Муж Александре достался хороший. Сергей Андреевич Семынин, по странному совпадению, тоже был наполовину сиротой. Мать, Аграфена Тимофеевна ( Егорихина), у него умерла, и рос он с мачехой. Тогда женщины часто умирали, кто в родах, кто от осложнений, не успев восстановиться. Вот и у него умерла.
Сергей был одним из младших детей в семье, если не самым младшим. Родился он 17.06.1891 года (по новому стилю 30 июня). Ребёнком он, по тем временам, был поздним. Родителям было около пятидесяти лет. Рос Сергей без матери; неизвестно – сколько ему было, когда и от чего умерла мать – только рос он сиротой, как и Александра Викторовна. На момент свадьбы Сергея и Александры отец, Андрей Степанович, жил со второй женой.
Но, то ли отношения в семье были другими, и отец был справедлив к детям; то ли с мачехой повезло, то ли для мальчика важнее присутствие отца рядом, только в наследство ему из отчего дома достались уважение к женщине и детям, и любовь – скупая (мужская). А ещё — и верность семье, и выносливость, и непререкаемый авторитет главы семьи –мужчины, и любовь к труду, к порядку в доме, и хозяйственные навыки да золотые руки.
Как мне удалось установить, кто были родителями Сергея Андреевича? К моменту начала моих поисков часть архивов и метрических книг Оренбургской губернии были оцифрованы и выложены в широкий доступ в интернете, но сколько времени, труда стоило найти – сначала приблизительно, а потом точно –родителей Сергея Андреевича Семынина. К счастью, часть информации о них в архивах уже появилась. Всего-то и знали, что зовут отца Сергея — Андрей, да фамилию — Семынин. А еще знали имя старшего брата Сергея —Гавриил. Вот с этого и начались поиски.
Выяснила, что отца Сергея и Гавриила звали Андрей Степанович. Правда, записывали вплоть до двадцатого века –Андрей Степанов (сын): так было принято вести запись в метрических церковных книгах. Вместо Андрей Степанович Семынин — Андрей Степанов Семынин, вместо Александра Викторовна Погребнякова —Александра Викторова Погребнякова.
И тут обнаружилась удивительная штука: Андреев Степановичей Семыниных оказалось два. В церковных метрических книгах так и писали: «Андрей Степанов 1й Семынин» и «Андрей Степанов 2й Семынин».
И свадьбы у них были с разницей в три года, то есть по возрасту они были почти ровесники. А вот имена и фамилии жён — разные.
26. 01. 1864 года была свадьба (венчание)у Новочеркасского казака Андрея Степанова 1го Семынина семнадцати с половиной лет отроду, с дочерью Александровского казака Тимофея Акинфеева (Акинфеевича) Егорихина, казачкой Агриппиной (Аграфена) Тимофеевой (Тимофеевной) Егорихиной, семнадцати лет.
А спустя почти три года, 05. 11.1867 г., состоялось венчание казака Новочеркасского отряда –Андрея Степанова 2го Семынина, семнадцати лет одиннадцати месяцев с дочерью умершего казака Александровского отряда Пантелея(Пантелеймона) Степанова Останкова –Февронией Пантелеевой (Пантелеймоновой) Останковой, восемнадцати лет. Что примечательно, свидетелями при венчании могли быть только мужчины и обязательно по два человека с каждой стороны, то есть со стороны жениха два свидетеля-казака и со стороны невесты два свидетеля-казака.
Два Андрея Степановича Семыниных. Почему два человека, почти ровесники, с одинаковыми именами, фамилиями и отчествами? Как такое могло произойти? Либо они двоюродные-троюродные братья, либо — однофамильцы? И, чтобы не путать одного казака с другим, ставили в церковных книгах цифры, не помечая, почему Андрей Степанов 1й Семынин и Андрей Степанов 2й Семынин. Эту загадку я разгадать пока не смогла.
До последнего момента я не знала, кто из двух Андреев Степановичей отец Сергея. И вот, буквально на днях, открыли архивы за 1891 год. Там я и нашла дату рождения Сергея Андреевича, а также имена родителей и восприемников (крёстных). Отец — Андрей Степанович Семынин, мать — Аграфена Тимофеевна, восприемники — Лука Анастасиевич Золотарёв и Мария Степановна Шевцова (не исключено, что Мария Степановна — сестра Андрея Степановича, тогда было принято брать в крёстные близких родственников).
