Для всех любителей баек из моей жизни выкладываю свой старенький очерк, внеся в него кое-какие культурные правки. Когда-то давно пришлось мне потрудиться на заводе, где я встретился с одним колоритным персонажем...
Олежку все называли Гребуном. С лёгкой руки Кузьмича, который, в ответ на очередной рассказ Олежки о победах и достижениях на любовном фронте, ухмыльнулся и выдал: «Ну ты и гребун!»
Олежка был маленьким щупленьким татарином с неожиданно большим носом. Ему было чуть больше двадцати лет, он беззаветно любил алкоголь, женщин, «Сони плэйстейшн» и трудился на металлургическом заводе.
Помню, как он впервые зашёл ко мне в гости. Водка быстро закончилась, мы с ним собрались в магазин. Спускаясь по лестнице, между этажами мы увидели курящего мужика. Олежка, недобро прищурившись, посмотрел на него, а когда мы вышли на улицу, внезапно выдал: «Обратно пойдём, если будет стоять – звезды получит». Не успел я ему возразить, мол, чем мужик-то провинился, он внезапно с криком «Ха-а!!!» прыгнул в сторону проходящих двух парней. Я понял, что мы попали. Но, к счастью, парни оказались адекватными и просто прошли мимо, не обращая внимания на пьяного идиота. В магазине его внимание переключилось на пятидесятилетнюю продавщицу, и мне пришлось буквально оттаскивать от кассы рассыпающегося в комплиментах ловеласа. Обратный путь обошёлся без происшествий, мужик в подъезде уже докурил и ушёл, как я понимаю, к счастью Олежки.
С тех пор я по возможности избегал общения с ним в процессе употребления алкогольной продукции. Но полностью изолироваться от его общества, конечно же, не получилось.
Был мой день рождения. Компания собралась культурная, человек десять-двенадцать. Сидели, смеялись, ну и, конечно, выпивали. Тут раздался звонок в дверь. Я, как именинник, пошёл открывать. За дверью стоял пьяный в хламину Гребун. Он хитро посмотрел на меня и выдохнул: «Кузьмич у тебя?» Я позвал Кузьмича, который, после пары минут переговоров известил, что Олежка просится к нам. Ну что с ним будешь делать?
Олег сел за стол, с лёту хлопнул стопку водки и весело сказал: «А что это у меня не налито?» Налили ещё. А я сказал, обращаясь к своему другу Чикеру: «Лёха, помнишь, ты по объявлению звонил насчёт щенков бассет-хаунда, а тебе сказали, что всех раздали? Так вот, Олег как раз последнего забрал!» Гребун внезапно нахохлился и с удивлением уставился на Чикера: «Лёха? Ты… бассет?!» Все засмеялись и стали подбивать вновь прибывшего, чтобы он поднял тост за именинника, раз уж припёрся. Олежка согласно кивнул, встал, и, собравшись, произнёс: «Ну… за бассетов!», опрокинул стопку и свалился под стол.
Под столом он вяло шевелился и всем мешал, поэтому мы оттащили его в сторону и уложили в зале на полу у стены, а сами продолжали праздновать. Когда пришло время расходиться, мы немножко весело пофотографировались на фоне лежащего гребунова тела, а потом возложили его на диван. Ну не в подъезд же было его выбрасывать, честное слово.
Утром, к своему удивлению, на диване я его не обнаружил. Однако, пройдя в ванную, я застал такую картину, что едва не поседел. В наполненной водой до краёв ванне безмятежно спал Гребун!
Женщины Гребуну нравились не простые, а объёмные. В цехе у нас работала женщина Люся лет тридцати, так вот её талия в обхвате примерно соответствовала окружности, в которую бы могли поместиться, тесно прижавшись друг к другу, человек шесть девушек среднего размера. Когда Люся шла домой, часто можно было заметить Гребуна, в трансе тихонько плывущего за ней метрах в пяти, с рукой на сердце. На лице его было не выражение, а строчка из песни «Ах, какая женщина».
В итоге он обрёл семейное счастье с суровой девушкой Наташей. Если можно было бы измерить Наташу опять же в среднего размера девушках, до шести она не дотягивала. Так, всего лишь три-четыре. Наташа твёрдо вознамерилась сделать из Гребуна человека, поэтому ему сразу же строго-настрого было запрещено пить и курить. Про связи на стороне я уж и не упоминаю.
И вот однажды мы с женой и двумя моими друзьями, Вовкой и Чикером, сидели у нас дома и пили пиво. И опять пришёл Гребун. Он попросил диски для «Плэйстейшн» и как бы невзначай поинтересовался, а можно ли к нам в гости. Вздохнув, я дал добро. И тут оказалось, что его Наташа была в гостях в соседнем подъезде. Поэтому Гребун быстро метнулся за ней и пришли они вдвоём. Наташа с ходу решительно продавила диван и налила себе пива. Олежка тоже было направился к столу, но Наташа указала ему на «Плэйстейшен» и резко сказала: «Пить ты не будешь, поиграй вон пока». Гребун понуро уселся на пол перед телевизором и взял в руки джойстик, а мы продолжили застолье.
Прошло часа два, а картина оставалась прежней: мы пьём, Гребун играет. Вовка смотрел-смотрел на это, да и сказал Наташе, что нехорошо она так, с мужем-то. На что та сказала, что ничего страшного не случилось и вообще, это не Вовкино дело. Слово за слово, и выяснилось, что Наташа забирала у несчастного все деньги, поэтому, когда весь цех шёл на обед, худенький Олежка сиротливо сидел у автомата с бесплатной минералкой. Тут пьяненький Вовка совсем расстроился и назвал Наташу «жирной тварью». Наташа тоже расстроилась и громко объявила, что они уходят. Олежка кинулся натягивать ей сапоги, но так суетился, что трясущимися руками сломал «молнию». «Ах ты ж грёбaный!!!» - взревела Наташа, схватила тот самый сапог и начала наносить им разящие удары по голове несчастного Гребуна. Мы их разняли, замотали расстёгнутый сапог изолентой и они ушли. Позже Олег рассказывал, что перекрытая Наташа по пути домой схватила толстый лист металла, прикрывающий канализационный люк, и с какой-то целью унесла его с собой.
Как-то мы встретили их на Дне Города. Наташа на короткое время ослабила поводок для того, чтобы отпустить Гребуна в туалет. Тут же у него в руках волшебным образом возникла чекушка водки. Я первый раз в жизни видел, как человек из горлышка с наслаждением пьёт водку, словно какой-то божественный нектар. Выпил всю, залпом и безо всякой закуски – шутка ли, сроки-то сжатые были отведены на посещение туалета.
И всё же их семейная идиллия длилась недолго. Всё дело было в том, что Наташа заочно училась в другом городе. И как-то раз уехала на сессию дней на десять. Вернувшись домой, она обнаружила распахнутые настежь двери, абсолютно пустую квартиру, посреди которой прямо на голом полу спал в опу пьяный и абсолютно счастливый Гребун. Что случилось со всей бытовой техникой, коврами и прочими семейными ценностями, он так и не вспомнил – то ли ограбили, то ли всё пропил. В памяти его сохранился лишь тот факт, что «были какие-то плюхи». Наташа сильно побила его и ушла навсегда.