Есть в Москве Трубниковский переулок – один из арбатских, расположенный между Спасопесковской площадью и Поварской улицей. Название переулок получил в середине XIX века; до этого Трубнической/Трубницкой/Трубенкой/ Большими Трубенками называлась современная Большая Молчановка, а Трубничим переулком/Малыми Трубниками – Малая Молчановка. Автор популярного «Полного словаря названий московских улиц» (2011 год) Я. З. Рачинский категорично утверждает: «Название происходит от пожарных, которых в старину называли трубниками по их основному инструменту – водоливным (заливным) трубам». Однако «Cловарь русского языка XI-XVII веков», документы XVII века и статьи в научных изданиях показывают: трубниками могли называться разные люди. И кто из них дал название местности в Москве однозначно утверждать нельзя. Что же, давайте разбираться.
ТРУБНИК-РЕМЕСЛЕННИК
В «Cловаре русского языка XI-XVII веков» первое значение слова «трубник» – мастер по изготовлению труб. Причем первый цитируемый источник XVI века относится к Строгановым – основателям и монополистам вычегодской соледобычи, «солеварения». То есть речь идет о тех трубах, что вкручивали в подземные соляные рассолы. Рассольные трубы высверливались из толстых бревен, скреплялись одна с другой канатами, а щели между ними конопатились пенькой и заливались смолой. В XVII веке, например, в документах Валдайского Иверского монастыря, имевшего варницы в Старой Руссе, фигурирует «трубных дел мастер»/«трубник» Федот Амосов, который почти тридцать лет укладывал, чистил и чинил рассольные трубы. В переписной книге Яренского уезда (сейчас село Яренск относится к Архангельской области) 1678 года я нашла «работных людей у соляных варниц»: трубника Власко Артемьева сына Чюмакова и трубника Федьку Калистратова. В «Словаре пермских фамилий» есть фамилия Трубников, связанная с давней историей добычи соли в Пермском крае. Два трубника упоминаются в XVII веке и в переписи 1636 года посадского населения Великого Новгорода. Интересно, что в переписи 1678 года их уже нет: из-за военных налогов и повинностей в ходе русско-польской и русско-шведских войн, морового поветрия 1654 года горожане обнищали, а городские ремесла деградировали. С «ремесленной карты» города исчезли 56 профессиональных прозвищ. Пока я не выяснила, чем занимались новгородские трубники, возможно, их ремесло также было связано с солеварением.
Итак, обобщение словаря о трубнике-изготовителе труб строится на источниках одного направления. Вряд ли в Москве жили изготовители рассольных труб. Однако трубы делали еще для отвода воды («баня патриархова на полатах, воды же по трубам возведены»; «клали под городовою стеною трубы, куда идти из воде из города в ров»; «он делал трубу насосную для воды»), «винокурные» («куб винной с трубою»), для тушения пожара, печные и дымовые. Логично предположить: московские мастера вполне могли делать какие-либо из этих труб. Но, например, в «Материалах для истории археологии и статистики города Москвы» И.Е. Забелина всеми видами труб занимаются каменщики, плотники, печники, кузнецы, «паяльщики». Например, 10 октября 1684 года «по указу Великих государей в церкви большого Успенского собора в олтаре в столпу над жеровнюю, где роздувают кадила, сделана сквозь сводов труба вновь, а делали тое трубу и в столб пробивали наемные каменщики».
В свое время известный краевед, доктор исторических наук П.В. Сытин связал трубников и название московской местности с трубочистами и печниками. Последующие поколения москвоведов подобное предположение «забраковали».
Мне удалось найти лишь одно московское упоминание трубников-мастеров. «205 года (1697 год) февраля в 10-й день прислано из ново-немецкие слободы с двора генерал-адмирала Франца Яковлевича Лефорта две трубы (музыкальные инструменты) серебреныя, золоченыя по местам, без мунштуков... и велено те трубы вычинить, и выправить, и заново позолотить... Да к тем же трубам... для перевивки вместо снуров куплено тесмы шелковой...Тою тесмою те трубы перевивали и снур в которых местех пристойно привезали Приказу Большого дворца трубники».
