Мы идем учиться не к представителям какой-то школы или метода – это вторично. Мы идем учиться к людям. К людям, которые зажигают. К людям, которые пошли в свой тернистый поход и обрели учительскую простоту и мудрость. К людям, которые не могут не делиться своими знаниями, открытиями, потому что делиться – это их Путь.
Такой человек – Надин Ревозян, педагог вокального и ораторского мастерства, певица, психолог, вокальный терапевт, писатель. Мы рады нашему сотрудничеству, и тому, что участники нашей Школы получили возможность обучаться у Надин на курсе «Мастер слова».
«Мастер слова» - курс ораторского мастерства для тех, кому нужна яркая и свободная речь. По сути, это будет практическая мастерская, подробнее вы можете прочитать на лендинге, кликнув по кнопке в конце статьи.
А мы, тем временем, познакомим вас поближе с Надин. В этом интервью в полной мере раскрывается ее уникальность.
Для начала самый волнующий вопрос: почему голос? Как это стало вашим делом и вашей профессией?
А я и не выбирала. Что называется, родился и пригодился. В детстве, когда дети говорили: «Я петь не умею», - я не слышала этой информации и не понимала, о чем они говорят. Для меня петь было то же самое, что и ходить, есть, пить. Такая же опция тела, как все остальное.
Позже, когда я, как и все жители России, попала в лихие 90-е, и в те годы не нужны были музыканты, то пробовала зарабатывать по-другому. Уезжала из своего родного Санкт-Петербурга в Москву, продавала мебель, работала в Турции в системе анимации. Но каждый раз меня хватало месяца на три, максимум. Зарабатывала хорошо, но начинала киснуть и ехала обратно в свой город, где высокооплачиваемой работы не находила, и возвращалась в церковный хор.
Там я пропела 12 лет – уходила и приходила, уходила и приходила. Платили там сущие копейки. Правда, смотря в каком. В одних платят очень хорошо, в других мало. И туда, и туда я попадала, пела. В какой-то момент поняла, что не нужно уже метаться, выбор и так понятен – я хочу петь.
Другое дело, что надо было соединить мою любовь к пению и реальную жизнь. Про преподавание я не думала вообще и искала себе применение долго.
У вас в семье было принято петь или вы - единственный поющий человек среди своих родных?
Сложно сказать про всех родных, моя мама из детского дома, она пыталась найти свои корни и даже нашла, но на контакт никто не пошел. Со стороны папы тоже все обрезано. Во время войны папе было 9 лет, и они бежали откуда-то вроде из-под Воронежа, были утеряны все документы, родственные связи. Так что, по сути, у меня из взрослых были мама и папа, мамина сестра и бабушка. Никто из них не пел.
А вы как родились, стали петь?
Да, удивительно. Родителей это смущало, когда стало очевидно, что я совсем не похожа на них. Папа был шофером, мама бухгалтером на фабрике, тетка – снабженцем на заводе, бабушка тоже работала в столовой ГИПХа. Поэтому, когда я стала говорить о профессиональном образовании, то все очень сильно изумлялись. Меня не понимали, но, благо, и палки в колеса не вставляли, не обесценивали. Мама говорила: «Я ничего в этом не понимаю, но могу тебе помочь, если нужно купить пианино». За что большое спасибо.
И потом, когда я подросла, она говорила: «Ты уверена, что тебе нужно быть певицей? Вот было бы хорошо пойти в бухгалтеры». Я говорила: «Мама, я вообще не могу быть бухгалтером». И, конечно, она видела, что я с утра до ночи что-то пою, изображаю, очень яркий ребенок. Она не знала, куда меня девать с таким количеством энергии, и поэтому отвела в самодеятельность при фабрике.
Там оказался очень талантливый музыкальный руководитель, он писал музыку к разным стихам, которые находил в журнале «Работница». Мне было лет 7-8, он играл песенки, и я со второго раза выучивала мелодии, чем приводила его в восторг. И он все время моей маме говорил: «У вас очень талантливая девочка, отведите ее в хор». В итоге, он понял, что никто меня туда не отведет, взял за руку и отвел сам. Представляете, какой человек? Я его вспоминаю с большим теплом, потому что с него началось профессиональное вхождение в эту воду.
Потрясающе! И как вы поняли, что можно преподавать и зарабатывать этим стабильно и прилично?
