.
.
.
Почему я больше люблю Маркса , чем традиционализм? Весь философский традиционализм о том, каким мир был задуман от Бога, (или лучше сказать от Космоса), и как мир со временем исказился. Таков в сущности Генон , чьи некоторые книги я читал с удовольствием и большим интересом. А Маркс, не взирая на свой атеизм, не столько о том, каким мир был задуман от Бога, сколько о том, каким мир должен стать от Бога (и соответственно от человека), это прозвучит на первый взгляд странно, но Маркс, не смотря на свой атеизм и критику религии - намного ближе к традиции не священных жрецов, или философов древней традиции, как традиционализм , а к письму, вере, и великой надежде библейских пророков...Это хорошо ухватил и понял такой глубокий человек и философ как Гейдар Джемаль, не смотря на то, что очень немногое я у него принимаю и люблю, в силу особой специфики его мировоззрения. У Маркса огонь природы библейских пророков, и их духовной революции. Вот потому я люблю больше Маркса, чем Генона, или Эволу . Почему я люблю Маркса? Потому что Маркс это философски просветленная связь с моим детством, в котором мне завещано было хранить имя Маркса. А в детстве я хорошо умел отличать умных людей от неумных. Маркса мне завещали любить самые умные. Сам же я не человек ума, (как ни странно это на первый взгляд прозвучит), я больше человек любви. А любовью не обладают, любовь не имеют, скорее любовь обладает тобой .
К любви либо идут, либо возвращаются. Любовь нельзя поменять. Нельзя Маркса менять на кого то другого, более модного (как Эвола) или современного тебе, как нельзя менять то чем ты не обладаешь, но к чему, (или, от чего) ты постоянно идешь, если любовь это путь. Любовь как рассветное солнце, которое осветило тебе на поляне цветы, или открыло тропинку. Но ты же не скажешь, что ты обладаешь солнцем, или, что ты обладаешь тропинкой...Впрочем, даже если ты не обладаешь этой мифической тропинкой, на ней , помимо солнца и цветов как известно можно встретить и человека и собеседника, имея в виду конечно интересного тебе собеседника, или автора. Если говорить о любимых мной авторах марксистах , помимо Дьердя Лукача, и Эвальда Ильенкова это конечно французский философ Луи Альтюссер, значимость которого для меня нисколько не ниже имен Жара Деррида, Жиля Делеза, или Мишеля Фуко . На самом деле, лишь на самый поверхностный взгляд Луи Альтюссер кажется маргиналом.
Почти все французские философы структуралисты начинали с марксизма.
Так Жиль Делез собирался написать книгу Величие Маркса, к сожалению, он не успел этой книги написать, не говоря о том, что и молодой Мишель Фуко примыкал к коммунистам. Я бы даже сказал , (несколько обобщая свои наблюдения о французской культуре) , вся французская культура вышедшая из буржуазной революции , будто бы будучи неудовлетворенной ее плодами жила какой -то иной, более радикальной революцией. Эта неудовлетворенная революционность сквозит почти во всех авторах Франции от Франсуазы Саган до книг Сартра, Фуко, или Жака Деррида . И во многом, именно после распада СССР французская мысль стала уже затихать .
Впрочем, боюсь, эта тема слишком сложная и широкая для моего небольшого очерка, в котором я просто хотел бы привести ценные мысли Луи Альтюссера о Марксе. Особенно интересным выглядит то как Альтюссер отличает метод философстования Маркса от метода Гегеля.
Именно этого в данном очерке я бы и коснулся.
С чего бы я начал? Как писал Альтюссер, Маркса можно прочитать двумя способами, либо раннего исходя из позднего, либо позднего Маркса, исходя из раннего, и в двух разных случаях это будет разный Маркс ,хотя и то и другое прочтение Маркса может быть интересным. Я всегда исходил из раннего Маркса , условно говоря "гегелевски-фейербаховского" периода , из раннего Маркса прочитывал позднего., (как наверное поступал и Сергей Булгаков, а отчасти и Николай Бердяев .) Мой Маркс более религиозный. Мне в Марксе и нравится его некоторая нестыковка меж ранним и поздним , в зазоре, или выражаясь словами Альтюссера "в эпистемологическом разрыве" меж ранним и поздним Марксом и лежит область читательской свободы.
Что бы я еще отметил важного или существенного?