ТРУБНИКИ-МУЗЫКАНТЫ И ИХ МОСКОВСКИЕ АДРЕСА
«Хотя некоторые словари и утверждают, что в древности слово «трубник» употреблялось в значении трубач, но к XVII веку это явно не относится» – пишет автор «Полного словаря названий московских улиц». Не знаю, к каким словарям обращался Рачинский. К сожалению, том «Cловаря русского языка XI-XVII веков» с трубником вышел через четыре года после книги Рачинского. И в нем есть второе значение слова «трубник» – трубач. Оно древнее, в ранних текстах – с церковнославянской тональностью. Один из примеров. В конце XVI века боярин Дмитрий Иванович Годунов (дядя будущего царя Бориса Годунова) заказал и оплатил создание десяти Псалтирей для вклада в монастыри. В Государственном историческом музее хранится Годуновская Псалтирь, созданная для вклада в Ипатьевский монастырь. На одной из ее миниатюр изображен царь Давид с группами музыкантов, которые подписаны как «лик сурначей», «лик бубников», «лик клышников», «лик лютников» и пр, и – «лик трубников».
Есть в словаре и пример употребления «трубника» в текстах XVII века. В отчете русских посланников от царя Бориса Годунова к английской королеве Елизавете I в 1600 году сказано: «Да перед королевною же ехали трубники и трубили в трубы». И вот тут мы подходим к «музыкальной» версии о трубниках.
Отмечу: чаще всего в «музыкальном» значении в источниках мне встречалось слово «трубач» и его вариант «трубачей». Но ни словарь, ни источники (я, естественно, не могу претендовать на полноту их изучения) все же полной картины употребления того или иного слова в речи дать не могут. Вот пример: 1638 год, челобитная царю Михаилу Федоровичу иностранного «потешника» Ивана Ермиса. «По твоему, государь, указу, учу я ныне твоих государевых трубников из дворца 20 человек, да из Иноземского приказу 19 человек...», – пишет он. И дальше в тексте соседствуют «трубничье ученье» («трубничий» – относящийся к трубачам) и «трубное ученье» («трубный» – относящийся к трубе, в данном случае к духовой). Так что сделаем допущение: «трубник» и «трубач»/«трубачей» бытовали одновременно.
Почему высказывается предположение, что Ермис обучал трубников-музыкантов? Дело в том, что в те времена при царском дворе существовал так называемый «трубничий чин». Процитирую статью доктора исторических наук С.М. Шамина (опубликована в сборнике «Каптеревские чтения–13, М.: ИВИ РАН, 2015). «...логично предположить, что придворный трубничий чин введен в связи с необходимостью оформления нового статуса Ивана Грозного в связи с его венчанием на царство. Разумеется, предпосылки для этого новшества имелись в древнерусской культуре. Предшественниками трубничего чина были музыканты, игравшие для русских князей... Возглавлял «трубничий чин» «трубнича чину» голова. При дворе царя Михаила Федоровича им был Матвей Лошаков. Ему подчинялись... музыканты». Иными словами, в трубничий чин входили игравшие на различных музыкальных инструментах (труба, литавры, набаты, накры и пр.). Собственно, музыка сопровождала военные походы еще с глубокой древности. Те же трубы известны со времен Киевской Руси. А в рамках трубничего чина музыка служила эффектным оформлением презентации великолепия царского двора и могущества власти. Вот, скажем, царские смотры ратных людей государева двора в Семеновском и на Девичьем поле 1663-1664 годов. Так, торжественный смотр на Девичьем поле у Новодевичьего монастыря начался с выхода царя Алексея Михайловича из Кремля. Сначала «трубнича чина голова» и музыканты «с набаты, и с накры, и с литавры, и с трубы» встали у дворца, а потом сопровождали царя до места смотра, при этом «в набаты, и в литавры, и в накры били, и в трубы трубили». Известно, что музыканты трубничего чина играли и во время церемоний царских свадеб, и сопровождали царские потехи. Время ликвидации трубничего чина установила доктор исторических наук О. Г Агеева: март 1700 года, по указу Петра I. Интересно, как назван документ из тетрадей о дворцовых окладах 1700 года (хранится в архиве СПбИИ РАН): «Список трубничь и сурначикам с денежные и хлебные оклады».
