели спустя после описанной нами сцены два всадника проехали ранним утром через Блуа и распорядились об устройстве соколиной охоты. Король пожелал поохотиться в этой местности. Два всадника были королевскими ловчими, в чью обязанность входила подготовка к королевской охоте. Осмотрев местность, они стали обсуждать детали предстоящей охоты. Минуту спустя, к ним присоединился третий, с седыми волосами, с такой же седой остренькой бородкой и начинающими седеть усами.
— Господин д’Артаньян, — сказал один из ловчих, исполнявший функции начальника псовой охоты, — Это место вполне подходит для королевской охоты.
— Хорошо, — ответил д’Артаньян. — Давно я не бывал в этих местах.
— Вы, кажется, ездили в Пиньероль и только что вернулись? — спросил один из ловчих.
— Да, проведал там кое-кого, — ответил д’Артаньян.
— И как он поживает? — спросил его собеседник.
— Кто? — удивился д’Артаньян.
— Фуке, — ответил ловчий.
— Откуда я знаю? — пожал плечами капитан. — Господин Фуке находится не в Пиньероле, а в Бастилии.
— Кого же вы в таком случае навещали? — спросил любопытный собеседник.
— Господин де Прежан, вы ещё новичок при дворе, — ответил д’Артаньян, — но вам уже пора бы знать, что подобное любопытство не способствует крепкому здоровью и долголетью. Занимайтесь королевской охотой.
В этот момент вдали показался кортеж королевской охоты.
Мушкетёрами командовал старший лейтенант д’Арленкур.
— Какие новости при дворе, д’Арленкур? — спросил д’Артаньян после того, как кортеж последовал за королевскими ловчими.
— Скончалась Королева-Мать, — ответил старший лейтенант.
— Господь смилуйся над ней, — сказал капитан и перекрестился. — С ней ушла целая эпоха.
— Но Его Величество не слишком долго предавался горю, как видите, — ответил д’Арленкур. — Прошло три дня и вот уже королевская охота.
— Что ж, это в порядке вещей, — ответил капитан. — Как поживает Королева Мария-Терезия?
— Как всегда ревнует, — ответил д’Арленкур.
— Неужели по-прежнему к мадемуазель де Лавальер? — удивился д’Артаньян.
— Мадемуазель де Лавальер удалилась в монастырь, у Короля новая пассия, — ответил д’Арленкур. — Сестра графа де Гиша, княгиня Монако.
Д’Артаньян пожал плечами и посмотрел вдаль, туда, куда устремился король и его окружение.
Один из всадников отделился от кортежа и поехал обратно, навстречу д’Артаньяну. Немедленно два других всадника, выполняющих, по-видимому, функции телохранителей этого господина, также поехали за ним следом.
— Кто это к нам едет, д’Арленкур? — спросил д’Артаньян, который был готов поклясться, что узнаёт эту посадку всадника в седле. — Мне кажется, что это…
— Герцог д’Аламеда, посол Испании, — ответил д’Арленкур.
— Арамис! — вскрикнул д’Артаньян и поскакал навстречу послу.
— Рад вас видеть, д’Артаньян! — воскликнул Арамис, когда они приблизились настолько, что могли спокойно разговаривать, не повышая голос.
— Я счастлив встретить вас здесь! — ответил д’Артаньян. — Какими судьбами?
— Я представляю интересы Испании при дворе, разве вы не знали? — спросил Арамис.
— Арамис, я рад за вас! — снова сказал д’Артаньян. — Я просто счастлив!
— Вы счастливы, д’Артаньян? — спросил Арамис. — Я бы тоже был счастлив, но моему счастью мешает вечное горе в моём сердце. Я так виноват перед всеми вами!
— Бросьте, Арамис! Что же самокопания! Улыбнитесь же! Что вас гложет? — спросил д’Артаньян.
— Портос… — проговорил Арамис.
— А что Портос? — удивился д’Артаньян. — Ну Портос. И что же?
— Ведь он погиб в пещере Локмария! — вздохнул Арамис. — Я никогда не прощу себе этого.
— Арамис, чёрт вас раздери! — воскликнул д’Артаньян. — Я думал, что у вас повсюду ваши эти, как их легаты, или шпионы, или как они у вас называются? Так вот, прогоните их всех, они очень плохо работают, если они не сообщили вам, что Портос жив.
— Портос жив?! — воскликнул Арамис. — Он жив? Это правда?
— Не сойти мне с этого места! — ответил д’Артаньян. — Жив, чёрт побери, и скоро вы его увидите.