Не сразу поняла. Я пела в Детском хоре ленинградского радио и телевидения, брала частные уроки, потом поступила на академический вокал в Музыкальное училище имени Римского-Корсакова, и там педагоги менялись без конца. Я даже написала две работы о том, насколько ничего не дают, когда берутся обучать, как много профанации в этой профессии, и это полбеды, они еще и приносят вред.
Когда поступала, было 9 человек на место. Я хорошо выступала, прилично пела. Но в конце обучения у меня уже не звучали верхние ноты, не смыкались нижние ноты, я пела с трудом! Вот так.
И я настолько была подавлена всем этим, настолько переживала, что перечеркнуты все мои надежды, мой труд, вложенный в это, что, получив диплом, куда-то его закинула и шесть лет не пела вообще, причем даже в гостях, во время посиделок.
Думаю, что это был вариант затяжной скрытой депрессии. После я вышла замуж, и муж говорит: «Да можешь вообще не работать, ничего не делать, гуляй, отдыхай». Но в какой-то момент я начала чувствовать, что мой потенциал начинает сносить мне крышу.
Тогда я начала писать тексты – прозу, стихи, чтобы выпускать пар из-под крышки через творчество. Дело пошло, получила приглашение в Союз писателей от Прозы.ру (Надин Ревозян – член Российского союза писателей с 2016 года, Писатель года-2017, автор книг «Дела житейские» и «Песни Чепушиной Птицы» - Прим.).
Получается, вы и художественным словом владеете прекрасно. И это же еще не все ваши профессиональные умения.
К своим сорока годам я понимала, что надо что-то найти еще, а то просто отсиживаться замужем с моим потенциалом – нет, меня снесет. И я пошла учиться в Институт системной терапии на расстановки. Попала еще в тот период, когда к нам приезжали немцы, крутые профессионалы. Погрузилась с головой, с телом, с открытым ртом в это пространство. Там мне стали потихоньку отрываться закономерности, почему так получилось со мной, стала открываться психосоматическая сторона.
И там мои сокурсницы стали просить позаниматься с ними вокалом хоть как-нибудь. Я, конечно, как черт от ладана, пыталась бежать, это была моя мощнейшая травма, боже упаси, никаких занятий голосом в моей жизни больше не будет. Но они плотно насели, и я, почитав Кастанеду в юности, поизучав психологию, поняла, что, если это единственное предложение за последнюю кучу лет, то, очевидно, это оно. И если я сейчас его не приму, то, наверное, будет какой-то ай-яй-яй. И я это предложение приняла.
Стала с ними заниматься, естественно, на том опыте, который у меня был, а он, я быстро поняла, оказался никакой. Не рабочий. И мне стало стыдно, что я поведу людей по той же дороге, по которой вели меня. Пусть они любители, они не хотят оперный вокал, они хотят эстрадный, проще говоря, природный звук, хотят петь без зажимов. Но я поняла, что знания, которые у меня есть, не подходящие, мягко выражаясь.
Я очень благодарна тем первым своим ученикам. С ними я начала исследовать, как обучать так, чтобы научить и у человека развивалась любовь к пению, а не наоборот. Я собирала, собирала эту картину и, наконец, начала обозревать очень объемно. Увидела механику работы голоса, как опции тела. То, с чего мы начали наш с вами разговор. Петь – это опция живого тела. Это не какой-то высший дар, данный избранным. Всем дано! Это стандартная опция, как ЖКТ, как кровообращение, как руку поднять или ногу.
Вообще все истины, когда ты до них добираешься с фонариком через сомнения, сопли, отчаяние, выглядят очень простыми. Смотришь на них и думаешь: «Так это же совершенно ясно». Наверное, это условие нашего жизненного квеста – прорваться, доползти и поразиться этой простоте.
Я собрала свой паззл и увидела методику. «Вау! Есть методика», - подумала тогда. Сейчас я периодически хожу на хорошие мастер-классы, пока не были закрыты границы, приезжали очень толковые американцы и лондонская школа мюзикла, сверяюсь и удивляюсь: когда ты намерен вытащить из пространства знания, то обнаруживается, что это поле знаний, умений - общее, оно едино.
Я сижу на этих мастер-классах, записываю названия приемов, о которых они говорят, и вдруг понимаю, что я до всего этого уже сама докопалась, но назвала своими словами. Это здорово. Выхожу и понимаю, что «правильным курсом идете товарищи».