Доктор исторических наук, искусствовед Н.В. Молева считала: на указанном в переписи 1668 года на Поварской улице «государеве съезжем дворе трубного ученья» учили игре на духовых инструментах. Рачинский довольно резко пишет: «И далее из этой фантазии делаются выводы о культурной политике государства и о музыкальной жизни столицы!» Справедливости ради отмечу, что люди «трубнича чина» состояли на государственной службе, поэтому версия с «государевым» их обучением не выглядит фантастической.
Но обратимся к московским переписным книгам 1668-1678 годов, которые составлялись по наказу царя Алексея Михайловича. В переписи 1668 года «на Поварской улице» и «в Поварской улице дворах» вместе с «государевым съезжим двором трубного ученья» записаны девять дворов трубников, двор трубача и двор накрачея (музыканта из «трубнича чина»). Не знаю, какие источники привлекала Н.В. Молева, называя троих из местных трубников – Якова Михайлова сына Зыбина, Назария Васильева сына Акатова и Захария Семенова сына Мордвинова – преподавателями на вышеупомянутом «дворе трубного ученья». Причем некий Абрам Рыбушкин в переписях 1668 и 1670 годов именуется трубником, а в 1671 году – трубачом. В расположенных неподалеку Хлебенной улице (современный Хлебный переулок) и Сторожевой улице (современный Скатертный переулок) в 1669-1770 годах значились четыре двора трубников. К названию церкви Ржевской иконы Божией Матери, когда-то расположенной на современной Поварской улице (дом 15; снесена в 1952 году) в документах 1635 года добавлен топоним «что в Трубниках». Трубникова же улица (современная Большая Молчановка; нумерация домов идет от Поварской) фигурирует в переписи 1670 года: на ней размещалось восемь дворов трубников. Один из них принадлежал Ивану Кузовлеву – возможно, накрачею Ивану Григорьеву сыну Кузовлеву, в 1668 году владевшему двором на Поварской улице. До 1934 года на Большой Молчановке (дом 26) стояла церковь Николая Чудотворца на Курьих ножках или, по «Строельной книге церковных земель» 1657 года – церковь Благовещения Пречистой Богородицы с приделом Николая Чудотворца, что в Трубниках на Курьей ношке. Как видим, топоним «в Трубниках» давний.
(Про топоним «курья ношка» я писала в статье «Москва: по следам курьих ножек», читать здесь )
Однако Поварская улица и ее окрестности были по переписным книгам 1668-1678 годов не единственными местами в Москве, где жили трубники. Много их дворов размещалось «за Пречистенские ворота в земляном городе от Москвы реки по Смоленскую улицу». Так, на землях Зачатьевского монастыря на Остоженке (современный адрес: 2-й Зачатьевский переулок) в 1669 и 1671 годах были записаны: дворы сурначеев и накрачеев; двор трубачея, двор трубача (уже упоминавшегося Аврама Рыбушкина, трубника с Поварской); двор «дворцового трубника»; 17 дворов трубников; двор «мастера трубного учения» Савина Буракова. В 1676 году у монастырской церкви Зачатия Пресвятой Богородицы (перестраивалась, была снесена в 1934 году) жили три трубника; а у приписной к монастырю церкви «Старого Воскресения» (храм Воскресения Христова Старого находился на углу современных Остоженки и Пожарского переулка – 9/14; был разобран в 1816 году после пожара 1812 года) – жили накрачей и семь трубников. Еще в XVI веке западнее Пречистенских ворот Белого города (тогда они назывались Чертольскими) сложилась Большая Конюшенная слобода. Главной ее улицей был современный Гагаринский переулок, проходящий от Гоголевского бульвара. В 1676 году в этой слободе был двор трубника и двор, «где живут трубачи и накрочейщики». Ружейный переулок между Смоленским бульваром и Плющихой – воспоминание о дворцовой Ружейной (Станошной) слободе. В 1676-1677 годах «подле слободы» селились «трубники дворами ж».