— Не может быть! — прошептал Арамис. — Благодарю вас, д’Артаньян, благодарю!
— Благодарите его сильный организм и большое терпение, — ответил капитан. — И совсем немного – одного из его товарищей, который вовремя оказался поблизости.
— Д’Артаньян, я не перестаю вам удивляться, но это уже второй раз, когда я просто чувствую себя мальчишкой в сравнении с вами! — проговорил Арамис.
— А первый раз когда? — спросил д’Артаньян.
— Когда я увидел мизинец левой руки Короля, — ответил Арамис. — Без царапины!
— Послушайте, Арамис, — предложил д’Артаньян. — Охота меня никогда не занимала, равно, полагаю, как и вас. Между тем мы находимся в Блуа! Мы просто обязаны посетить Атоса.
— Атос в Блуа? — снова удивился Арамис.
— И у него теперь новые чудачества! — с улыбкой ответил д’Артаньян. — Знаете ли вы, что мы можем взглянуть на его могилу, в которую, дай бог, он ляжет ещё не скоро.
— Могилу Атоса? — ещё больше удивился Арамис.
— Разумеется! — подтвердил капитан. — Усилиями ваших агентов Атос и Рауль были спасены, но известия об их гибели были столь достоверными, что я и сам в них поверил поначалу. Документы об их гибели были составлены комендантом крепости Кандия. Там же было сказано, что тело графа забрали неизвестные люди, а тело Рауля погребено в траншее, занятой турками. Бедный Гримо так убивался! И он распорядился поместить в фамильном склепе два гроба, в которые положил какие-то личные вещи графа и виконта. Когда Атос приехал в Блуа, радости Гримо не было предела. Узнав о недоразумении, Атос решил оставить всё как есть.
— С какой целью? — спросил Арамис.
— Вы же знаете Атоса, — пожал плечами д’Артаньян. — «Господь ничего не делает напрасно, — сказал он. — Быть может, лучше было бы нам оказаться в этих гробах. Во всяком случае, мы не заставим себя долго ждать». Впрочем, меня не пугают подобные причуды. Во всём остальном Атос остался таким же Атосом, каким мы его знаем.
— Где, вы говорите, располагается этот склеп? — спросил Арамис.
— Мы увидим его по дороге, — ответил д’Артаньян. — Пусть Базен предупредит свиту о вашей отлучке. Д’Арленкур! Принимайте командование! Я еду в замок Блуа посетить старинного друга!
Однако, д’Артаньян и Арамис не застали графа в его замке. Встретивший их Гримо сообщил, что граф получил какое-то письмо, после чего очень быстро собрался и уехал, не сообщив ни цели своего путешествия, ни места.
CXIV. Дипломатия и война
Через два дня Кольбер наведался в резиденцию герцога д’Аламеда, где к своему неудовольствию застал д’Артаньяна.
— Здравствуйте, господин Кольбер! — сказал д’Артаньян таким тоном, что со стороны можно было подумать, что он рад приветствовать старого друга.
Этот тон не обманул ни Кольбера, ни Арамиса.
— Рад вас видеть здесь, — ответил Кольбер таким же тоном и с таким же результатом.
— У вас, по-видимому, разговор к герцогу, поэтому я не смею вам мешать, — сказал д’Артаньян, между тем не сделав ни единого шага по направлению к выходу.
— О, что вы, что вы! — воскликнул Кольбер. — Разве может быть у министра Франции конфиденциальный разговор с иностранным послом, который нельзя было бы слышать капитану королевских мушкетеров? — продолжал он, чувствуя, фальшивость своего тона и своей фразы.
— У меня нет секретов от господина д’Артаньяна, никогда не было и никогда не будет, — не моргнув глазом сказал Арамис таким тоном, что даже д’Артаньян чуть было не поверил ему.
— Господин герцог, — сказал Кольбер Арамису, — Я не знаю причин вашего конфликта с Королем и не знаю причин установления между вами полного согласия.
— Это так, господин Кольбер, — улыбнулся Арамис. — Разумеется, я не смогу проинформировать вас в этом отношении без согласия Его Величества, даже если бы и хотел, но я и не хочу. Я также не думаю, что вам необходимо это знать для более успешного выполнения ваших функций. Кроме того, я и не предполагаю, что вы имеете право задавать мне вопросы на эту тему. Итак, вы сказали об этом просто лишь для того, чтобы оттолкнуться от этой ситуации, и, признав её, поговорить о том, как вы предполагаете строить со мной дальнейшие отношения, или, если быть точнее, вас интересует, как я предполагаю строить свои отношения с вами. Отвечаю: так, как будто бы ничего о том, о чем вы говорите, не имело место. Вас устраивает такой ответ на незаданный вами вопрос?