Значит, вы преподаете по своей собственной методике, многомерной и психологически выверенной?
Сейчас я уже с чистой совестью даю своим ученикам собранную методику, механику и обязательно параллельно присутствует психология.
Когда я стала разбираться, в чем проблема, почему я перестала петь, то сама пошла на свою личную психотерапию, чтобы обнулить систему. Стала, как рыбак, выуживать вирусы-трояны из себя. Сначала надо было наладить опознавательную систему, что вот там что-то есть, какая-то фигня. Потом начинала вылавливать этот троян, рассматривать, про что он, очищать место и вставлять туда здоровое. Этим же, по сути, я занимаюсь с учениками на уроках вокала.
У меня два формата: вокальная психотерапия и просто вокал. Ни разу не было такого, чтобы ко мне пришел человек с абсолютно чистой системой, без зажимов, багов. Я думаю, что если у человека нет внутренних сложностей, то он и сам запоет, и тогда я ему не нужна.
Бывает такое, что человек позанимается несколько раз, начинается восстановление диафрагмального дыхания и вместе с ним начинается соматика: бронхиты, ангины. Диафрагма в нашем теле блокирует нас от самих себя. Мы переходим на короткий ключичный вдох, в котором резервуара для воздуха практически нет. И таким образом мы получаем вот это все: я ничего не чувствую, я ничего не переживаю, со мной все норм… Только я не живу. Отрезается вся нижняя половина тела: ЖКТ, женские и мужские половые органы, ноги, в них нет устойчивости.
И вот когда мы начинаем диафрагму шевелить, то все интересное и начинается. Я привожу такой пример: как будто вы жили в избушке, снаружи народ гуляет, движуха, но вы туда не ходите, потому что вам страшно или тревожно. А потом вы обнаруживаете, что у вас в избе есть подпол, и вы его открываете, а там такое! Страх, боль и гнев – вот три монстра, которые там сидят.
Обычно часть учеников, столкнувшись с тем, что в подполе, перестают заниматься. Очень много чувств, которые человек не переваривает. Он начинает брать слезливые песни, начинает болеть. Я всегда говорю: «Наберитесь мужества, переждите». Но не все хотят.
Я ничего не скрываю, и люди сами приносят запрос: «Я хочу почувствовать себя живым». Но получается, чтобы почувствовать себя живым, надо сначала сильно умереть.
Как будто почувствовать себя живым – это для них почувствовать себя хорошо или лучше.
Да. Причем сразу хорошо, моментально. Так не бывает.
А у вас есть свои любимые вокальные произведения? Поделитесь?
Вкусы у меня совершенно разные. Мне очень нравится черный соул. В своих концертах я всегда пою такие песни, мой голос подходит для этого и получается классно. Также хорошую эстраду люблю, раннюю Пугачеву, например, великие песни – «Летние дожди», «До свиданья, лето», великолепнейшие. И еще люблю русский фолк. Но не клюкву – Бабкину и Кадышеву, а аутентичный фолк, который звучит из самого естества, вот когда в подпол лезешь, с ним как раз и надо лезть.
Эти песни сохранились вопреки всему, и сейчас некоторые исполнители их реанимируют. Звучат они непривычно для нас, это как раз диафрагмально-брюшной звук. Там работает живот, соответственно, у женщин – матка. Энергия потрясающая. И главное, этот звук есть у всех женщин!
У всех? Сложно поверить.
Я сама очень долго была перекрыта, катастрофически была перекрыта. Совершенно не понимаю, на какой жиле я жила. Я разговаривала тонким голосом, все время была такой приятной девушкой. Не старела очень долго, у меня не было возрастных изменений, и я очень этому радовалась, думала, что это моя заслуга, я светлый человечек.
А когда начала открывать подпол, то начала полнеть, стареть, много болеть – бронхиты, кашли, странные недомогания, бессилие. Этот процесс потом остановился, но свой биологический возраст стал добираться, добавляться к моим годам, причем в ускоренном режиме. Телу и психике надо было выдержать нагрузку за все те годы, когда я ничего не прорабатывала. Но все равно я туда лезла, лезла, лезла.