В 1670 году в Спасской слободе (о ней напоминают современные Большая Спасская улица и Спасский тупик) были переписаны три двора трубников и один – трубача.
В 1672 году в дворцовой Овчинной слободе Конюшенного двора (от нее пошли современные Овчинниковская набережная, Большой и Средний Овчинниковские переулки) жили два трубника, причем одного из них, Захария Данилова сына Игумнова Н.В. Молева (повторюсь: не знаю, на основании каких источников) называет преподавателем на «дворе трубного ученья».
В том же 1672 году в «слободе Панской, от Крымского моста дворы» (52 двора Старопанской или Панской слободы занимали территорию у Якиманки) жили два «трубника Большого дворца»; два трубника; трубник рейтарского полка Венедикта Андреевича Змеева; два трубача рейтарского полка Венедикта Андреевича Змеева; «трубач рейтерского строю» Василий Яковлев сын Мотузов, по словам Н.В. Молевой «известный своими многочисленными учениками». Надо сказать, что в документах еще начала 1660-х годов трубачи часто упоминаются в рейтарских полках. Так, в 1660 году князь Григорий Григорьевич Ромодановский пишет, что к двум новым рейтарским полкам «и литавр, и труб не прислано»; в 1661 году в полках Афанасия Львовича Ордина-Нащокина и Василия Борисовича Шереметева были «трубачи и литаврщики», «рейтарского и драгунского строя трубачи»; во время смотра полка князя Бориса Александровича Репнина в июле 1664 года говорится о трубачах, литаврщиках, сурначах, набатчиках, причем трубачей больше всего.
Несколько дворов трубников и трубачей числились в разных местах современной Пречистенской набережной и ее окрестностей.
Вне переписных книг 1668-1678 годов упомянуты «дворы трубниковы» в 1693 году у церкви Рождества Иоанна Предтечи, что за Пресней (современный Малый Предтеченский переулок); в 1703 году у церкви Воздвижения Креста Господня на Чистом Вражке (современный 1-й Тружеников переулок).
ТРУБНИКИ-ЦАРСКИЕ ПОСЫЛЬНЫЕ
Казалось бы: «музыкальная» версия о трубниках-трубачах вполне прочна. Однако я нашла источники, где трубники фигурируют совсем в ином качестве. Цитировать буду по датам.
1616 год. Грамота царя Михаила Федоровича о правах собственности Саввино-Сторожевского монастыря на пустошь Чистцы. Данные о пустоши даны «по отписке трубника Ивана Маметова».
«В 1620–30-е гг. Приказом книгопечатного дела, главным образом, практиковалось административное распределение книжной продукции типографии путем передачи большей части тиража каждого нового издания в десятки московских торговых рядов, а в другие города транспорты с книгами отправлялись в сопровождении специальных царских чиновников – «трубников» или назначенных от Печатного двора «посыльщиков». Цитата из статьи «Книжные покупки Ростова Великого в лавке Московского печатного двора в XVII веке (2017 год) В. П. Пушкова – кандидата исторических наук, источниковеда, старшего научного сотрудника археографической лаборатории исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. «В 1640/41 г. девять трубников Приказа Большого дворца по правительственному указу по 24 городам страны осуществили масштабный развоз шести богослужебных изданий МПД (Московского печатного двора) общей численностью в 1784 экземпляра, причем каждый из них имел свой маршрут. Так, 19 сентября 1640 г. Федор Миндин повез книги в Серпухов и Боровск». Цитата из статьи В. П. Пушкова «Централизованное распределение изданий Московского печатного двора с помощью трубников Приказа Большого дворца в 1640/41 г» (2016 год)».