— Я всегда полагал, герцог, что дипломатия состоит в том, чтобы очень умело ничего не сказать, но вы сокрушили моё мнение, поскольку вы очень умело сообщили мне очень многое, — ответил Кольбер.
— Тем лучше, уважаемый министр, я слушаю вас, — холодно кивнул Арамис.
— Я полагаю, господин герцог, что теперь, когда мы внесли полную ясность в отношениях между нами, пришло время внести полную ясность также и в отношения между нашими странами, — продолжал Кольбер. — Скажите же мне, может ли Франция рассчитывать на нейтралитет Испании при решении наших кое-каких вопросов с Голландией?
— Господин министр, — отвечал Арамис, — если решением кое-каких вопросов с Голландией вы называете войну с этим государством, то Испания, полагаю, не встанет на сторону Голландии. Но Голландия – морская держава! Готова ли Франция к войне на море? Много ли побед она одержала в морских боях? Некоторые победы герцога де Бофора с Турцией были бы хорошим возражением на мои сомнения, но герцог, увы, пропал без вести при вылазке в одном из сражений, кажется, с турками же. Я не помню, к сожалению, точного названия этого места.
— Итак, вы полагаете, что война с Голландией может состояться, что она будет морской и что Франция не в состоянии вести морскую войну? Три столь содержательных ответа на мой вопрос? Благодарю! — сказал Кольбер. — А вы что думаете об этом, господин д’Артаньян?
— Я думаю, что, исход морских сражений решается, разумеется, на море, но исход войны, состоящей, в основном, из морских сражений, решается на суше, — ответил капитан. — Поэтому для того, чтобы вести эту морскую войну, Франции потребуется сильная сухопутная армия.
— Как вы сказали? — удивился Кольбер, решив, что ослышался. — Почему сухопутная?
Арамис при этих словах лишь вскинул брови и улыбнулся.
— Потому что, если Англия не поможет нам, а она нам не поможет, нас побьют на море, — пояснил д’Артаньян. — Следовательно, голландцы не упустят возможности захватить наши порты, а те, которые не захватят голландцы, захватят англичане. Если Франция лишится своих портов, она лишится всего королевства, в которое хлынут испанцы. Кроме того, Турция не упустит возможность взять реванш с юга.
— Почему же вы не допускаете, что Испания останется строго нейтральной? — поинтересовался Арамис.
— Испания будет нейтральной, пока Франция будет сильнее противника или хотя бы равна ей по силам, — отвечал д’Артаньян. — Ни одна страна не сможет остаться нейтральной, видя у своих границ лёгкую добычу. Скорее я поверю, что стая гиен может не обращать никакого внимания на тушу антилопы, убитой гепардом. Гиенам намного проще отогнать гепарда от антилопы, чем самим завалить её. Аналогия полная.
Кольбер, подавив восхищение, продолжил:
— А кто вам сказал, господин д’Артаньян, что Франция не имеет сильного флота?
— Что вы, я этого не утверждал, — рассмеялся капитан. — Но у меня был очень незначительный опыт военных действий на море, и я убедился, что главнокомандующий ничего не может поделать со своей флотилией, когда капитаны остальных кораблей не знают, в чём состоит приказ адмирала. Надо придумать какой-то способ дистанционной связи. Может быть, какие-то условные флажки, или что-то в этом роде. Но это не главная проблема! В особенности трудно управлять флотом, когда у самого младшего морского офицера имеются в кармане письма, дающие ему полномочия большие, чем даны главнокомандующему.
Кольбер сделал вид, что не заметил шпильку от капитана и поэтому пропустил мимо ушей гениальную идею использования флажков для связи между кораблями, которую сам д’Артаньян тут же забыл.
— Моими усилиями наш флот за последние полгода обогатился тридцатью пятью военными кораблями, — сказал Кольбер гордо. — Это линейный корабли, быстроходные и оснащённые пушками согласно регламенту.
«Двадцать один корабль из этих тридцати пяти отнят у Фуке, который построил их для своей пиратской деятельности, — подумал Арамис. — При этом один корабль так сильно разграбили и изуродовали, что восстановить его было почти столь же дорого, как если бы его попросту отстроили заново».