Ища в архивах сведения о Семыниных, я задумалась, а что может означать фамилии Погребняковых и Семыниных? Фамилия Погребняковых берёт своё начало от прозвища Погребняк. Погреб на Руси — это бревенчатая или земляная яма с крытым верхом для хранения съестных припасов –овощей, солений, мяса, молочной продукции. Следовательно, Погребняками могли называть строителей погребов либо людей запасливых, рачительных, хозяйственных. Не исключено также, что фамилия могла произойти от глагола «погребать» –хоронить, закапывать, предавать земле. То есть, Погребняком могли называть человека, роющего могилы и занимающегося похоронными обрядами. А от прозвища Погребняк и пошла фамилия Погребняковы.
Наш род Погребняковых всегда был запасливым, мастеровитым, хозяйственным, состоятельным, трудолюбивым, зажиточным. После революции всех хозяйственных, зажиточных казаков раскулачивали. Не обошла эта участь и семью Погребняковых.
Стоит посмотреть списки репрессированных и отправленных только в Киргизию из нашего села Черкассы в тридцатые годы! Десять человек Погребняковых! Среди них – родной брат Виктора Максимовича –Иван Максимович, 1872 г.р. с домочадцами: женой, детьми, снохами… И это только то, что мне удалось узнать. Не исключено, что были ещё родственники, которых выслали в другие места заключения и отбывания наказания, а может, и расстреляли.
Семья Семыниных была победней. Им повезло. Хотя, пока не открыли все архивы и нет полной картины произошедшего, радоваться рано.
Семынины. Есть несколько версий происхождения фамилии. Первая –от мужского имени Семён. Семён в переводе с древнегреческого —слушающий или услышанный.
Другая версия — от слова «семья». Третья — от слова «семя», что означает жизнь начало, свет. И все эти версии подходят для определения сути моей семьи Семыниных. И слушать умеют, и слышать, и договариваться так, чтоб быть услышанными; и семья является опорой, основой в жизни, и детей много имели — семя сеяли на земле русской, свет несли в душах своих, жизнь продолжали.
И вот два рода — Семыниных и Погребняковых — соединились. Семья Семыниных была небогатой. А и за кого отдадут Александру, сироту-бесприданницу? Кто приданое соберёт? Мачеха? Мачеха своим детям добро соберёт, а неродному ребёнку ничего не припасёт. Кто возьмёт замуж без приданого, за того и пойдёт. Вот и отдали Саньку за первого, кто посватался. Посватался Сергей Андреевич. Хорошо, что нравилась Саня ему, по любви взял, хоть и без приданого.
Александре Викторовне (Сане) в наследство достался один, самый важный талант — выживать. Выживать молча. Не жалуясь, не ропща на судьбу, не умея защищаться, а главное — не умея себя любить. Не знала, что такое любовь. За любовь принимала заботу, тёплое слово, дела —накормить, напоить, обуть, обогреть. Без особых чувств: ровно, смирно, спокойно.
Других талантов и навыков было тоже с лихвой: умела и шить, и вязать, и еду вкусно приготовить, и дом вести. Но этот талант — выживать — самый главный.
Сергей Андреевич не пил, за всю жизнь дети ни разу отца не видели не то что пьяным, а выпившим. Жену свою, Александру Викторовну уважал, почитал и любил. За кроткий и смирный нрав, за молчаливость и великое трудолюбие. За что бы она ни бралась, все в руках спорилось да ладилось: что шитье, что вязанье, что по дому прибраться, что еду приготовить да за скотиной приглядеть. Все сделает ладно да в срок поспеет. Дел-то женских в казацкой семье не счесть.
Но особенно любил и ценил Сергей Андреевич внимание к себе; когда возвращался он с работы, а Саня его уже поджидает у раскрытых ворот. Ох и улыбался он тогда от счастья, ну прямо во весь рот!
Жить молодые стали в родительском доме Семыниных. Сергей Андреевич был седьмым ребенком в семье. Кроме Сергея был ещё один брат, Гавриил, да сестра Евгения. (Евгения (13.12.1870 г.р.) вышла замуж в шестнадцать лет за Тимофея Григорьевича Семынина, то ли однофамильца, то ли дальнего родственника, да и ушла из родительского дома).