В 1627 году царь Михаил Федорович «указал давать подводы и боярам, и окольничим, и думным и всяких чинов людям по своему Государеву уложению». Трубникам полагалось по две подводы; упоминались они наряду с подьячими, таможенными и кабацкими головами.
1637 год. Грамота царя Михаила Федоровича боярину Федору Ивановичу Шереметеву «с товарищами» о «посылке станиц для собирания вестей о татарах». И «такова грамота послана с трубником с Павлом Кудрявцевым во 2-м часу ночи».
1639 год. Архиепископ Вологодский Варлаам пишет царю Михаилу Федоровичу о получении паникадила, которое государь пожаловал Софийскому собору в Вологде: «твое царьское жалованье паникадило у трубника Ивана Ходина, осмотря, принял».
Известно сыскное дело 1647 года о «ворожее Дарьице», крестьянки дворцового села Володятино Гавриловской слободы Суздальского уезда (сейчас село в Гаврилово-Посадском районе Ивановской области. В одном из его документов сказано: «А трубник Ивашко Фомин сказал: в прошлом во 150-м году (1642) посылан он из Приказу Большого дворца з государевою грамотою в Гавриловскою слободу...а по той де государеве грамоте велено ему в Гавриловой слободе, взяв у прикащика у Никиты Протасьева бабу Дарьицу, отвести на Белоозеро в Горы, в Воскресенской Девичь монастырь под начало, а он, Ивашко, в тот монастырь ее отвез и отдал Игуменье, и отписку в том у нее взял, и ту отписку отдал в Приказе Болшого дворца».
1658 год. Два сообщения «воеводы Афонасея Нащокина» (Афанасия Львовича Ордина-Нащокина), в которых он пишет: «и с тем (с документом) трубача в Ригу отпустил». Интересно, что трубник здесь назван трубачом.
«Приказ Болшого дворца... . А будет трубников, и литаврщиков, и суреншиков, в царском дому всех человек со 100; и в Приказе они бывают, и днюют и начюют, для розсылки всяких дел, человек по 10, и посылаются по службам в полки и в посолства с послы; а прямых истинных добрых трубачев выберется в царском дому человек с шесть, или мало болши». Цитата из сочинения 1666 года Григория Карповича Котошихина (около 1630-1667) «Россия в царствование Алексея Михайловича».
1668 год, времена царя Алексея Михайловича. «По нашему Великого государя указу послан в Козлов из судного дворцовому приказу трубник Иван Жерлов». Документ предписывал: «как ... трубник Иван Жерлов в Козлов приедет», то нужные сведения «отдать трубнику Ивану Жерлову».
1678 год. Грамота от царя Федора Алексеевича белозерскому воеводе и стольнику Никите Ксенофонтовичу Тараканову «о сборе и присылке в Москву денежных доходов и столовых запасов». Царь обращает внимание воеводы, что работа по «сбору и высылке» была поставлена недостаточно хорошо, к недоимщикам пришлось высылать с грамотами подьячих и трубников, что было «лишний расход», а «подьячим и трубникам напрасная работа и волокита».
В 1680 году в город Нижний Ломов были присланы «с Москвы Великого государя (Федора Алексеевича) с грамоты два трубника». В том же в дворцовое село Дунилово (сейчас относится к Шуйскому району Ивановской области) пришла из Астрахани «на царский обиход» большая партия рыбы. И царская грамота предписывала дуниловскому служащему: «Ты б, для возки к Москве нашей дворцовой рыбы... взял ... и отдал трубнику Тимофею Башмакову семьдесят одну подводу».
1698 год. Предписание из приказа Большого дворца трубнику Игнатию Лукину о поездке в Ферапонтов и Кириллов монастыри по делу о неподчинении монастырским властям трех служек.