— Тридцать пять кораблей? — удивился д’Артаньян. — Этот род вашей деятельности мне нравится, господин Кольбер.
— Король в настоящее время имеет около двух тысяч пушек, — поклонился польщённый Кольбер. —Тридцать пять кораблей — это три сильные эскадры, но для войны с Голландией нам нужно иметь не менее пяти эскадр. До конца года Король будет их иметь.
— Где же вы взяли столько пушек? — спросил д’Артаньян.
— Я построил завод в Тулоне, — отвечал Кольбер.
— Вы построили оружейный завод? — спросил Арамис.
— Министр не строит завод сам, господин герцог, — ответил Кольбер. — Я нашел господина д’Инфревиля, а господин д’Инфревиль построил завод. Он умеет подобрать лучших мастеров и заставить их работать. Он отливает пушки в Тулоне и рубит корабельный лес в Бургундии. А господин Детуш строит корабли и спускает их на воду.
— Вы собрали значительные ресурсы, господин Кольбер! — восхитился д’Артаньян.
— Теперь пришло время заняться политикой, — ответил Кольбер. — Мне нужен нейтралитет Испании.
— Если Англия окажет Франции помощь, я, пожалуй, смогу гарантировать нейтралитет Испании, — ответил Арамис.
— Если бы вы смогли гарантировать нейтралитет Испании, я бы смог гарантировать, что Англия поможет Франции, — ответил Кольбер. — Между прочим, на днях Король говорил, что ему было бы крайне приятно увидеть на вас ленту ордена Святого Михаила.
Арамис поклонился.
— Господин д’Артаньян, — продолжал Кольбер, — как вы относитесь к походу на Голландию. Вы умеете плавать?
— Как угорь, — отвечал д’Артаньян. — В особенности, на одном из пятидесяти линейных кораблей.
— Корабли доставят вас и ваших мушкетёров к берегу Голландии, — согласился Кольбер. — Но дальше вам придется идти через болотистую местность, где не всегда можно найти надёжные переправы. Даже лучшие пловцы нередко тонут в подобных местах.
— Моя профессия — умереть за Короля, — ответил капитан. — Но умереть в бою, а не в болоте. Поэтому мне просто придётся выплыть.
— Итак, — начал Кольбер, — вы ничего не имеете против Голландии?
— Лично я ничего не имею против, но если Король что-то имеет против этой страны, мой долг – объяснить им его правоту с помощью тех аргументов, которыми Его Величество меня снабдил, — ответил д’Артаньян и похлопал ладонью по своей шпаге.
— Король снабдит вас всем необходимым, это я вам как министр финансов обещаю, — сказал Кольбер.
— Следовательно, я поеду не только сам, но и поведу моих мушкетёров в бой, — ответил д’Артаньян.
— Под вашу руку поступят также и гвардейцы Короля, — ответил Кольбер.
— Следует им сообщить, что они будут подчинены мне, — с иронической улыбкой ответил д’Артаньян, — и я должен быть уверен, что у них не будет приказов, на основании которых мои полномочия могут быть оспорены или аннулированы.
— Ваши сомнения отпадут сами собой, — ответил Кольбер, — когда вы узнаете, что для вас уже изготавливается маршальский жезл.
«Чтоб ты провалился со своим маршальским жезлом! — подумал д’Артаньян. — Всякий раз, когда он упоминается, меня ждёт какая-нибудь крупная неприятность! Проклятый министр лжёт! Людовик показывал мне этот жезл ещё тогда, когда отправил меня за доказательствами гибели моих друзей».
— Что ж, во всяком случае хоть какое-то подспорье на переправах через болота, — сказал он, постаравшись сделать вид, что его заинтересовало это предложение. — Ведь дерево не тонет в воде, так что мне будет за что ухватиться, если болото начнёт меня затягивать на дно в пучину.
— Бесспорно, — согласился Кольбер. — Я не знаю ни одного случая, чтобы маршал Франции утонул.
— Что ж, господин министр, — ответил д’Артаньян, — можете передать Королю, что первая битва под моим командованием окончится победой или моей смертью.
— В таком случае, — заявил Кольбер, — я прикажу, чтобы сегодня же начали вышивать золотые лилии, которые украсят собой ваш маршальский жезл.
Кольбер смотрел в этот момент в лицо Арамиса, а не д’Артаньяна, иначе он бы увидел, насколько сильно капитан презирает эту идею.
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
Также по теме см. «Мемуары Арамиса»