А Гавриил с Сергеем, женившись, привели жён своих в отцовский дом. Так и жили: отец Андрей Степанович со второй женой, брат Гавриил с супружницей своей, Феодосией Яковлевной и детьми, да Сергей с Александрой и своими детьми в одном домишке.
Как там все помещались? Непонятно. Взрослые спали на кроватях, взрослые дети на полу, а маленькие — на печке. Постелют барахлишко какое: фуфайки, тряпьё, подушку кинут — так и спали.
Дом-пятистенок был небольшой, четыре окна выходили на улицу, два во двор: сенцы, да две комнатушки: передняя и задняя.
Передняя комната была светлая, просторная по тем временам, квадратов на двадцать; два окна на улицу глядят и два во двор. Передней называли ту комнату, что выходила окнами на улицу, даже если эта комната — не первая от входной двери, а самая дальняя. Слева, при входе в переднюю располагалась печь, голанка. Задняя комната, или прихожая — та, в которую входят из сеней (маленькой веранды) или с улицы —она же проходная, она же кухня — квадратов на шестнадцать. В задней комнате тоже была печь, только печь "русская", для приготовления еды. Вот на ней и спали ребятишки, на полатях.
Всего-то и было мебели: в передней комнатке — две кровати, а в задней — стол, лавки, кровать, деревянные полки на стенах, табуретки да рукомойник.
Сени были большие, почти как передняя. В них стояли ящики с зерном, мукой, сундуки с одеждой, и всякая другая утварь…
И еще в передней комнатке в правом углу висели иконы с лампадкой (жестяная баночка с маслом и фильтром). Лампадку зажигали по церковным праздникам, большим и малым.
В передней спали родители Андрей Степанович со второй женой. Старший сын Гавриил с женой Федосьей тоже спали в передней, а Сергей с Александрой — в задней.
За невестами на свадьбах давали приданое — постельное бельё , наряды, полотенца, иногда, кухонную утварь —то, что родители соберут. А собирали приданое постепенно, почти с самого рождения девочек. Приданое было показателем состоятельности семьи невесты.
Федосья — старшая сноха Семыниных — невеста знатная: единственная дочь, да из богатой семьи, за ней приданое приличное дали. А за Александрой — так себе приданое, никакого, то есть. То, что надето на ней было, в том и отдали. Одно слово - сирота.
Как-то перед Пасхой прибирались снохи — Федосья и Александра в доме: глиной хатку подмазывали, белили, окна мыли, полы некрашеные скоблили, да перестирывали всё – готовились, одним словом. Прибрались, а старшая сноха, Федосья, из сундука-то приданого достаёт новые покрывало, накидушки тюлевые на подушки. Достаёт и кровать застилает. А младшая сноха — Александра — сидит и плачет. Свёкор подходит да спрашивает:
–Саня, ты чё эт плачешь?
А та ему отвечает:
– Да как же не плакать-то? Вон Федосья-то как койку прибрала к празднику, а мне и постелить нечем…
–Вот дурёха! А твоя-то койка лучше, чем ее! Не расстраивайси! –утешает ее свекор.
Любил он младшенькую сноху, жалел. Да и видел, что Саня — труженица великая, старается, угождает, к свекрам относится уважительно, без гонора; день не просидит, а как белка в колесе крутится, да всё, за что не возьмётся, ладно у неё выходит.
Со временем отделил свекор сына Гаврюшку со снохой Федосьей, а сам, со второй женой, жить остался с Сергеем да Саней. Уж потом, когда помер, жена уехала к своим детям в Петровск доживать. Сошлись-то Андрей Степанович со второй женой в возрасте солидном, около пятидесяти лет, поэтому общих детей не было, оба были вдовцы, а дети от первых браков уже выросли и сами семьи имели. Взял он жену из села Петровское. Женщина была добрая, работящая, жаль, имени её никто не запомнил.
Но когда она после смерти Андрея Степановича из Петровска в Черкассы или в Саракташ в церковь приезжала, всегда на постой у Сергея с Саней останавливалась. Хорошая женщина была. Саня ее привечала: та в церковь сходит, переночует, а уж потом домой, в Петровск, ехала.