Итак, был приказ Большого Дворца/Дворцовый приказ/Большой Дворец, который управлял дворцовым хозяйством в Москве, а также в царских селах и волостях, снабжал царский двор всем необходимым. Приказ контролировал поставки сельскохозяйственной продукции на нужды двора, строительство и ремонт дворцов и усадеб, содержал, например, Семеновский потешный двор, где организовывали охоту для царя Алексея Михайловича. Для служащих в дворцовых учреждениях, жителей дворцовых вотчин, московских «торговых и ремесленных людей» приказ был высшим административным, судебным и финансовым органом. Из приведенных выше документов видно: «для розсылки всяких дел» из приказа Большого дворца отправляли трубников. Могу только робко предположить, почему посыльных называли трубниками: а) передавая грамоты, они в переносном смысле, «трубили»-провозглашали царскую волю; б) по грамотам, скатанным «в трубу». Пока я не нашла источников, где бы подобное название разъяснялось.
Со всем вышесказанным «музыкальная» версия профессиональных занятий трубников ощутимо «шатается». Например, в 1668 году в Козлов по указу царя Алексея Михайловича был послан трубник Иван Жерлов. А в 1676 году у монастырской церкви Зачатия Пресвятой Богородицы были дворы трубников Ивана Жерлова и Дмитрия Жерлова. Теперь выдержки из московских переписных книг 1668-1678 годов видятся в другом свете: «трубники Большого дворца», «дворцовый трубник», трубники могут быть служащими приказа Большого дворца; а трубачи, трубачи «рейтарского строю», «мастер трубного учения» – музыкантами. Дворы трубников соседствовали с дворами трубачей. При этом трубачей могли иногда по старинке (как в текстах XII-XVI веков) называть трубниками, а трубников-посыльных с документами – трубачами (как это сделал, например в 1658 году воевода Афанасий Львович Ордин-Нащокин). Выше я упоминала Абрама Рыбушкина, который в переписях 1668 и 1670 годов – трубник, а в 1671 году – трубач. Вот он кто?
ТРУБНИК – НЕ ПОЖАРНЫЙ
Да, а как быть с версией автора «Полного словаря названий московских улиц»: «трубниками же в XVII веке (и позже) называли пожарных по их основному инструменту – водоливным (заливным) трубам»? Что же, расскажу и о ней. Я. З. Рачинский приводит выдержку из «объезда от Пятницкие улицы, едучи с Живого моста на лево» от 11 июня 1672 года, где было записано, в каких «десятках» дворов есть «водоливеные» медные и деревянные трубы, а в каких нет. («Наказ о градском благочинии» с правилами пожарной безопасности, в котором упоминалось и «держание во дворах водоливных труб медных» царь Алексей Михайлович издал еще в 1649 году). Из текста делается вывод, цитирую: «нет никаких сомнений, что эти трубы для Москвы, постоянно страдавшей от пожаров, были гораздо важнее музыкальных инструментов». Иными словами: Москва страдала от пожаров, в ней были водоливные трубы, поэтому трубники – пожарные. С тем же успехом можно сказать: в Москве было много печей, у печей – трубы, поэтому трубники – печники.
«Противопожарные меры принимались и в окрестностях», – пишет дальше Рачинский и иллюстрирует тезис следующим документом. В 1634 году царю Михаилу Федоровичу били челом десять трубников: «стоят де они в Московском уезде по Боровской дороге, в селе Сукове (современный московский район Солнцево)и розъезжают по Бровской, по Можайской, по Каменке и по Колужской дороге, а в ночи по Боровской дороге стоят на стороже во всю ночь, а стоят де на той заставе четвертый месяц; и государь бы их пожаловал, велел бы их с заставы переменить». Далее Рачинский замечает: «Вряд ли можно вообразить, что здесь речь идет о трубачах». Впрочем, вообразить, что речь идет о пожарных, тоже трудно. Напомню, что в XVI-XVII веках на заставах еще и собирали пошлины, а приказ Большого дворца занимался и казенными пошлинами тоже. Интересно, что среди трубников, посланных «из Дворцоваго приказа» на смену трубникам «в селе Сукове» был Иван Фомин. А выше я писала о трубнике Ивашке Фомине, которого в 1642 году посылали за «ворожеей Дарьицей». Меньше чем через месяц после смены трубников из Большого дворца последовало распоряжение «дворовых людей, сытников, и подключников, и трубников, которые посланы по разным дорогам на заставу, с заставы свесть... дворовым людем... быть к Москве».