Помню, что однажды я перешла на такой голос, которым говорю сейчас, чпок – и начала так разговаривать. И этот подпол, он открылся, и я помню, когда у меня случились тяжелые события и я начала рыдать, то рыдала таким рыднем! У меня трясся живот. Это не было «Ой, сиротка казанская, жертва вечерняя», нет. У меня люстра дрожала. Пес пришел поинтересоваться: «Ты что, мать?!». «Арнольд, - говорю, - херово мне очень», и он лег рядом.
Это важный процесс проживания жизни, она так проживается, и проживается все то, что не проживалось раньше, а затушёвывалось и засовывалось под плинтус. Все мои предательства себя… Либо разворачиваешься и проживаешь все эти 30, 40, 50 лет, которые ты просуществовала замороженной, ты либо туда идешь, неважно в каком возрасте. Либо продолжаешь делать вид, что ты живая, хотя ты давно умерла. Имитация жизни. Ты есть, но тебя здесь нет.
Вот на курсе будем стараться оживиться, войти в свою полноценную жизнь, как в полноводную реку.
Надин, в чем соль курса «Мастер слова»?
«Мастер слова» — это курс для того, чтобы говорить свободно, харизматично, артистично, чтобы присутствовала вся органика тела: быть органичным и не бояться, что ах, у меня во время выступления где-то зачесалось, или я ошиблась, все, конец света – чтобы не покрываться липким стыдом. Чтобы человека не перемыкало, и в своей свободе самовыражения он мог пользоваться своим правом на ошибку. Тогда и ошибок будет меньше, проверено тысячу раз.
Разберем, что такое диалог, учитывающий собеседника или аудиторию, с которой говорит выступающий. Внутренний диалог всегда должен быть налажен, даже если человек проводит лекцию, и как бы говорит один, другие только слушают.
Курс состоит из многих составных частей: актерское мастерство, голосоведение однозначно, потому что база – все равно голос. Посмотрим, как работать с риторикой, что это такое, как интонировать, изучим искусство паузы.
Дам много интересных, работающих приемчиков, которые можно использовать сразу же после первого урока в своей деятельности, и ваша свобода речи будет меняться в лучшую сторону.
Чем будет наполнено пространство этого тренинга: упражнения, теория?
Будет так: теория, потом буду предлагать упражнения. Поскольку группа запланирована небольшой, то за два часа занятия смогу уделить внимание каждому участнику, дать обратную связь. Далее: домашнее задание. Следующий урок будем начинать с проверки этой домашки, и затем новая теория и практика. Каждый раз мы будем собирать пирамидку, – помните, такая детская игрушка, где колесики собираются на стержень-палочку – в верхушке которой окажется сама техника мастерства владения словом и выражения себя через слово.
Первое базовое колесо – тело, дыхание. Второе колесо – мышцы, и так далее. Каждое следующее опирается на предыдущее. И нам нужно, чтобы все элементы взаимодействовали гармонично. Не отдельно «я хорошо говорю» или «умно говорю, но не чувствую аудиторию». Нет! Нам важно прийти к тому, чтобы человек получал кайф от своего выступления, в котором он взаимодействует с людьми и чувствует и себя, и других людей.
И снова вернусь к своей ключевой мысли: говорить – это как дышать, врожденная функция организма! Функция тела, функция психики. Но в силу того, что мы утрачиваем этот навык, обрастаем комплексами, троянами, нам приходится потом восстанавливать свое природное умение.
Одно вредное, сорняки, убираем, на его место сажаем что, полезную культуру?
Да. Убираем шейный зажим, а на нем же держался весь наш голос. И как теперь говорить? Вот мы снимаем этот ошейник тире зажим, и что мы ставим-то? И тогда мы начинаем разбирать биологическую механику, в которой, чтобы все заработало, мы будем включать диафрагмальный вдох, освобождать шею, узнавать, как можно доверять звуковому потоку. Это совершенно другое ощущение.
Живой голос – это энергия. Я все время думаю: «Люди, люди, у вас же есть такой волшебный дар – голос, а вы все время куда-то лезете, хотите что-то усовершенствовать». Это как стремиться все время далекий космос покорить, когда под тобой Марианская впадина. Давай нырнем! А нееет, страшно, там же подпол, и оттуда как прыгнут.
Надин, вы генерируете столько деятельной, красивой энергии, это очень чувствуется! Немного завидую участникам курса.
Да, там будет насыщенно и полезно.
Онлайн-курс Надин Ревозян «Мастер Слова» https://rubstein.com/wordexpress
Интервью подготовила Наташа Кундрюкова