В отличие от Гегеля , Маркс не такой деспотичный автор , оставляющий возможность иного прочтения себя, хотя эту же возможность оставил и Гегель, в том числе и молодому Марксу. Но Гегель в общем то открыт. У Маркса много что неоткрытого, и даже не прочитанного, по крайней мере, глубоко. Как интересно заметил Альтюссер, тема раннего Маркса немного надуманная. Само словосочетание "ранний Маркс" как минимум подразумевает позднего Маркса, (исходя из чего мы открываем раннего) и в любом случае получается что поздний Маркс первичен. Но и это не отменяет свободы его интерпретации, если она конечно проявляется не в урон строгости и сути его философии, не смотря на то, что эта задача в форме условия не такая и простая.
Итак, в чем главная разница между Марксом и Гегелем?
Почему Маркс радикальней и шире Гегеля? На этом я бы и заострил внимание. Гегель, как пишет Альтюссер не знал сверхдетерминации, (которую знал Маркс) , поскольку, принцип гегелевского противоречия, на котором Гегель строит свою диалектику, не смотря на всю свою кажущуюся сложность, а порой запутанность, как показывает это Альтюссер , довольно прост.
В чем заключается эта простота?
Если охватить диалектический метод мышления Гегеля, и открыть природу его противоречия, (без которого невозможна никакая диалектика), можно найти, что чаще всего, это противоречие с одной стороны некоего духовного принципа, или идеи, а с другой стороны, ее внешнего диалектического проявления на уровне отчужденья , что выражается и в самом историческом методе Гегеля. Например, древний Рим, (описываемый Гегелем) вся его гигантская история, его кризисы и культура - ничто не иное как проявление а затем и разрушение принципа абстрактной юридической личности, которую и воплотил Рим .
Именно этот принцип и создал Рим как таковой.
И хотя этот принцип содержал в себе и все отзвуки прошлого, из которых Рим и возник, в сущности он содержит лишь один центр в силу чего этот принцип и прост. С другой стороны именно в этой простоте и сказалось его же противоречие , которое в Риме выразилось в движении стоицизма как в формировании сознания , или точнее говоря как в формировании сознания противоречия содержащегося в самом понятии абстрактной юридической личности , которое наперекор «абстрактному» стремилось выразить конкретный , содержательно наполненный мир субъективности , но потерпело в этом действии неудачу.
Что же случилось с Римом затем?
Именно эта неудача Рима по мысли Гегеля, и послужила началом как будущей субъективности, так и самого будущего – в уже победившем, и развившемся в эпоху средневековья, христианстве. Допускает Гегель по замечанию Альтюссера и ошибку, когда смешивает две разные всеобщности , всеобщность начальную и абстрактную. и всеобщность конечную и конкретную, наполненную конкретным содержанием. Гегель принимает всеобщее понятие которое фигурирует вначале процесса познания за сущность и движущий принцип этого процесса, за саморазвивающееся понятие, принимая Всеобщность изначальную , которую практика преобразует в знание - за сущность и движущий принцип самого процесса преобразования.
И дальше Альтюссер делает важное замечание.
Если допустить сравнение применимое к гегелевскому принципу, в качестве примера можно сказать, что у Гегеля уголь посредством своего диалектического движения производит паровую машину, фабрики, и всю ту необычную техническую механическую , а так же электронную аппаратуру , которая сегодня делает возможной саму добычу угля.
По моему очень емкое замечание.
Альтюссер очень отличает философию от идеологии. Суть любой идеологии (замечает Альюссер) составляет не столько отражаемые в идеологии понятия или проблемы, сколько сам способ постановки этих проблем и понятий . Движение от изначальной Весобщности к Всеобщности конкретной – лежит на пути очищения Всеобщего - от идеологии в движении сознания и мысли. Это не только путь науки, это и путь искусства.
Именно это и проделал Маркс и в своем Капитале
Возможно, я набросал поразившие меня мысли Альтюссера бегло и несколько беспорядочно , но как мне кажется , это и есть главная мысль Альтюссера – состоящая в его понятии «сверхедерминации», которая очень отличает метод Маркса от метода Гегеля.
Как бы эту мысль Альтюссера многие авторы не критиковали, а она верна.
С другой стороны, именно эта черта, обозначаемая Альтюссером как сверхдетерминация – и делает Маркса близким к библейским пророкам , что совсем не скажешь о Гегеле . История движется не одними законами, и не одной диалектикой.
История движется и откровением, и вмешательством космоса в земное.
Наконец, история движется какими то таинственными совпадениями, и настолько совпадает в той или иной исторической точке все то что совпасть не должно , или совпасть не может, насколько эти совпадения – неуловимы и непредсказуемы – настолько история и осуществляется.
Можно сказать, история осуществляется несколько за пределами себя.