Далее Рачинский приводит еще один «пожарный пример». В 1636 году «октября против 7 числа» в Вологде случился пожар, от которого пострадали архиерейский дом, собор, колокольня. И вот «мая в 18 день с государевою грамотою к Архиепископу приезжал с Москвы трубник Страх Караманин по архиепископских людей и детей боярских о городовом пожарном деле и Государь Архиепископ благословил ему в почесть 2 рубли денег». Автор «Полного словаря названий московских улиц» видит трубника Страха Караманина эдаким пожарным в командировке? Однако цитата приведена некорректно, видимо, в рамках «подгона» под сложившуюся версию. Поясню. Цитата дана по изданию Шишонко В., «Пермская летопись с 1263–1881 г.: Третий период: с 1645–1676», Пермь, 1884 г. И в тексте она предваряется словами «для исследования причин пожара и для освидетельствования причиненных им повреждений, посылан был из Москвы нарочный от Государя». Собственно, такие «посылки» от царя вполне укладываются в рамки службы трубника Приказа Большого дворца. Кстати, собираемые этим приказом деньги царь мог расходовать на строительство и обустройство храмов. А еще выше в тексте сказано, что через несколько дней после пожара архиепископ отправил к государю сына боярского Ивана Суздальца «с отписками о пожарном деле», дав ему «на расход» 2 рубля. Иными словами, «городовое пожарное дело» – это административное разбирательство по поводу пожара в городе, а не действия трубников-пожарных.
Рачинский категорично пишет, что «утверждение, будто двор трубного ученья был «первой государственной музыкальной школой, а трубники – музыкантами-духовиками, ни на чем не основано». Однако и его версия о трубниках-пожарных, по сути, ничем не подтверждается.
Трубника-пожарного я нашла много позже в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля: «трубник, работник при пожарной трубе; в пожарных командах бывают трубники и подтрубники». У А.И. Куприна в «Киевских типах» (1895-1897) читаем. «Наиболее смелый, вернее сказать отчаянный, ловкий и сильный пожарный назначается «трубником». И вот один из трубников, с концом рукава в руках, бросается к дверям; быстро сбивши топором замок дверей, распахивает их настежь и в тот же миг исчезает в целой буре пламени, вырвавшегося из сарая. Товарищи не видят его, но наугад направляют струи воды в то место, где исчез трубник. Через несколько секунд пламя заметно утихает, и всем становится видно, как внутри сарая вьюном вьется трубник, вертя по всем направлениям трубой. Трубник выходит на воздух весь черный, с волдырями на лице и руках, едва держащийся на ногах. И когда появляется среди толпы пожарных любимый трубник, публика разражается восторженными криками. И брандмейстеры и пристава знают хорошо характер трубника: они не рискнут сунуться к этому зверю с советами во время его героического экстаза, потому что для него нет тогда ни начальника, ни указчика».
Осмелюсь предположить, что трубник-пожарный появился в речи не раньше первого десятилетия-второй половины XVIII века.
ДРЕВНИЕ ТРУБНИКИ:ДОПОЛНЕНИЕ К ВЫШЕСКАЗАННОМУ
Дополняю уже законченную статью. Недавно читала духовную грамоту князя Ивана Юрьевича Патрикеева (Патрикеевича) – одного из известных людей эпохи правления великого князя Московского Ивана III Васильевича, проявившего себя и на поле брани, и на дипломатическом поприще. Происходил князь из Гедиминовичей. Так вот, в грамоте, датированной коло 1498 года, он завещает детям «людей» – в частности, «Иванца трубника Андреевых детей Хинского, Федка трубника, Игнатца трубника Шулгина сына». Чем занимались эти трубники, можно только догадываться.
